The Сomplicated Simple Verbal Predicate in Ostrovsky's Plays: Formal and Substantial Levels

Selemeneva Ol'ga Aleksandrovna Doctor of Philology professor of the Department of the Russian Language, Teaching Methods and Document Science at Bunin Yelets State University 399770, Russia, Lipetsk Region, Yelets, str. Kommunarov, 28.1 ol.selemeneva2011@yandex.ru Other publications by this author

В русском языке простое глагольное сказуемое как конституирующий компонент формально-синтаксической структуры предложения-высказывания занимает центральное место в системе типов сказуемого. Совмещая грамматический и вещественный аспекты значения в одном слове, простое глагольное сказуемое имеет различные способы выражения: спрягаемые формы глагола (С шорохом летает ночная бабочка), инфинитивы (А, вы бунтовать! Взять их!), «усеченные» глаголы, обладающие высокой степенью экспрессивности (АНина, как кошка, прыг с кровати), и др.

В научной и учебной литературе изучение простого глагольного сказуемого и средств его осложнения имеет длительную историю не только на материале русского, но и татарского, таджикского, английского языков ^{[1, 3, 8-9, 11, 14-16, 20-25]}. Такой исследовательский интерес обусловлен несколькими моментами: сложностью категории сказуемости в целом, невозможностью интерпретировать все выделяемые в фактическом языковом материале конструкции в рамках бинарной оппозиции «простое – составное», сомнениями в целесообразности выделения осложненных форм в парадигмах простых и составных сказуемых и т. д. Поскольку вопрос об осложненном простом глагольном сказуемом давно поставлен учеными, но окончательно еще не решен как в плане исчерпывающего перечня осложняющих средств, так и различных модальных оттенков высказываний, находящих себе «аналитическое выражение в глагольных конструкциях» ^{[2, с. 64]}, актуальность подобных исследований не вызывает сомнений.

Выбор для анализа именно произведений А. Н. Островского обусловлен заметным влиянием «речевой канвы» его текстов на формирование «разговорного стиля русского языка» ^{[5, с. 144]} и, как следствие, частотностью функционирования обиходно-разговорных построений, ядром которых и выступают осложненные формы простых глагольных сказуемых. Для драматурга использование подобных форм сказуемого являлось залогом точной речевой характеристики действующих лиц, их психологии, мотивов действий, причин тех или иных физиологических и психологических состояний и др.: Барышню поедом съела! (Бедная невеста); Я, пожалуй, пойду кликну (На бойком месте); Жалко, что ль, мне кого здесь? Взяла да и ушла (Женитьба Бальзаминова); А я думаю себе: понимаю, куда ты метишь (Бедная невеста) и др. Всего авторская картотека примеров насчитывает 337 высказываний с окружающим контекстом, извлеченных из произведений А. Н. Островского 1847–1885 гг.

Анализ форм простых глагольных сказуемых в пьесах А. Н. Островского позволяет описать процесс осложнения на двух уровнях: уровне плана выражения и уровне плана содержания. Эти уровни взаимодействуют между собой. Без появления каких-либо элементов в структуре простого глагольного сказуемого не происходило бы обогащение его значения дополнительными смысловыми оттенками.

Прежде всего рассмотрим уровень плана выражения. На этом уровне в произведениях А. Н. Островского представлен значительный спектр средств. Так, драматург активно использует бессоюзные повторы лексически полнозначных глаголов, а также сочетания глаголов в одинаковой форме, один из которых указывает на цель производимого субъектом действия. В высказываниях положение таких глаголов может быть как дистантным, так и контактным. Например: Я уеду куда-нибудь, непременно уеду (Неожиданный случай) (дистантное расположение компонентов); Пойду поброжу по саду, хоть георгины все переломаю, все-таки легче (Лес) (контактное расположение компонентов).

Многочисленную группу в пьесах А. Н. Островского составляют простые глагольные сказуемые, осложненные частицами так и, было, было вот, чуть было, чуть было не, чуть не, все, вот все, и, взял, взяли, возьму + да и + вот, себе, знай, словно, будто, как будто, точно, ровно, как бы, как бы не. На коммуникативном уровне частицы представляют важную часть содержательной стороны высказывания и являются «выразителями “фона знания” в свернутом виде» ^{[26, с. 100]}. Располагаются в высказываниях глагольные формы и частицы как контактно, так и дистантно. Например, контактное расположение: А я и случись тут, как он письмо-то в окошко бросил (Свои собаки грызутся, чужая не приставай); А никакими, просто − взял да и пришел(Бедность не порок); дистантное расположение: Все как-то барахтаешься, лезешь куда-то, не хочется вовсе-то ничком в грязи лежать (Горячее сердце); Я было об деле задумал, а ты тут с разговором да с глупостями (Не сошлись характерами!).

В качестве осложняющего простое глагольное сказуемое средства могут выступать и образованиями на­речного типа на -ом. Например: А теперь поедом ест, проходу не дает − все за тебя (Гроза); Ну и пропадай она пропадом!(Не так живи, как хочется).

Следует отметить, что речь действующих лиц произведений А. Н. Островского отличается присутствием различных фразеологических оборотов, помогающих драматургу выразить индивидуальность персонажей и авторскую модальность: точить лясы (балясы), чесать язык, бить баклуши, ломать голову, сбиться с ног, снять голову, зарубить на носу, водить за нос, заговаривать зубы, высунуть нос, утереть нос, цедить [слова] сквозь зубы, смотреть в зубы, точить зубы, скрипеть зубами, прожужжать уши, прикусить язык, прибрать к рукам, плыть сквозь пальцы, становиться поперек горла и др.Например: Об чем тут думать, голову ломать! (Козьма Захарьич Минин, Сухорук); Ко мне гости хорошие ездят, купцы богатые, дворяне; ты, говорит, с меня голову снимешь (Бедность не порок). Фразеологизмы выступают «центром взаимодействия речевого уровня с экстралингвистическими факторами», участвуют в «сюжетно-композиционном построении» ^{[12, с. 131]}.

Вопрос о том, является ли простое глагольное сказуемое, представленное фразеологизмом, осложненным, в русистике открыт. Ведь глагольно-именные фразеологические сочетания можно квалифицировать как некие «переходные» конструкции, не укладывающиеся в бинарное противопоставление простого и составного сказуемого. С одной стороны, указанные единицы обладают семантической целостностью при лексической ослабленности глагольного компонента, с другой – морфологической разнородностью компонентов, схожестью глагольного компонента по признаку функциональной несамостоятельности с вспомогательным компонентом составного сказуемого.

В пьесах А. Н. Островского глагольные фразеологические обороты в роли сказуемого подвергаются трансформациям. Под трансформацией понимают отклонение от общепринятой нормы, закрепленное «в лингвистической литературе, а также импровизированное изменение в экспрессивно-стилистических целях» ^{[4, с. 7]}. К приемам и видам трансформаций фразеоединиц относят преобразования грамматической формы компонентов, изменения их частеречной принадлежности, образование окказиональных слов на основе фразеологизмов, использование фразеологизма в качестве свободного сочетания слов, контаминации фразеологических оборотов, усечение или сокращение состава и др.

Драматург широко использует фразеологизмы, легко допускающие изменения в количественном составе. Например: Я, брат, и сам и огни, и воды, и медные трубы прошел (Свои люди − сочтемся). Ср. с фразеологизмом: пройти [сквозь] огонь и воду [медные трубы]. Включение в единицу пройти [сквозь] огонь и воду [медные трубы] формы множественного числа существительного (и огни, и воды, и медные трубы) усиливает значение ‘испытать в жизни все мыслимые и немыслимые страдания, нравственные и физические’.

Приемы трансформации фразеологизмов в позиции осложненного простого сказуемого в произведениях А. Н. Островского ограничены. Наиболее частотным является прием синтаксической инверсии, т. е. изменения порядка слов. В этом случае модификации подвергается только форма фразеологизмов, а семантика остается без изменений.Например: Вестимо, в шутку язык чесать (Воевода (Сон на Волге)); А дома что делать? Баклуши бить (На бойком месте).

Встречаются и такие приемы модификации фразеологизмов, как расширение компонентного состава устойчивой единицы, дополнительно усложненное повтором глагольного компонента (ср.: вынимать (вынуть) сердце – вынуть все сердце, вынуть). Например: Вынула ты из меня все сердце, вынула. Что тебе нужно от меня? (Горячее сердце). Подобный повтор усиливает значение ‘мучить, терзать кого-л.’. Комбинация приемов синтаксической инверсии и субституции компонента (замены компонента) также приводит к появлению во фразеологизме дополнительного смыслового оттенка. Например: А вот мы тебе горлышко промочим (Свои люди − сочтемся). Ср.: промочить горло.

Средства, осложняющие структуру простого глагольного сказуемого, в произведениях А. Н. Островского часто комбинируются. Так, глагольные формы, одна из которых имеет лексически ослабленное значение, сочетаются с модальной указательной частицей вон (типа вон работает сидит); два однокоренных глагола сочетаются с частицей не (типа ждешь не дождешься); глагольные фразеологические обороты сочетаются с препозитивными частицами и, было, так и (типа было с толку сбил); частица так и сочетается с бессоюзными повторами лексически полнозначных глаголов в одинаковой форме (типа так и ходят, так и ходят). Например: Батюшки, не распечатаю никак, руки так и ходят, так и ходят (Свои собаки грызутся, чужая не приставай); Ты вспомни хорошенько: бывало, ждешь тебя не дождешься… (Бедная невеста); Я смешлив ведь больно, не вытерпел, так и покатился со смеху, а уж на меня глядя и все (Бедность не порок).

В качестве средств осложнения простых глагольных сказуемых мы рассматриваем и глагольные билексемы типа заливается-плачет, нежит-томит в сочетании с частицами так, так и. Например: А случится, когда ко мне в комнату зайдет, так и заливается-плачет… (В чужом пиру похмелье). В отечественной лингвистике лексемы-композиты (или билексемы) являются малоизученным явлением несмотря на активность их образования в русском языке под влиянием разных причин: действия закона речевой экономии, ролью аналогии в процессе словообразования и др. Границы этого класса слов еще четко не очерчены, а словообразовательный статус, характер семантических взаимоотношений между компонентами, формальная структура, функции подобных образований в тексте плохо изучены ^{[10, 17-19]}. Однако очевидно, что билексемы имеют общие признаки как со словами, так и с фразеологизмами, свободными сочетаниями слов (номинативная функция, принадлежность к той или иной части речи, структурная раздельнооформленность, расчлененная структура, постоянство состава и др.) ^[18-19].

Глагольные композиты заливается-плачет, нежит-томит в роли сказуемого, полагаем, близки по своей внешней форме сочетаниям, рассматриваемым в качестве со­единения лексически полнозначных личных форм глагола (типа бранил-бранил) и одного из способов осложнения простого глагольного сказуемого в русском языке. Ср.: Варвару маменька точила-точила; а та не стерпела, да и была такова – взяла да и ушла (Гроза). – Другой раз поутру-то... так тебя нежит-томит... ровно тебя опоили... (Не все коту масленица). Однако с точки зрения семантики лексемы-композиты гораздо сложнее приведенных форм (бранила-бранила, точила-точила и под., подчеркивающих длительность предикативного признака). В билексеме заливается-плачет сопрягаются значение слова заливается (‘начать что-л. делать длительно, с переливами’) и значение слова плачет (‘проливать слезы, обычно издавая при этом нечленораздельные голосовые звуки’), а в билексеме нежит-томит – значения ‘приводить в состояние неги’ (нежит) и ‘вызывать истому’ (томить) ^[6]. Приведенные билексемы имеют разные семантические модели: в первой доминантным является значение слова плачет, значение же слова заливается при сопряжении лексем указывает лишь на способ действия – на длительность и прерывистый характер плача; во второй билексеме значения компонентов равноправны и объединяются общим семантическим элементом ‘приятное состояние’ (состояние блаженства (нега) и расслабленности (истома)). Сложность внешней и внутренней форм композитивных образований позволяет нам рассматривать их в качестве осложненных простых глагольных сказуемых.

Перечисленные способы и средства осложнения сказуемого действуют не только на формальном уровне, увеличивая количество элементов, входящих в сказуемое, но и на содержательном, привнося в сказуемые дополнительные оттенки значения: значение интенсивности действия, значение временной протяженности действия, значение внезапности возникновения предикативного признака, значение независимого предикативного признака, значение нежелательности действия и др. При этом одно значение может выражаться различными языковыми средствами. Так, значение интенсивности действия выражается за счет частицы так и в сочетании со спрягаемыми формами глаголов движения, переме­щения (бегать, летать, ходить, прыгать и др.), сочетаниями спрягаемых глаголов (бежать, есть, пропадать, слыхать и др.) с однокоренными образованиями на­речного типа на -ом. Например: Маменька ее поедом ест, а она, как тень какая, ходит безответная (Гроза); И сами бы пошли, да совестно, а плечи так и ходят… (Комик семнадцатого столетия).

Значение временной протяженности действия или состояния связано с контактными или дистантными повторами спрягаемых форм глаголов типа думать, жить, посидеть, просить, точить и др. Например: ...Вот так-то и все: жил, жил чело­век, да вдруг и помер − так все прахом и пойдет (Свои люди − сочтемся!); Просила, просила, не токмо чтобы что такое, подари хоть платок, валяются у тебя вороха два без призрения, так все нет, все чужим да чужим (Свои люди – сочтемся).

Значение временной протяженности привносит в сказуемое и частица все. Например: Вот теперь я ночи не сплю, все думаю, как пристроить Машеньку: ну, ошибешься как-нибудь, на моей душе грех будет (На всякого мудреца довольно простоты). Устранение частицы ведет к утрате «соответствующего добавочного грамматического значения» при сохранении основной формы сказуемого ^{[11, с. 32]}. Сочетаться глагольные формы (типа барахтаться, бодриться, бояться, глядеть, думать, знать, примериваться, пытать, смеяться, сбираться, смотреть, ходить и др.) могут не только с местоименной частицей все, но и частицей вот. Например: Ты вот все болтаешь, сама не знаешь что; потому что разума у тебя нет (Не было ни гроша, да вдруг алтын).

Значение неполноты осуществления действия или проявления состояния реализуется посредством использования частиц было, вот было в сочетании с глаголами мыслительной деятельности (забыть, задумать и др.), глаголами состояния (одичать), глаголами действия (сунуться), глагольным фразеологизмом (сбить с толку). Например: Совсем было про них забыла − стала в коробьях рыть, нашла, так что таить (Комик семнадцатого столетия); Да он и есть; что я говорю-то. Вот было попался (Не все коту масленица).

Значение действия, близкого к осуществлению, но не осуществляющегося, или признака/состояния, близкого к выявлению, но не выявляющегося, реализуется за счет частиц чуть было, чуть в сочетании с отрицательной частицей не и глаголами речевой деятельности, состояния, физического действия (прибить, разломать, сказать, умереть и др.). Например: Я чуть было не умерла вчера(Без вины виноватые); ...Его тридцать раз за эту сцену вызвали,публика чуть театр не разломала... (Лес).

Глаголы подсунуть, сказать, случиться, фразеологизм прийти в чувство, осложняясь препозитивной частицей и, имеют значение внезапности совершения того или иного действия или возникновения состояния. Например: От этого письма она и приди в чувство; уж очень ей понравилось, что учтиво пишет-то, что охальства-то никакого нет (Свои собаки грызутся, чужая не приставай); О посту как-то, о великом, я говел, а тут нелегкая и подсунь мужи­чонка: за деньгами пришел, дрова возил (Гро­за).

В конструкциях с частицей возьми значение сказуемого сложнее, чем в конструкциях с частицей и. Оно совмещает различные оттенки: неожиданность, неподготовленность, внезапность, произвольность действия ^{[13, с. 173]}. Например: Вот сертучок новенький взяли да и надели (Свои люди − сочтемся); Взял да и пришел. Что ж такое? Нынче масленица, уж и не погулять мне (Не живи так, как хочется); Не в ломбард его несть! Вот я этот капитал взял да пропил,промотал (Бедность не порок).

Сказуемые, выраженные глаголами послать, пропить, поставить в форме будущего временис частицами взять, взял, возьмет, возьми и препозитивной частицей вот, имеют значение неподготовленного и случайного действия, осуществляемого субъектом с целью досадить кому-либо. Например: Я вот возьму да и последний-то, какой есть, пропью; пусть ма­менька тогда со мной, как с дураком, и нянчится (Гроза); Вот возьму да поставлю всю мебель вверх ногами, вот и перемена (На всякого мудреца довольно простоты).

К значению сложносоставного действия/состояния относим значение осуществления действия во время пребывания в том или ином положении. Оно реализуется сочетаниями глаголов действия с глаголами положения в пространстве (работать, сидеть) и частицей вон. Например: Я прыгаю, веселюсь, а она вон работает сидит (Островский. Без вины виноватые). Также в эту группу включаем значение осуществления движения с какой-либо целью, реализуемое сочетанием глагола движения (пойти) и глаголов, называющих цель этого движения (велеть, доложить, кликнуть, лечь, написать, оглядеть, одеться, побродить, поглядеть, погулять, показать, посмотреть, проводить, распорядиться, спросить и др.). Например: Я пойду лягу, будто сплю мертвым сном, ты тоже схоронись где-нибудь (На бойком месте); Я пойду спрошу, привезли ли коляску (Бешеные деньги). Регулярная синтагматическая сочетаемость глагола пойти с целевыми глаголами объясняется тем, что «цель субъекта... в подавляющем большинстве слу­чаев требует преодоления какого-либо расстояния для ее дос­тижения» ^{[7, с. 58]}.

Частица себе, будучи введена в сказуемое, придает ему разнообразные оттенки значения: значение действия, осуществляемого субъекта в своих интересах ради удовольствия (Девки гуляют себе, как хотят, отцу с матерью и дела нет (Гроза)); значение действия, осуществляемого субъектом при полном пренебрежении внешними обстоятельствами (Сидит себе Никита, кожи мнет (Воевода (Сон на Волге)); значение непроизвольного и длительного мыслительного процесса (Я думаю себе, на что это ему шаль − ума не приложу (Исковое прошение)).

Частица знай привносит в сказуемое значение действия, которое выявляется во­преки чему-либо. Например: Пусть его мелет в свое удовольствие, а ты знай посмеивайся! (Таланты и поклонники).

Частицы будто, вроде как, как будто, словно, словно бы вносят в осложненное простое глагольное сказуемое оттенок сомнения в достоверности чего-либо или сравнения с чем-либо. Например: Что это с ней сделалось? Она как будто плачет (Старый друг лучше новых двух); Что это ты словно потолстела, изумрудная? (Свои люди − сочтемся).

Значение предположения или возможности, вероятности какого-либо события возникает в сказуемом за счет введения частиц точно и ровно. Например: Точно бы жила я, как в раю (Не в свои сани не садись).

Условно-предположительный оттенок значения появляется благодаря частице как бы. Например: А вы обо мне как бы думали, Антонина Власьевна? (Богатые невесты). Использование частицы не при частице как бы вносит значение нежелательности действия или состояния. Например: Я не знаю, как говорить-с. Как бы не вышло чего (Свои собаки грызутся, чужая не приставай); Как бы не прогадать (Таланты и поклонники).

Перечисленные значения могут не выражаться в «чистом» виде, значение может быть синкретичным. Так, в произведениях А. Н. Островского значение интенсивности может осложняться значением внезапности действия, состояния (Слышу я, зачали в колокол бить, народ бросился в город, так и обмер (Козьма Захарьич Минин, Сухорук)) или значением внезапности и потенциальности действия за счет использования глаголов в форме сослагательного наклонения (Ноги-то старые, а то бы так и побежала (Не так живи, как хочется)).

Контактные повторы спрягаемых глаголов (забыть, знать, летать, уехать) с частицей так и, повторы однокоренных глаголов с отрицательной частицей не (ждешь не дождешься) несут значение интенсивностидействия или состояния, осложненное «количественным» значением ^{[11, с. 58]}, связанным с выражением длительности, полноты действия. Например: А то, будто я летаю, так и летаю по воздуху (Гроза); Ты вспомни хорошенько: бывало, ждешь тебя не дождешься… (Бедная невеста).

На значение временной протяженности действия может наслаиваться значение гипотетичности. В этом случае глаголы в форме сослагательного наклонения сочетаются с местоименной частицей все. Например: Не токма, чтобы какое дело великое, что по христианству тебе следует, а самовар, и тот лень поставить... все бы лежала (Не все коту масленица).

Значения длительности действия, его временной протяженности и интенсивности выступают в качестве дополнительных для волюнтивного значения. Эти значения выражаются контактными повторами глагола в форме повелительного наклонения (волюнтивное значение + значение интенсивности) (Постой, постой, вспомнила! (Доходное место)) и повторами глагола в форме повелительного наклонения с частицей все (волюнтивное значение + значение временной протяженности действия) (Все дай, все дай; а мне кто даст? (Не было ни гроша, да вдруг алтын)).

Окказиональная форма повелительного наклонения глагола реализует волюнтивное значение в совокупности со значением приглашения к совместному действию. Например: Ах, какой он страшный! Пойдем, пойдем! (Лес).

Резюмируя, отмечаем, что осложнение простого глагольного сказуемого происходит на двух взаимодействующих между собой уровнях: формальном и содержательном. На уровне плана выражения А. Н. Островский прибегает к бессоюзным повторам лексически полнозначных глаголов, сочетаниям глаголов в одинаковой форме, один из которых указывает на цель производимого субъектом действия, наречным образованиям на -ом, введению широкого спектра частиц (так и, было, не, чуть не, все, вот все, и, взял + да и + вот, себе, знай, словно, будто, как будто, точно и др.). В качестве осложненных форм простых глагольных сказуемых в произведениях драматурга мы рассматриваем трансформированные и нетрансформированные глагольные фразеологические обороты и глагольные композиты (билексемы). Все перечисленные средства вносят в сказуемое дополнительные оттенки значения (интенсивности проявления предикативного признака, его сложносоставности, временной протяженности, внезапности возникновения и другие), часть из которых имеет синкретичный характер.

Использование осложненного простого глагольного сказуемое является характерной чертой языка произведений А. Н. Островского, стремящегося через живую разговорную речь изобразить психологически многогранные человеческие характеры, общественные и семейно-бытовые порядки, народную мораль, домостроевские купеческие традиции, буржуазные отношения и патриархальный уклад.

Примечание

Источник языкового материала:

Островский А. Н. Полное собрание сочинений. URL: http://az.lib.ru/o/ostrowskij_a_n (сайт Lib.Ru/Классика).