Problems of use of combat and special purpose equipment by the units of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation in counterterrorism operations

Проблема повышения эффективности противодействия со стороны государства терроризму в настоящее время является по-прежнему актуальной как в Российской Федерации, так и в других странах. Несмотря на принимаемые меры, терроризм представляет собой угрозу как национальной безопасности России, так и международной безопасности в целом. Современному терроризму как явлению присуща высокая техническая оснащенность, организованность, обладание значительными финансовыми ресурсами. Современный терроризм активно использует достижения научно-технического прогресса, что позволяет террористам убивать намного более эффективно ^{[12, с.6-7]}. При этом прослеживается тенденция использования террористами вооружения более компактного, имеющего большую огневую мощность, более точного, способного поражать цели в любых условиях видимости ^{[5, с.5]}.

Вот почему Президентом Российской Федерации В.В. Путиным неоднократно отмечалась необходимость продолжения курса со стороны органов государственной власти на противодействие терроризму. Также Министр внутренних дел России генерал полиции В.А. Колокольцевым на заседании коллегии в 2015 году отметил, что полной нормализации обстановки на антитеррористическом направлении не произошло, в частности, из-за резкой активизации международных террористических организаций в различных странах мира ^{[7, с.8]}.

Органами государственной власти принимаются необходимые меры, направленные на противодействие терроризму на различных направлениях, среди которых следует назвать создание Национального антитеррористического комитета, принятие таких основополагающих нормативных правовых актов, как Федеральный конституционный закон от 30.01.2002 № 1-ФКЗ «О военном положении», Федеральный конституционный закон от 30.05.2001 № 3-ФКЗ «О чрезвычайном положении», Федеральный законот 06.03.2006 № 35-ФЗ «О противодействии терроризму», УказПрезидента РФ от 15.02.2006 № 116 «О мерах по противодействию терроризму (вместе с Положением о национальном антитеррористическом комитете)» и др.

Одним из важных направлений противодействия терроризму является непосредственное силовое воздействие на террористов со стороны федеральных органов исполнительной власти. В настоящее время действующим законодательством задача по силовому противодействию терроризму возложена на органы федеральной службы безопасности, органы внутренних дел, войска национальной гвардии и Вооруженные силы Российской Федерации. Силовое воздействие с применением оружия и боевой техники подразделениями Федеральной службы безопасности Российской Федерации (ФСБ России), Министерства внутренних дел Российской Федерации (МВД России) и Вооруженных сил Российской Федерации (ВС России) осуществляется в рамках проводимой контртеррористической операции и представляет собой объективную необходимость когда террористические группы активно прибегают к различным формам вооруженной борьбы.

В то же время как отечественные, так и зарубежные специалисты отмечают, что опасность терроризма заключается и в том, что он провоцирует власть на ответное насилие, дестабилизируя демократические институты общества, поощряя практику нарушений прав и свобод человека ^{[11, с.21]}. Данная ситуация обязывает органы власти применять силовое воздействия на террористов крайне избирательно, чтобы не допустить причинения вреда невиновным гражданам и их имуществу, хотя сложность соблюдение международного гуманитарного права в рамках борьбы с терроризмом заключается еще и в том, что самим террористам чуждо всякое право.

В целях решения названных проблем особую актуальность приобретает деятельность государственных органов по усилению взаимодействия между подразделениями силовых структур во всех вопросах этой деятельности: правовых, организационных, технических. При этом, как отмечается специалистами, работа по созданию действенного механизма противодействия терроризму в этих вопросах в России еще не закончена ^{[1, с.116]}.

В частности, в таком важном вопросе, как применение оружия, боевой и специальной техники сотрудниками ОВД, военнослужащими Федеральной службы войск национальной гвардии Российской Федерации и военнослужащими Вооруженных Сил России при проведении контртеррористической операции (далее − КТО), в настоящее время не выработан единый подход. Более того, подразделения Министерства внутренних дел Российской Федерации, Федеральной службы безопасности Российской Федерации, Федеральной службы войск национальной гвардии Российской Федерации и Министерства обороны Российской Федерации выполняют данные задачи в экстремальных условиях и решения на применение оружия, боевой и специальной техники принимаются в кратчайшие сроки. И здесь возникают трудности, как правового характера, так и технического. Рассмотрим их подробнее.

К проблемам правового характера можно отнести необходимость совершенствование правовых оснований применения подразделениями силовых структур оружия, боевой и специальной техники.

Зачастую сотрудники полиции, военнослужащие Федеральной службы войск национальной гвардии Российской Федерации и военнослужащие Вооруженных Сил вынуждены применять оружие, боевую и специальную технику для обеспечения режима КТО совместно. Это может иметь место при совместном участии в ликвидации террористов в рамках проведения спецоперации или при совместном несении службы при осуществлении режима КТО. На наш взгляд, этот подход правильный. Во многих странах в настоящее время действует концепция «единых сил». Но объединенные подразделения силовых структур имеют зачастую различную, сугубо ведомственную регламентацию при применении вооруженного принуждения. Эти противоречия обусловлены различными причинами и в том числе, заключающиеся в самом назначении данных сил.

Так, сотрудники правоохранительных органов применяют оружие и боевую технику как меры административного пресечения специального назначения в случаях, когда применение других, менее жестких мер административно-правового принуждения не достигает своей цели. В то время как подготовка военнослужащих Вооруженных Сил направлена на уничтожение военной мощи противника, где применение оружия и боевой техники тоже может быть ограничено, только другими правовыми нормами − правом вооруженных конфликтов, которое регулирует применение допустимых методов и средств ведения войны.

Переход из режима «боя во время войны» в «правоохранительный режим мирного времени» является трудной задачей, требующей высокого уровня дисциплины и подготовки. Ввиду неприменимости в полном объеме в мирное время и нечеткости правовых норм боевых уставов и Устава внутренней службы Вооруженных Сил Российской Федерации в вопросах применения оружия и боевой техники для выполнения задач военнослужащими по противодействию терроризму было принято Постановление Правительства от 06.06.2007 № 352 «О мерах по реализации Федерального закона «О противодействии терроризму». По оценкам специалистов, данный нормативный правовой акт достаточно детально урегулировал данные вопросы.

В то же время сотрудники полиции, участвующие в проведении контртеррористической операции применяют силовые меры на основании Федерального закона от 07.02.2011 № 3-ФЗ «О полиции», где в ч.1 ст. 18 установлено, что право на применение физической силы, специальных средств и огнестрельного оружия осуществляется в случаях и порядке, предусмотренных федеральными конституционными законами, законом «О полиции» и другими федеральными законами. В этой связи следует отметить, что Федеральный конституционный закон от 30.05.2001 № 3-ФКЗ «О чрезвычайном положении», регулирующий деятельность федеральных органов исполнительной власти, участвующих в КТО, в ст. 30 определяет, что порядок и условия применения физической силы, специальных средств, оружия, боевой и специальной техники изменению в условиях чрезвычайного положения не подлежат. А Федеральный закон от 06.03.2006 № 35-ФЗ «О противодействии терроризму» в ч. 6 ст. 15 устанавливает норму, в соответствии с которой участвующие в контртеррористической операции подразделения силовых органов применяют боевую технику, оружие и специальные средства в соответствии с нормативными правовыми актами Российской Федерации.

То есть в рамках проведения КТО, только подразделения Вооруженных Сил России имеют специализированный нормативный правовой акт, регламентирующий деятельность военнослужащих по применению вооруженного принуждения. Так существует ли проблема из-за отсутствия унифицированного законодательства, регулирующего применение мер административного пресечения специального назначения федеральными органами исполнительной власти, которые участвуют в проведении КТО? Попробуем разобраться.

Одна из сторон этой проблемы связана с разными по юридической силе нормативными правовыми актами, закрепляющими основания применения оружия и боевой техники во время участия в проведении контртеррористической операции военнослужащими Вооруженных Сил, сотрудниками органов внутренних дел, военнослужащими Федеральной службы войск национальной гвардии Российской Федерации.

Сотрудники полиции применяют оружие и специальную технику на основе Федерального закона от 07.02.2011 № 3-ФЗ «О полиции», военнослужащие Федеральной службы войск национальной гвардии Российской Федерации применяют силу на основании правовых норм, содержащихся в Федеральном законе от 03.07.2016 № 226-ФЗ «О войсках национальной гвардии Российской Федерации», военнослужащие ВС России – на основании Постановления Правительства от 06.06.2007 № 352 «О мерах по реализации Федерального закона «О противодействии терроризму», утвердившего «Положение о применении Вооруженными Силами Российской Федерации оружия, боевой техники и специальных средств при участии в проведении контртеррористической операции».

Понятийный аппарат, используемый в отношении, применяемых сил и средств в указанных нормативных правовых актах не унифицирован, что также может усложнять их применение.

Так, в соответствии с терминологией, применяемой Федеральным законом «О полиции», данная техника называется «бронемашинами» и «водометами», хотя на основании п.2 ч.1 ст. 23 Федерального закона от 07.02.2011 № 3-ФЗ «О полиции» сотрудник полиции может применять огнестрельное оружие в целях пресечения попытки завладения лицом «специальной и боевой техникой, состоящими на вооружении полиции».

Федеральный закон, регламентирующий применение силовых методов деятельности подразделениями Федеральной службы войск национальной гвардии Российской Федерации использует понятие «боевая и специальная техника». В то же время в ч.2 ст. 22 Федерального закона «О войсках национальной гвардии Российской Федерации» законодатель применяет термин «бронемашины», когда допускает их применение по основаниям, установленным для применения специальных средств. При этом не совсем понятно, в отношении какой техники - боевой или специальной действует данная норма.

Постановление Правительства России «О мерах по реализации Федерального закона «О противодействии терроризму», утвердившее Положение, в котором определены основания применения военнослужащими Вооруженных Сил Российской Федерации вооруженного принуждения в условиях проведения контртеррористической операции аналогичные средства называет «боевой техникой и специальными средствами».

Важность рассматриваемых несогласований, по нашему убеждению, имеет даже не столько теоретическое значение, сколько оно тесно связано с решением практических вопросов.

Так в Федеральном законе «О войсках национальной гвардии Российской Федерации» применению боевой и специальной технике посвящена целая статья – 22 «Применение боевой и специальной техники». При этом учитывая, что расположение статей в Главе 3. «Применение военнослужащими (сотрудниками) войск национальной гвардии физической силы, специальных средств, оружия, боевой и специальной техники» расположено по степени возрастания жесткости применяемых средств, можно сделать вывод о том, что боевая и специальная техника, обладая такими свойствами, как большая масса и немалая скорость уже представляют собой повышенную опасность для окружающих. А собственное вооружение, которым оснащена такая техника, обладает гораздо большей разрушительной силой, нежели стрелковое.

В Постановлении Правительства России «О мерах по реализации Федерального закона «О противодействии терроризму», регламентирующему деятельность подразделений Вооруженных Сил в условиях контртеррористической операции законодатель объединил в одно положение нормы, регулирующие применения, как оружия, так и боевой техники.

Что же касается Федерального закона от 07.02.2011 № 3-ФЗ «О полиции», то здесь возникает непростая ситуация. Так, в соответствии со статьей 21 бронемашины и водометы отнесены к специальным средствам. В то же время ч. 3 ст. 21 определяет, что сотрудник полиции имеет право применять специальные средства во всех случаях, когда разрешено применение огнестрельного оружия. В то же время представляется неправильным, с точки зрения безопасности, например, применение вооружения бронемашины для производства выстрела вверх с целью предупреждения или для подачи сигнала тревоги. Да и по ряду других оснований применение бронемашин, по нашему мнению, может быть чрезмерным.

Эти же нормативные правовые акты неоднозначно регламентируют и сами основания применения сотрудниками полиции, военнослужащими Федеральной службы войск национальной гвардии Российской Федерации и военнослужащими Вооруженных Сил России оружия во время проведения КТО.

1. В частности, Положение о применении Вооруженными Силами оружия, боевой техники и специальных средств при участии в проведении контртеррористической операции (п. «б» ч. 5), утвержденного постановлением Правительства от 06.06.2007 № 352 «О мерах по реализации Федерального закона «О противодействии терроризму», предусматривает возможность применения оружия военнослужащими ВС России для «освобождения заложников, захваченных зданий, помещений, сооружений, транспортных средств и районов (участков) местности, если другими способами и средствами такое освобождение осуществить невозможно».

Пункт «3» ч. 1 ст. 21 «Применение оружия» ФЗ от 03.07.2016 № 226-ФЗ «О войсках национальной гвардии Российской Федерации» в схожей ситуации предусматривает применение оружия для «освобождения заложников, пресечения террористических и иных преступных посягательств». При этом нет необходимости выяснять военнослужащему Федеральной службы войск национальной гвардии Российской Федерации, возможно ли это сделать другими способами и средствами.

Практически также (как и в ФЗ «О войсках национальной гвардии Российской Федерации») определено основание применения огнестрельного оружия сотрудником полиции «для освобождения заложников» в п.3 ч.1 ст.23 Федерального закона от 07.02.2011 № 3-ФЗ «О полиции».

2. Сотрудник полиции вправе применить оружие для остановки транспортного средства путем его повреждения на основании п.1 ч.3 ст.23 Федерального закона от 07.02.2011 № 3-ФЗ «О полиции», если управляющее им лицо отказывается выполнить неоднократные требования сотрудника полиции об остановке и пытается скрыться, создавая угрозу жизни и здоровью граждан.

Военнослужащему Федеральной службы войск национальной гвардии Российской Федерации в аналогичной ситуации на основании п. 7 ч. 1 ст. 21 ФЗ от 03.07.2016 № 226-ФЗ «О войсках национальной гвардии Российской Федерации» также можно применить оружие. При этом нет обязанности устанавливать наличие угрозы жизни или здоровью граждан, попытки скрыться и наличия неоднократности требований сотрудников полиции или военнослужащих (сотрудников) войск национальной гвардии.

Военнослужащему Вооруженных Сил для применения оружия в аналогичной ситуации на основании подпункта «е» п. 5 «Положения о применении Вооруженными Силами Российской Федерации оружия, боевой техники и специальных средств при участии в проведении контртеррористической операции» с целью остановки транспортного средства также не требуется ни неоднократности требования, ни создания водителем транспортного средства угрозы жизни и здоровью окружающих. При этом транспортное средство может быть не только повреждено, но и уничтожено. В то же время рассматриваемая норма содержит ограничение на применение этих насильственных действий - «если другими способами и средствами остановить транспортное средство невозможно».

Существенные различия в правовом регулировании имеют место и в основаниях применения оружия для защиты охраняемых объектов.

Так, если для применения оружия военнослужащим (сотрудником) войск национальной гвардии на основании п.2 ч.1 ст. 21 достаточно, чтобы правонарушитель попыталсязавладеть собственными объектами войск национальной гвардии. А военнослужащий Вооруженных Сил России может произвести выстрел на основании подпункта «г» пункта 5 при наличии угрозы нападения на охраняемые объекты. Сотрудник же полиции вправе открыть огонь из огнестрельного оружия на основании п.6 ч.1 ст. 23 только для отражения группового или вооруженного нападения на охраняемые объекты.

Серьезным диссонансом в анализируемых нормативных правовых актах является и запрет, установленный в ч.6 ст. 23 Федерального закона № 3-ФЗ «О полиции» на применение сотрудником полиции огнестрельного оружия при значительном скоплении граждан. Хотя, в этой норме и имеет место оговорка только в случае «если в результате его применения могут пострадать случайные лица», практическая значимость данного запрета велика. Сложно требовать от сотрудника полиции способности предвидения всех возможных последствий от своих действий в описываемой нормой ситуации.

В то время как военнослужащему (сотруднику) войск национальной гвардии (в ч.1 ст. 21 ФЗ от 03.07.2016 № 226-ФЗ «О войсках национальной гвардии Российской Федерации») в целях предотвращения и пресечения террористического акта, освобождения заложников, отражения группового или вооруженного нападения на важные государственные объекты, специальные грузы, сооружения на коммуникациях, охраняемые войсками национальной гвардии, и на собственные объекты войск национальной гвардии законодатель допускает отступление от этого запрета. Аналогичным образом урегулировано такое отступление от запрета и в ч. 5. ст. 14.3 Федерального закона от 03.04.1995 № 40-ФЗ «О Федеральной службе безопасности» в отношении военнослужащих органов федеральной службы безопасности.

У военнослужащих Вооруженных Сил, участвующих в проведении контртеррористической операции рассматриваемого запрета просто нет.

В настоящее время законодатель отказался от такого понятия, как «использование оружия». В то же время ряд специалистов указывают на то, что ряд действий с оружием фактически выведен за рамки правового регулирования. Например, если сотрудник полиции обнажит оружие для его демонстрации и приведет его в готовность или военнослужащий Вооруженных Сил дошлет патрон в патронник перед применением оружия. В то время как в статье 24 Федерального закона № 3-ФЗ «О полиции» предусмотрено право сотрудника полиции обнажить огнестрельное оружие и привести его в готовность.

Таким образом, отмеченные противоречия в законодательстве могут привести к ситуации, когда сотрудники полиции, военнослужащие ВС России и МВД России могут уклоняться от активного применения оружия и боевой техники или бояться быть обвиненными в применении недозволенных средств.

Вторая проблема применения подразделениями полиции и внутренними войсками МВД России огнестрельного оружия и боевой техники в условиях проведения контртеррористической операции имеет технический характер. Состоящая в настоящее время на вооружении в подразделениях МВД военная техника, переданная из Вооруженных Сил России, не всегда отвечает предъявляемым к ней требованиям. Военная техника разработана для ее применения военнослужащими как основных средств воздействия, использование которых регламентировано не административно-правовыми, а международно-правовыми нормами, регулирующими методы ведения войны. В связи с этим при ее применении не всегда возможно соблюдение международных и национальных принципов использования силы и огнестрельного оружия при поддержании должностными лицами общественного порядка, которые требуют ограниченного силового воздействия. Так, по исследованию Д.Г. Грибанова, при проведении специальных операций на Северном Кавказе в ходе активной фазы контртеррористической операции на одного раненного или убитого преступника зачастую приходилось до 200 000 выстрелов стрелкового оружия, не считая остальной огневой мощи. В результате страдали невиновные люди. Так, из 113 человек, погибших в результате применения боевой техники и огнестрельного оружия на территории России сотрудниками ОВД в январе − октябре 2003 г., 38 не являлись правонарушителями, что составило 1/3 от общего количества погибших ^{[4, с.64]}.

Другим примером является проводимая подразделениями Вооруженных Сил России специальная операция по ликвидации участников незаконных вооруженных формирований 4 февраля 2000 г. в населенном пункте Катыр-Юрт. Боевики оказали активное вооруженное сопротивление и при этом использовали гражданское население в качестве «живого щита». Подразделения Вооруженных Сил России были вынуждены применять авиацию, артиллерию и стрелковое оружие. В результате применения силы было убитых 46 местных жителей, ранено − 53 человека.

Европейский суд, признав законность применения войсками средств поражения, указал на несоблюдение принципа соразмерности. В частности, было указано на недопустимость применения подразделениями Вооруженных Сил такого вооружения в местности, где не было эвакуировано гражданское население ^{[9, с.36]}.

В настоящее время многочисленные нормативные правовые акты и в первую очередь Федеральный закон «О противодействии терроризму» устанавливают требования соразмерности между террористической опасностью и применяемого подразделениями МВД России и Вооруженными Силами России оружия и боевой техники. Данное требование может быть реально выполнимо только при наличии необходимых видов боевой и специальной техники, тактико-технические и другие характеристики которых удовлетворяли бы предъявляемым требованиям.

Суть этой, научно-технической проблемы заключается в том, что специфика борьбы с терроризмом и экстремизмом предъявляет специальные требования к применяемому бронетанковому вооружению. В то же время подразделения МВД в настоящее время оснащены бронетанковым вооружением, которое было разработано Министерством обороны для решения своих задач и не в полной мере учитывает особые условия, в которых приходится действовать подразделениям МВД.

Бронетанковое вооружение и техника, разработанные по требованиям, предъявляемым подразделениями Министерства обороны, не учитывает особых условий, в которых приходится решать служебно-боевые задачи личному составу органов внутренних дел.

Как показывают события в Северно-Кавказском регионе, такими особенностями являются:

1. Непредсказуемое направление огневого удара, в том числе и гранатометного.

2. Широкое использование террористами снайперов.

3. Партизанские методы ведения боевых действий.

4. Ведения боевых действий на сильно пересеченной местности и в условиях загроможденной проезжей части разрушенными городскими постройками.

5. Необходимость маневрирования на обрабатываемых сельскохозяйственных земельных участках.

6. Движение в условиях применения минных взрывных устройств.

7. Ведение боевых действий вблизи жилых и служебных помещений гражданского населения.

8. Особые условия несения службы – в составе заслона, оперативно-поисковой группы, контрольно-пропускного пункта, поста охраны общественного порядка, поста регулирования движения, требующего от личного состава решения служебно-боевых задач в течение длительного времени.

Штатная бронетанковая техника Министерства обороны не в полной мере отвечает специфике боевых действий ОВД. Подразделениям МВД требуется боевая машина:

– дешевая, без дорогостоящих автоматических систем защиты: противоатомной, противобактериологической и тяжеловесной противоснарядной;

– имеющая эффективное в первую очередь противоснайперское вооружение для нанесения точечных ударов, обеспечивающее безопасность мирного населения;

– обладающая повышенной живучестью к повреждениям ходовой части от минно-взрывных устройств;

– имеющая высокую продольную и пороговую проходимость для преодоления завалов и заграждений;

– обеспечивающая возможность ведения экипажем и боевой группой огня во время движения под постоянной противопульной защитой;

– имеющая конструкцию, которая по техническим параметрам обеспечивает возможность длительного нахождения в ней экипажа и боевой группы без потери работоспособности;

– не наносящая серьезного ущерба посевам сельскохозяйственных культур при движении по возделываемым сельскохозяйственным угодьям;

– оснащенная современными средствами навигации и связи, обеспечивающими возможность самостоятельной диверсионно-разведывательной деятельности боевого расчета.

В настоящее время в Министерстве внутренних дел Российской Федерации предпринимаются необходимые шаги по вооружению подразделений органов внутренних дел боевой и специальной техникой, разработанной под свои специфические задачи, отличные от тех, которые стоят перед Вооруженными Силами России.

Еще в 2000 г. генерал-лейтенант П.Н. Ровенский признавал: «Сейчас мы остро нуждаемся в специальной полицейской технике с хорошей защитой, достаточно мощным и удобным вооружением» ^{[2, с. 7]}.

За прошедший период было много сделано. Так, генерал армии Н.Е. Рогожкин отмечал, что внутренние войска отказались от тяжелого вооружения и техники: танки и артиллерию крупных калибров полностью передали в Минобороны, так как это вооружение не отвечает задачам, которые сегодня стоят перед внутренними войсками ^{[3, с.5]}.

В настоящее время органы внутренних дел имеют на вооружении как технику, переданную в свое время из Министерства обороны России (БМП, БТР, БРДМ), так и новую. К последней можно отнести СПМ-3 «Медведь» (ВПК-3924), «Тигр-М», разработанную отечественной промышленностью и Iveko LMV M65 Lynx («Рысь»), выпускаемую по лицензии итальянской компании. Оснащение полиции проходит в рамках государственной программы перевооружения на 2011– 2020 гг.

Тем не менее, по нашему мнению, проблема обеспечения МВД России собственными боевыми и специальными машинами, разработанными под задачи, стоящие перед органами внутренних дел окончательно еще не решена.

На наш взгляд, проблема заключается в следующем. В настоящее время ряд специалистов считает, что при реализации программы перевооружения необходимо придерживаться такого направления, как перевод боевой и специальной техники с гусеничного на колесное шасси. Аргументация данной программы следующая. Это может позволить боевой и специальной технике использовать дороги общего назначения и быть на них полноправным участником дорожного движения. Колесная техника позволяет развить скорость по шоссе до 100 км/ч и выше. Моторесурс колесной техники значительно выше гусеничной, что напрямую снижает стоимость ее обслуживания и ремонта.

В то же время при решении задач в условиях бездорожья, каких в Российской Федерации немало, например местности Северного Кавказа, преимущества колесной боевой и специальной техники перед гусеничной, оказываются не бесспорны. Так они существенно могут потерять тактическую подвижность. По проведенным исследованиям специалистов, в периоды весенней и осенней распутицы подвижность колесной техники снижается до 5– 11%, в то время как у гусеничной она не снижается ниже, чем до 48%. Другой недостаток колесной техники заключается в ее низкой боевой живучести. И хотя многоосные машины при подрыве мин и отрыве 1– 2 колес сохраняют способность к движению, при огневом воздействии данная проблема обостряется. Поэтому, на наш взгляд, решая задачи противодействия терроризму, необходимо учитывать потребности федеральных органов исполнительной власти, на которых возложены эти задачи и в другой технике, той, что сможет решать задачи в более сложных условиях. По нашему мнению, предъявляемым требованиям будет отвечать машина, созданная на базе сочлененной гусеничной машины.

В целях совершенствования административно-правовых средств противодействия терроризму предлагается:

1. Основания и порядок применения огнестрельного оружия, боевой и специальной техники сотрудниками органов внутренних дел, военнослужащими (сотрудниками) войск национальной гвардии, полиции и военнослужащими Вооруженных Сил России должны быть урегулированы только федеральными законами.

2. Ввести в соответствующие нормативные правовые акты право руководителя подразделения, участвовавшего в проведении КТО, определения выбора оружия, в том числе находящегося на боевой и специальной технике.

3. Создать единый понятийный аппарат в российском законодательстве в области применения боевой и специальной техники.

4. Разработать специальные требования к опытным образцам боевой и специальной машинам органов внутренних дел.

Реализация предложенных технических решений, по нашему мнению, позволили бы значительно расширить технические возможности подразделений МВД России и Вооруженных Сил России в области противодействия терроризму, а рекомендации правового характера - более полно учитывать Резолюцию Парламентской ассамблеи Совета Европы, принявшую «Декларацию о полиции» 8.05.1979 г. в Страсбурге, в вопросе о том, что полицейские должны получать ясные и четкие указания по поводу порядка и обстоятельств применения оружия.