The role of the United Nations Support Mission for Libya (UNSMIL) in the preparation of the Libyan Political Agreement

Semenyuk Aleksander Postgraduate at the Department of History of Social Movements and Political Parties of Lomonosov Moscow State University 119234, Russia, Moscow, ul. Leninskie Gory, 1 peresvet92@mail.ru Other publications by this author

Кризис государственной власти в Ливии летом 2014 г. привел к военно-политическому конфликту между генералом Х.Хафтаром с союзными ему силами и группой радикальных сил «Рассвет Ливии». Специальный представитель Генерального Секретаря ООН в Ливии Тарек Митри, возглавлявший Миссию ООН по поддержке Ливии (на нее было возложено выполнение задач постконфликтного миростроительства в соответствие с миротворческой программой ООН) с самого начала вооруженной стадии конфликта регулярно встречался и проводил консультации с представителями различных политических сил Ливии, однако реального результата в первые месяцы боев они не принесли, поскольку каждая из сторон надеялась на победу или хотя бы на значительное улучшение своих позиций перед возможными переговорами при посредничестве внешних сил. Ситуация стала меняться осенью 2014 г., поскольку в военном отношении между противоборствующими сторонами наблюдался фактический паритет, а их единство ослаблялось внутренними разногласиями. Если силы антиисламской коалиции были фактически расколоты борьбой за лидерство между Х.Хатаром и А.аль-Обейди, то в ВНК основной конфликт наметился в связи с блокированием депутатами от Мисураты работы законодательного органа ^[3].

Таким образом, перед новым Специальным представителем Генерального Секретаря ООН Бернардино Леоном, назначенным на должность руководителя МООНПЛ 1 сентября 2014 г., стояла первоочередная задача добиться относительного единства в противоборствующих лагерях для выработки позиций, с которыми можно было бы выступить на переговорах ^[30]. Ситуация осложнялась и наличием в обеих группировках «ястребов», готовых лишь к силовому разрешению конфликта (со стороны исламистов – представитель Мисураты А. аль-Свейли и председатель комитета по национальной безопасности в ВНК Али Омаль аль-Текбали, со стороны Палаты представителей – генерал Х.Хафтар и министр обороны, бывший бригадным генералом при М.Каддафи, Масуд Ерхума) ^[2]. Вследствие этого на данном этапе Б.Леон проводил встречи и консультации с представителями сторон для согласования позиций между отдельными группировками исламистов и их противников. Уже в сентябре в ливийском городе Гадамес при посредничестве ООН прошел первый раунд мирных переговоров, на котором была достигнута договоренность о прекращении огня ^[26], однако оно не соблюдалось, поскольку большинство сил в противоборствующих группировках было заинтересовано в силовом решении конфликта и не признавало противоположную сторону. Тем не менее, важным итогом консультаций в Гадамесе стало публичное обязательство представителей двух парламентов провести второй раунд переговоров и согласовать условия для прекращения огня^{[27, п.30]}.

В то же время, руководитель МООНПЛ открыто симпатизировал правительству в Тобруке, признанному международным сообществом, что снижало доверие со стороны исламистов. Помимо этого, некоторые военные успехи «Рассвета Ливии» склонили ВНК к отказу от переговоров (при этом не помогла даже личная встреча 11 ноября 2014 г. Б.Леона со спикером ВНК и членом «Братьев-мусульман» Нури Абу Сахмейном) ^[4].

В связи с этим необходимо отметить то влияние, которое оказывали внешние игроки на вооруженный конфликт 2014-2015 гг. «Рассвет Ливии» и поддерживающие ее группировки снабжались оружием и боеприпасами со стороны Катара ^[28], часть этой помощи проходила транзитом через суданскую территорию, откуда исламисты также получали подкрепления наемниками из арабских племен севера Судана (ливийско-суданскую границу правительственные силы и присутствующие там советники ЕС по мониторингу границы окончательно перестали контролировать после отставки А.Зейдана) ^[4].

Новое правительство в Тобруке поддержал египетский президент А.Ф. ас-Сисси, который рассчитывал тем самым найти союзника в борьбе исламистами (генерал ас-Сисси сыграл ключевую роль в военном перевороте 3 июля 2013 г. в Египте, в результате которого был свергнут предыдущий президент и начались репрессии против «братьев-мусульман», проводивших политику исламизации в Египте неконституционными методами). Здесь, безусловно, сыграл свою роль фактор Исламского Государства в Ливии и особо сильные позиции исламистов на востоке Ливии, где еще с 2012 г. существовал эмират в г. Дерна. В конфликте с 2014 г. Египет активно поддерживал силы генерала Хафтара с воздуха и вооружал его отряды. Более того, именно в Каире состоялась встреча премьер-министра правительства в Тобруке ат-Тани с бывшим премьером Ливии А.Зейданом и представителем «светской оппозиции» М.Джебрилем, на которой обсуждались формы поддержки египетскими властями сил «антиисламской коалиции». В таких условиях представители обоих центров власти пытались заручиться поддержкой внешних сил, которые могли потенциально вмешаться в конфликт как это и произошло в 2011 г. С этой целью 14 октября при посредничестве ас-Сисси была организована встреча министра иностранных дел Франции Л.Фабиуса, госсекретаря США Дж.Керри и министра иностранных дел Ливии М. аль-Диари. Одновременно Париж посетил и представитель исламистов из Мисураты с целью добиться поддержки коалиции «Рассвет Ливии». Однако эти встречи не принесли желаемого результата ни одной из сторон в силу занятости Парижа и Вашингтона сирийской проблематикой, а также их опасениями, что поставки вооружений одной из сторон еще больше способствуют милитаризации региона ^[5]. Тем не менее, итогом стало решение об организации переговоров под эгидой ООН и Каира с привлечением «умеренных» фигур из противоборствующих лагерей ^[5].

Таким образом, в течение осени 2014 г. наметился ряд предпосылок для организации переговоров. Во-первых, военный паритет сторон, при котором, ни одна из коалиций не могла одержать решительную победу. Во-вторых, активизация ООН, которая в лице специального представителя Генерального Секретаря настойчиво структурировала политический диалог через консультации и встречи с представителями ВНК и Палаты Представителей и отдельных групп двух парламентов. В-третьих, посреднические усилия ряда государств (прежде всего, Франции, Египта, КСА и Катара) и региональных организаций (ССАГПЗ, ЛАГ и АС), заинтересованных в политическом урегулировании Ливийского конфликта. Наконец, в–четвертых, фактор Исламского Государства сыграл существенную роль в организации национального диалога, в том числе и для противодействия этой угрозе. Укрепление и расширение Исламского Государства в Ливии с нала 2015 г. заставило объявить военную кампанию против ИГ как «Рассветом Ливии», так и генералом Хафтаром в сентябре 2015 г. (операция «Аль-фатф» – «Гибель»).

8 декабря 2014 г. Миссия ООН призвала все стороны конфликта в Ливии приступить к диалогу для прекращения боевых действий и институционального кризиса. Однако обе стороны конфликта выдвинули предварительные условия, затормозившие переход к переговорному процессу. «Триполийские» депутаты отказались признавать Палату Представителей, поскольку контролируемый исламистами Верховный Суд Ливии признал незаконность парламента в Тобруке. В то же время, представители ВНК отказывались от участия в переговорах представителей «Рассвета Ливии» и соглашались на начало диалога только после признания легитимности тобрукского парламента на всей территории Ливии ^[15].

В таких условиях роль МООНПЛ в организации переговоров стала ключевой, поскольку специальный представитель Генерального Секретаря ООН обладал наибольшим доверием противоборствующих сторон, а также призывал исключительно к политическому урегулированию конфликта. 8 января 2015 г. Б.Леон встретился с Х.Хафтаром и командующим ВВС Ливии генералом Сакром аль-Джеруши (оба генерала являлись сторонниками силового решения конфликта), которые действовали фактически независимо от правительства в Тобруке. В ходе встречи генерал Хафтар потребовал от ООН, прежде всего, отменить эмбарго на поставку оружия в Ливию (т.е. вооруженным силам, подконтрольным лично ему) ^[16], что, безусловно, было невыполнимым условием. Помимо этого, успехи войск Хафтара, а также его поддержка египетскими вооруженными силами (особенно ВВС) заставили генерала отказаться от переговоров и продолжить наступление на силы исламистов.

Однако ключевым фактором в вопросе начала переговоров стало согласие перейти к диалогу боевых подразделений из Мисураты, которые составляли основу военной организации «Рассвета Ливии». Основной причиной такого поворота стали регулярные авианалеты «правительственной авиации» на город и порт, что могло разрушить инфраструктуру Мисураты, одного из самых экономически сильных и самостоятельных городов Ливии. Помимо этого, определенное влияние сыграла и Турция (Анкара имеет сильные позиции в Мисурате за счет выходцев из Турции еще во времена Османской империи. Именно Турция снабжала повстанцев Мисураты оружием и боеприпасами в 2011 г.), которая приостановила поставки продовольствия в город и полеты своей национальной авиакомпании ^[9].

Таким образом, основными участниками Женевских переговоров, начавшихся при посредничестве МООНПЛ 15 января 2015 г., стали представители «Рассвета Ливии» из Мисураты (без остальных участников коалиции, главным образом, бенгазийцев и триполийцев) и парламентарии Тобрука (сторонники генерала Хафтара, являющегося реальной военной силой, переговорах не участвовали). Теме не менее, женевский формат оказался явно недостаточным для полноценного выхода их кризиса, особенно с учетом нейтралитета части крупных племенных кланов (каддафа, варфалла, часть юга страны) в данном противостоянии, а также неучастия в переговорах мощного племенного клана зидан на западе.

При посредничестве Б.Леона в январе 2015 г. в Женеве были проведены два раунда переговоров, главным результатом которых стало решение о всеобъемлющем прекращении огня и контурах будущего правительства национального единства ^[31]. Примечательно, что обе стороны согласились на прекращение огня с оговоркой, что боевые действия против исламистских террористических групп будут продолжены ^[16].

Одновременно с этим продолжились боевые действия между исламскими радикалами из «Рассвета Ливии» и все более набирающим вес генералом Хафтаром, силы которого при поддержке египетских ВВС захватили порт Бенгази. Для укрепления своих позиций, Х.Хафтар, поддерживаемый основной частью офицеров «регулярной армии» и правительством Египта приступил к созданию «военного совета» с возложением на него функций исполнительной власти. Таким образом, этот фактор существенным образом повлиял на женевские консультации, которые не могли продолжаться в прежнем формате при фактической институционализации третьей стороны в конфликте ^[6]. Поэтому в феврале 2015 г. новый раунд переговоров, на этот раз в Марокко, был посвящен не только переговорам между мисуратовцами, бенгазийцами и представителями тобрукского парламента о месте каждой из этих групп в системе законодательной и исполнительной власти в Ливии, но и вопросу признания генерала Хафтара в качестве самостоятельной политической силы, и, следовательно, привлечения его к переговорному процессу ^[7].

Новый этап переговоров между ВНК и Палатой Представителей в марте 2015 г. был обусловлен назначением тобрукским парламентом 25 февраля генерала Х.Хафтара главнокомандующим всеми национальными вооруженными силами. Таким образом, это поставило точку в борьбе между «ястребами» и «голубями» в тобрукском правительстве, которое было союзником генерала Хафтара, начиная с операции «Достоинство Ливии» с мая 2014 г., но не обладало сопоставимым военным потенциалом и поддержкой извне. Назначение Хафтара было, отчасти обусловлено казнью боевиками ИГ египетских рабочих-коптов в январе 2015 г., следовательно, обозначилось явный переход структур Палаты представителей под покровительство Египта для борьбы с радикальным исламизмом, подтверждением чему стал визит главы международно признанного правительства Ливии ат-Тани в Каир для усиления координации борьбы с радикалами ^[8]. С одной стороны, это привело к выработке единой стратегии в лагере «антиисламской коалиции», а, с другой стороны, способствовало усилению в ней позиций «ястребов», настроенных на продолжение боевых действий.

В таких условиях Палата представителей 2 марта 2015 г. проголосовала за продолжение переговоров с делегацией ВНК. В результате межливийские переговоры возобновились в Алжире 10 марта 2015 г. Итогом этих встреч стала выработка письменного заявления о требовании немедленного прекращения боевых действий и намерении достичь консенсуса в вопросе формирования правительства национального единства ^[18]. Примечательно, что представительство ливийских политических сил было значительно шире, чем на предыдущих раундах переговоров (в Алжире присутствовали представители шести партий), что должно было стать важным шагом на пути имплементации решений.

В то же время, 7 из 15 членов СБ ООН проголосовали против просьбы правительства Ливии в Тобруке и Лиги Арабских Государств отменить эмбарго на поставки оружия для ливийской армии ^[33]. Этот факт, а также разногласия внутри противоборствующих группировок (например, «Рассвет Ливии» 14 марта начал бои за г.Сирт с силами ИГ, первые бои подобного рода) ^[17] заставили перенести переговоры для согласования позиций.

Б.Леон представил план урегулирования ливийского кризиса, предусматривающий формирование правительства национального единства, всестороннее прекращение огня и отвод войск из населенных пунктов, создание механизмов для контроля над вооружениями, завершение процесса подготовки конституции и определение для этого четких сроков ^[32].

Эта «дорожная карта», подготовленная МООНПЛ, стала предметом обсуждения на следующем этапе переговоров. Сначала они проходили 13-14 апреля 2015 г. в Алжире, в затем в марокканском городе Схирате. Главной проблемой стало соглашение независимых фигур, которые должны войти в Президентский совет, а также состав правительства национального единства и общеливийского парламента ^[18]. Однако этот раунд переговоров не привел к конкретным договоренностям. Согласно экспертным оценкам, это было обусловлено как отсутствием единства внутри «Рассвета Ливии» и «антиисламской» коалиции, поскольку в каждом из лагерей есть умеренные и радикалы, так и внешней поддержкой (Египет и ОАЭ поддерживает правительство в Тобруке, а Турция и ОАЭ ВНК) ^[18]. Помимо этого, есть все основания предполагать, что правительство в Тобруке, «Рассвет Ливии» и ИГ преследовали главную цель – захват нефтепромыслов, что серьезно усложняло достижение компромисса между двумя парламентами, поскольку каждая из группировок стремилась улучшить свои позиции перед началом очередного раунда переговоров ^[17].

Важно отметить и тот факт, что на организацию и проведение переговорного процесса на данном этапе серьезное влияние оказывал внешний фактор. Здесь проявилось традиционное соперничество Марокко и Алжира, причем каждая страна стремилась выполнить функции главного миротворца и посредника, что проявилось в чередовании мест проведения переговоров. При этом, как подчеркивают некоторые авторы, Алжир выступил невольным союзником Катара, который стремился именно в алжирском формате организовать переговорный процесс с вводом подконтрольных ему участников ^[10] (прежде всего, со стороны исламистов). В данной ситуации Алжир был обеспокоен как активностью своего традиционного конкурента в лице Марокко, так и стремлениями Египта вернуть себе влияние и статус политического тяжеловеса в Северной Африке. Так, переговоры в Алжире 10 марта 2015 г. организовывались для введения в переговорный процесс полевого командира в Триполи А.Белихаджа, креатуры Дохи, политический вес которого не сравним с другими представителями «Рассвета Ливии», которые предпочли Марокканский формат ^[10]. Помимо этого, в конце мая Египет организовал в Каире встречу представителей различных ливийских племен для обсуждения ситуации в Ливии. Примечательно, что на встрече отсутствовали племена западной Ливии, поэтому неудивительно, что остальные участники позиционировали себя в качестве сторонников тобрукского правительства ^[19].

Таким образом, вмешательство внешних игроков не только усложняло согласовывание конкретных шагов и выработке определенных решений на переговорах, но и меняло сам формат переговоров, что отдаляло их успех.

Следующий раунд межливийских переговоров стартовал 3 июня 2015 г. в Алжире между Тобруком и Триполи. Следует отметить, что оживление дипломатических переговоров по мнению ряда экспертов связано с победой сторонников мирного урегулирования в Мисурате, являющейся одной из самых боеспособных группировок на западе страны и в коалиции «Рассвет Ливии» ^[11]. При этом бригады мисуратовского ополчения развернули боевые действия против ИГ, т.е. фактически и против радикального крыла коалиции исламистов. Помимо этого, ополчение из Мисураты фактически перестало избегать столкновений с войсками генерала Хафтара в Бенгази, что подтвердило намерения его руководства перейти к переговорному процессу. Такой поворот объясняется как наличием общего врага – Исламского Государства, так и обещанием Б.Леона в случае отказа сторон от переговоров рассмотреть в ООН возможность международной интервенции для защиты гуманитарных конвоев (при этом, контрабанда и контроль за незаконной миграцией превратился в один из основных источников дохода для различных сил в конфликте) ^[11]. В связи с этим стоит отметить, что еще 7 апреля 2015 г. французские военные выполнили операцию по высадке десанта на границе между Ливией и Нигером, в ходе которой были уничтожены тыловые базы джихадистов ^[18]. Ввиду этого, опасения ливийцев по поводу полномасштабного военного вмешательства в конфликт региональных сил той же Франции с соответствующей международной поддержкой были небезосновательны.

На переговорах в Алжире и Марокко (с 8 июня 2015 г.) были продолжены согласования уже четвертого проекта нового мирного договора, предложенного Б.Леоном. В результате этот проект не устроил правительство в Тобруке, поскольку планируемый к созданию государственный совет из 120 человек должен был на ¾ состоять из представителей ВНК, контролируемого «Рассветом Ливии» ^[20]. В результате переговоры 10 июня были перенесены в Берлин, где продолжились консультации о формах и составе новых общеливийских государственных органов. В Берлине также присутствовали представители пяти стран - постоянных членов СБ ООН, Евросоюза, Германии, Италии и Испании ^[41]. При этом международные посредники пытались учесть интересы всех ливийских участников переговорного процесса, что мешало выработке взаимоприемлемых условий, в результате чего окончательное решение выработано не было. Тем не менее, представители участвующих государств выразили готовность поддерживать переходные институты после подписания соглашения.

Таким образом, период с конца марта по конец июля характеризуется несколькими раундами переговоров для выработки консенсуса относительно основного текста политического соглашения. На прошедших за этот период раундах переговоров обсуждались, главным образом, формы тех институтов, которые будут управлять страной в течение переходного периода после достижения соглашения, а также согласовывался ряд вопросов «дорожной карты». Эти переговоры проходили в рамках консультаций и не позволили выработать соглашения. Помимо этого, с начала 2015 г. в новой стратегической обстановке приоритетные направления деятельности МООНПЛ были несколько изменены и свелись к координации при подготовке к переговорному процессу, оказанию добрых услуг при проведении переговоров, наблюдению за соблюдением прав человека и гуманитарной ситуацией, а также поддержке оставшихся нейтральными в конфликте политических институтов ^[37]. Фактически же в этот период функции Миссии ограничивалась деятельностью по поиску путей политического урегулирования конфликта.

Следующий раунд переговоров прошел в начале июля 2015 г. в марокканском Схирате, причем на начавшихся консультациях присутствовала только делегация Тобрука, согласившаяся принять план Б.Леона о формировании национального правительства с мандатом на один год ^[21]. Делегация ВНК не только не явилась на переговоры, но и отвергла проект соглашения, на принятии которого настаивали США, Великобритания, Германия, Испания, Италия и Франция. В результате 12 июля участники переговорного процесса без ВНК парафировали соглашение «о мире и примирении». Представители парламента Триполи, в свою очередь, призвали тобрукских парламентариев к мирным переговорам без посредников, в т.ч. и со стороны ООН ^[21]. Такую позицию они объясняли недостатками плана Б.Леона, согласно которому парламентские выборы следует провести спустя два года после создания правительства национального единства, что не устраивало исламистов, стремившихся как можно раньше провести выборы для своей дальнейшей легитимации, использовав при этом позитивную для них политическую конъюнктуру (контроль над Триполи, Мисуратой, Бенгази, бойкот выборов со стороны западных ланов и племен, а также исключением из политического процесса территорий, подконтрольных ИГ) ^[12]. Более того, представители ВНК не соглашались с предложением Б.Леона о назначении Х.Хафтара командующим ливийской армией, что могло серьезно подорвать позиции исламистов. Тем не менее, руководитель МООНПЛ оптимистично оценивал результаты переговоров, считая акт парафирования важным шагом на пути полноценного соглашения, а также подчеркнул, что ВНК может к нему присоединиться в любой момент ^[34].

В августе переговоры между Триполи и Тобруком продолжились в Женеве, где обсуждался состав будущего правительства национального единства, а также определение общей позиции по самому факту выборов и условия их проведения. В итоге сторонам не удалось достигнуть компромисса, а последующие затем переговоры в Схирате 26-28 августа также не принесли результата, поскольку делегация ВНК не стала в них участвовать ^[22]. Такое игнорирование переговорного процесса со стороны исламистов можно объяснить еще и тем, что 20 октября истекал срок полномочий Палаты Представителей, в результате чего ВНК планировал отстаивать собственную легитимность (хотя срок его полномочий заканчивался 21 октября). Прошедшие после этого очередные переговоры в марокканском г.Схирате в сентябре снова не принесли конкретных результатов, несмотря на заявление Б.Леона о достигнутых результатах касательно пересмотра устава парламента и формирования законодательных комиссий ^[43]. Наряду с этим, он подчеркнул, что согласованный 18 сентября текст договора будет в скором времени подписан, а согласования требуют лишь незначительные детали, хотя представители «Братьев-мусульман» выдвинули требование о формировании правительства национального единства до выборов в Палату Представителей или же сразу после них, хотя план Б.Леона предусматривал двухлетний переходный период, в течение которого государственные институты будут подготовлены к выборам, а также удастся выработать Конституцию.

Подводя промежуточный итог деятельности Б.Леона на посту руководителя МОООНПЛ, выделим несколько факторов, препятствовавших политическому урегулированию конфликта и подписания договора всеми сторонами. Во-первых, раскол внутри самих противоборствующих группировок. В «Рассвете Ливии» за переговорный процесс выступали, прежде всего, выходцы из Мисураты, а также выдвигаемые внешними игроками политические фигуры, подконтрольные заграничным спонсорам, что вызывало противоречия как внутри лагеря исламистов, так и при переговорах между ВНК и Палатой представителей. Помимо этого, в ВНК были недовольны стремлениями Б.Леона вовлечь в переговорный процесс как можно больше участников, что приводило к сепаратным переговорам и консультациям со спецпредставителем ООН отдельных полевых командиров. Это обстоятельство также раскалывало коалицию и увеличивало количество сторон на переговорах. В антиисламистской коалиции наметились явные разногласия между премьер-министром ат-Тани и главнокомандующим генералом Хафтаром, претендовавшим на верховенство своей власти, что отразилось в его попытках создать альтернативные институты власти, начиная с военного совета. Помимо этого, фигура генерала не устраивала как исламистов, так и Запад, обвинявшего его в чрезмерном авторитаризме и диктаторских наклонностях (и это притом, что Х.Хафтар являлся наиболее сильной фигурой, способной при определенной поддержке объединить восточные и западные кланы). Таким образом, балгодаря лавированиям Б.Леона, Халифа Хафтар был исключен из переговорного процесса, что заставляло его продолжать свою линию на силовое решение конфликта при активной поддержке Египта ^[14].

Во-вторых, мирный процесс предусматривает роспуск негосудартсвенных вооруженных формирований для обеспечения жизнеспособности правительства национального единства, что лишает полевых командиров механизма отстаивания собственных интересов. Наряду с этим, зарубежные спонсоры таких отрядов (АРЭ и ОАЭ - восточные кланы, Турция и Катар – западные) также не были готовы к их роспуску ^[13].

В-третьих, реальная военная сила в Ливии находилась в руках противников мирного урегулирования, что проявлялось в постоянном возобновлении боевых действий, несмотря на договоренности о прекращении огня, начиная с женевских переговоров в январе 2015 г. Сторонники генерала Хафтара, как и радикальные исламисты, не были готовы к переговорам и рассчитывали разрешить конфликт военным путем, что было бы возможно только в условиях безусловного военного поражения одной из сторон, а это не могло произойти при фактическом военном паритете.

Наконец, в-четвертых, Специальный представитель Генерального секретаря ООН был фактически лишен реальных рычагов давления на различные силы, участвующие в переговорном процессе, начиная с полевых командиров, против которых Россия и Китай не позволяли ввести персональные санкции, например, запрет на поездки и замораживание активов. Таким образом, ему приходилось проводить многочисленные консультации для согласования интересов различных сил, что существенно тормозило переговорный процесс.

В условиях замедления переговоров и неспособности сторон прийти к соглашению в ЕС всерьез рассматривался вопрос о военной интервенции в Ливию с целью противодействия терроризму в лице ИГ и незаконной миграции, что особенно беспокоило Францию и Италию, которые рассматривали планы военного вмешательства. Так, осенью 2015 г. руководитель внешнеполитического ведомства ЕС Ф.Могерини посетила Алжир для выяснения возможности алжирского участия в военной операции под руководством Италии ^[13], а Франция на базе инфраструктуры «Группы пяти» развернула силы быстрого реагирования для противодействия террористическим группировкам. На этом фоне уже в сентябре появилась вероятность замены Б.Леона на Мартина Коблера, руководившего миротворческой Миссией ООН в Конго и имевшего опыт проведения полувоенных операций ^[13].

В таких условиях к концу сентября в условиях неспособности сторон к компромиссу возникла реальная угроза военной интервенции, что сулило еще большим ослаблением двух центров власти и переходом мирного процесса исключительно под международный контроль. Это обстоятельство стала существенной причиной для возобновления конструктивных переговоров.

Новый раунд переговоров стартовал в начале октября в Скире, Марокко, для обсуждения состава президентского совета, призванного возглавить правительство национального единства. В результате консультаций, которые завершились 8 октября, удалось достичь консенсуса в отношении списка из шести кандидатов включая назначаемого премьер-министра, трех его заместителей и двух старших министров ^[35]. По словам Б.Леона, таким образом была достигнута необходимая представительность президентского совета, что привело бы к его поддержке всеми политическими субъектами и силовыми структурами. Тем не менее, эта договоренность вызвала недовольство со стороны Палаты представителей, которые считали, что расклад сил в президентском совете непропорционален, поскольку в нем восточные регионы представлены меньше, чем западные ^[35]. Из-за этого политическое соглашение выработано не было, а переговоры продолжились, причем основным их предметом теперь стало расширение состава президентского совета для взаимоприемлемого представительства различных политических сил. Важнейшим итогом октябрьского раунда переговоров стало формирование правительства национального единства, о чем было объявлено 9 октября 2015 г. в г.Схирате. Главой правительства стал Фаиз Сарадж, член ВНК, а его заместителями Ахмед Майтыг, Фатхи аль-Мажбри и Муса аль-Кони. Таким образом, при посредничестве ООН в одном правительстве были синтезированы исламисты и их противники в соотношении 50/50, хотя выборы 2014 г. исламисты проиграли, что свидетельствовало об их незначительной поддержке со стороны основной части населения страны ^{[25, с. 108]}. Такой расклад сил в правительстве, особенно с учетом назначения на должность премьер-министра и трех его заместителей выходцев из «Братьев-мусульман», не мог устраивать международно признанное правительство Ливии в Тобруке, которые видели в такой расстановке сил явное усиление «Рассвета Ливии». Однако во многом благодаря усилиям Б.Леона ключевые посты в новом правительстве достались исламистам, что не могло устраивать Палату Представителей. Тем не менее, уже 12 октября ВНК вышел из переговоров, поскольку основная военная сила «Рассвета Ливии» - бригады из Мисураты, отказались от переговоров и посчитали, что основная часть исламистов не пойдет на соглашение. Такая позиция объясняется как опасением умеренного крыла исламистов, что это соглашение приведет к военному перевороту радикалов, а также новыми поставками оружия и подкреплений исламистам со стороны Турции и Катара, которые не были заинтересованы в политическом урегулировании конфликта.

Следующим шагом на пути подписания соглашения стала «Декларация принципов», согласно которой был создан комитет из десяти человек для решения остающихся дискуссионных вопросов.

Поскольку переговоры зашли в тупик, а их динамика не изменилась, вместо Б.Леона на пост руководителя Миссии ООН по поддержке Ливии был назначен Мартин Коблер, имевший опыт работы спецпредставителем Генарального секретаря ООН в Афганистане (2010-2011 гг.) и Ираке (2011-2013 гг.), а также руководителем миротворческой Миссии ООН в Конго (с 2013 г.) ^[38]. Помимо провала попыток Б.Леона побудить стороны конфликта к подписанию соглашения, он повергся резкой критики за принятие предложения ОАЭ возглавить дипломатическую академию в Абу-Диаби, что рассматривалось как конфликт интересов (ОАЭ поддерживали генерала Хафтара) ^[44].

Мартин Коблер попытался перезапустить переговорный процесс и побудить стороны к подписанию соглашения. Помимо согласований различных позиций участников конфликта, он также посетил граничащие с Ливией государства, а также Италию, Францию, Турцию, Катара, ОАЭ – страны, имеющие наибольший интерес в Ливии. После этих поездок в начале декабря 2015 г. был организован очередной раунд переговоров в Тунисе, на котором было, наконец, достигнуто межливийское политическое соглашение (Палата Представителей еще 27 ноября согласилась на план, предложенный М.Коблером, поэтому следующие поездки спецпредставителя Генерального секретаря были направлены, прежде всего, в Триполи для согласования единой позиции исламистов). Основными итогами переговоров в Тунисе 10-11 декабря 2015 г. стало признание обеими сторонами необходимости политического урегулирования на основе межливийского политического соглашения, которое будет подписано под эгидой Миссии ООН. Срок подписания данного соглашения переносился на 16 декабря (поскольку должен был сопровождаться резолюцией СБ ООН для придания ему большей силы), а сам документ более не подлежал пересмотру ^[36]. При этом текст соглашения от 11 октября (список кандидатов в президентский совет) по настоянию М.Коблера пересмотрен не был, что впоследствии стало одним из факторов напряженных отношений между ВНК и Палатой Представителей. Миссия ООН спешила как можно быстрее заключить соглашение и подвести итог политическому урегулированию конфликта. Мартин Коблер объяснял такую оперативность стремлением создать правительство национального единства для эффективного противодействия Исламскому Государству и другим террористическим организациям, а также катастрофической гуманитраной ситуацией в Ливии, когда 2,4 млн. человек нуждалось в гуманитарной помощи ^[39].

Уже 13 декабря 2015 г. на Международной министерской встрече по Ливии в Риме при посредничестве Мартина Коблера обсуждались меры поддержки международным сообществом поддержки нового ливийского правительства, при этом особый упор был сделан на обсуждение проблемы Исламского Государства в Ливии и обеспечение региональной безопасности ^[42]. Итогом встречи стала совместная декларация дипломатов Алжира, Великобритании, Германии, Египта, Иордании, Испании, Италии, Катара, Марокко, Китая, ОАЭ, России, Саудовской Аравии, США, Туниса, Турции, Франции, ЕС, ООН, ЛАГ, Африканского Союза ^[40]. Помимо призыва к сторонам конфликта как можно скорее подписать соглашение и обещаний экономической помощи правительству национального единства, на конференции была подчеркнута приоритетность борьбы с ИГ в Ливии при помощи сил международного сообщества. В связи с этим высказываются мнения, что одной из причин активизации Запада в примирении ВНК и Палаты представителей является стремление получить мандат на военное вторжение в Ливию (после соответствующего запроса от нового правительства) под предлогом борьбы с Исламским Государством для участия в переделе рынка энергоресурсов (замена ИГ подконтрольными будущим интервентам игроками) ^[1].

На конференции также был окончательно определен срок подписания соглашения – 17 декабря.

17 декабря 2015 г. в Марокко было подписано Ливийское политическое соглашение (Схиратское соглашение). В нем президентскому совету из 9 человек было поручено возглавить Правительство национального согласия, которое должно было быть представлено Палате представителей Президентским советом (Ф.Сарадж) в течение 30 дней и утверждено в течение 10 дней после этого. Правительство национального согласия должно функционировать под руководством палаты представителей и «Государственного совета», состоящего в основном из представителей ВНК ^{[45, ст. 1]}. Таким образом, соглашением создавалось фактически три центра власти вместо двух, причем, состоящие из разных военно-политических групп Ливии. Помимо этого, соглашение исключает из политического процесса стороны, не участвующие в переговорном процессе (например, генерал Хафтар и поддерживающие его силы), следовательно, закладываются основания для дальнейших расколов и противоречий как внутри создаваемых государственных институтов, так и между ними.

Так, по соглашению в функции Президентского совета вошел контроль над Ливийской национальной армией, право назначать послов страны, а также заключать международные договоры (правда, с согласия Палаты представителей в Тобруеке), хотя в переходный период законодательная власть оставалась у Палаты представителей в Тобруке, а законосовещательная у Государственного совета в Триполи ^{[45, ст. 8, 12]}.

Совет Безопасности резолюцией 2259 от 23 декабря 2015 г. приветствовал Римское коммюнике 13 декабря 2015 г. и Схиратское соглашение 17 декабря 2015 г., признавая Правительство национального согласия единственным легитимным в Ливии (хотя оно еще не было сформировано), а также призывая международное сообщество оказывать помощь новому правительству в борьбе с террористическими организациями на территории Ливии, в преодолении гуманитарной катастрофы, становлении и укреплении государственных институтов целостной и суверенной Ливии ^[29]. Одновременно Совет Безопасности отказал в легитимности всем «параллельным структурам». При этом в резолюции подтверждалось оружейное эмбарго, хотя и оговаривалась возможность изменения или отмены санкционных мер. Тем самым Совет Безопасности фактически откладывал эти вопросы до момента формирования единого правительства и определенной стабилизации в стране, хотя это было невозможно без единой военной организации с жесткой вертикалью власти. К тому же при оружейном эмбарго отельные вооруженные формирования (например, силы генерала Хафтара) продолжали получать помощь из-за рубежа даже для борьбы с терроризмом (операции Х.Хафтара в г.Дерна, бои за г.Бенгази летом 2016 г., операция в г. Сирт Президентской гвардии в июне 2016 г. и т.д.), что не способствовало взаимному доверию сил, заключивших Схиратское соглашение.

Подводя итог, можно выделить несколько этапов ливийского переговорного процесса в 2014–2015 гг. На первом этапе (лето – декабрь 2014 гг.) главной задачей Специального посланника Генерального секретаря ООН стало привлечение враждующих сторон к переговорам и, по возможности, прекращения огня. Другой важно задачей было согласование позиций между различными политическими силами внутри противоборствующих лагерей и вовлечение в переговорный процесс наиболее умеренных фигур. Для этого Б.Леон встречался с представителями различных политических сил Ливии для выявления их позиций. В результате представители ВНК и Палаты Представителей согласились на переговоры, первый раунд которых состоялся в январе 2015 г. в Женеве. Второй этап переговоров (январь–февраль 2015 г.) характеризуется острыми противоречиями по поводу участия в переговорах различных политических группировок и отдельных фигур военно-политической элиты Ливии. В итоге, на третьем этапе переговорного процесса (март–июль 2015 г.) представительство различных ливийских политических сил было расширено. Центральное внимание на переговорах было уделено обсуждению и согласованию деталей «дорожной карты» Б.Леона. Таким образом, на данном этапе стороны обсуждали конкретные положения проекта мирного договора, предложенного представителем ООН. При этом наибольшее сопротивление этот план встретил в лагере исламистов, что значительно задерживало подписание соглашения. Помимо этого, стоит отметить, что угроза со стороны Исламского Государства сыграла определенную роль в сближении позиций сторон, в т.ч. и для организации совместных операций против этой угрозы. Четвертый этап (август–октябрь 2015 г.) характеризуется попытками согласования состава правительства национального единства, которое в итоге возглавил Ф.Сарадж, состоявший в триполийском ВНК. Существенным препятствием для подписания соглашения стало недовольство Палаты Представителей составом президентского совета, а также кризис легитимности, возникший в связи с истечением полномочий Палаты Представителей и ВНК в конце октября 2015 г. Помимо этого, обострились и противоречия внутри противоборствующих лагерей, что завело переговоры в тупик. Пятый этап переговорного процесса (ноябрь–декабрь 2015 г.) связан с деятельностью нового специального представителя Генерального Секретаря ООН М.Коблера, которая была направлена на форсирование подписания соглашения. Такое стремление заставить стороны подписать предложенный документ в кратчайшие сроки, особенно под давлением международного сообщества, привело к недостаточной проработанности Ливийского политического соглашения от 17 декабря 2015 г., что в дальнейшем привело к обострению противоречий и оставило открытым вопрос о политическом урегулировании конфликта.

Новый этап политического процесса в Ливии (январь 2016 г. – по настоящее время) характеризуется возобновлением борьбы за распределение властных полномочий, несмотря на подписанное Ливийское политическое соглашение. Диалог, начатый между двумя противоборствующими лагерями еще в 2014 г. за два года не привел к образованию правительства национального согласия, а страна по-прежнему остается расколота по политическому, этническому идеологическому принципу. В этом отношении Миссия ООН по поддержке Ливии не смогла добиться стабилизации политического процесса в стране, хотя продолжает оказывать посреднические функции при проведении переговоров. Отдельно заметим, что серьезной проблемой является имплементация достигнутых договоренностей, поскольку стороны конфликта меняют свои позиции в зависимости от конъюнктурных интересов и из-за взаимного недоверия, основанного на многолетнем вооруженном противостоянии и личных амбиций ливийских политиков ^{[24, с. 61]}. Несмотря на все достигнутые договоренности, правительство национального единства Ф. Сараджа было воспринято скептично в Триполи и Тобруке, а стороны так и не смогли договориться о кандидатуре министра обороны (вместо этого поста силовые структуры курирует коллегиальный Военный совет, что в ливийских реалиях снижает его эффективность) и об общем списке потенциальных кандидатов на должность президента ^{[23, с. 61]}. Таким образом, ключевые причины конфликта, существовавшие задолго до кризиса 2011 г. не были устранены и являются дестабилизирующими факторами в регионе, в результате чего в среднесрочной перспективе ливийский конфликт пока еще далек от завершения.