Political chimeras and deformation of the modern sociopolitical space

Kukartseva Marina Alekseevna Doctor of Philosophy Professor, the department of Political Science and Political Philosophy, Diplomatic Academy of the Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation 119021, Russia, Moscow, Ostozhenka Street 53/2, office #218 mkukartseva@gmail.com

Surma Ivan Viktorovich PhD in Economics Professor, the department of State Administration and National Security, Diplomatoc Academy of the Ministry of Foreign Affairs of Russia 119992, Russia, Moscow, Ostozhenka Street 53/2, office #220 vsurma@gmail.com Other publications by this author

В  современном мире происходит множество событий, которые  все труднее и труднее отнести к категории нормы. Каноны политического неореализма и неолиберализма, наиболее часто реализующиеся в  международных отношениях и во внутренней политике государств, рождают причудливые политические конфигурации ^[4]. Являются ли они проявлением особой  культурной специфики  современного мира, результатом развития и интерпретации тех интеллектуальных традиций, которые определили западноевропейский, исламский, российский образ мысли и сделали мир тем, что он есть сейчас? Или это результат установления  особого  принципа единообразия жизни, «по имени глобализация», о котором ни один из прежних веков человеческой истории не имел даже малейшего представления. Означает ли это, что мораль и бог оставлены в стороне, небеса пустеют, и нигилистическое восприятие мира  предопределено всем ходом политической истории человечества последних десятилетий? Или обращение к  непосредственности переживаемого момента  рождает особый политический «материал», требующий обработки в новых понятиях? ^[4].  Попробуем разобраться в поставленных вопросах и выявить существо проблемы, в контексте отдельной области академических исследований – социологии жизни  ^[27].   

Полагаем, что сущность нового политического материла,  тот его образ, в котором этот материал заявляет о себе,  хорошо выражен в феномене политических монстров. Под ним мы будем иметь в виду сложное и самопротиворечивое явление деформации пространства политического, где политическое есть условие возможности политики (государство, власть, нация) ^[14]. Самому политическому свойственны трансформации и в первую очередь существующих в нем вполне определенных императивов: господство и подчинение, конфликтность и вражда, мораль и имморализм, и пр.  Эти императивы  абсолютны настолько, насколько мы их принимаем и готовы им следовать дальше. Однако природа политического не субстанциональна, а исторична, она - процесс связи состояний, а не дискретная линия, состоящая из моментов «здесь и теперь», поэтому императивы политического все же исторически обусловлены.  Само политическое  есть некий промежуточный итог процесса эволюции политики, результат, на какой-то момент, принимающий характер всеобщности, где  сформулированы его   узловые точки. Так складывались разные версии политического - политическое как война (антагонизм), дипломатия (агонизм), приватное соглашение, пакты или контракты, заключенные на основе доверия и взаимной выгоды (контракционизм), патриархальная семья или корабль, нуждающийся в капитане (платонизм), религиозное приношение себя в жертву во имя всеобщего блага (республиканизм), политическое как эстетическое ^[28],[14].

Каждый раз, в ходе таких трансформаций подводя итог нашей собственной социальной деятельности определенного исторического времени, политическое все же не теряет из виду свою единую цель и перспективу: некую универсализацию интересов и императивов, в общем понимаемую как политическое Благо. В этом - смысл политического. Блага, мы, безусловно, достигнем не завтра, но каждый раз мы «итожим» определенный этап движения к нему, формулируем концентраты искомых значений. Деформация пространства политического, означает, что в ходе его очередной трансформации была допущена ошибка изменения его смысла. В политике тогда, как сфере публичной жизнедеятельности человека,  появляются, метафорически говоря,  существа,  «передвигающиеся не шагом, а прыжками», вне их содержательной конкретизации - монстры. Это означает симптом установления нового исторического или локального состояния политического и кризисных изменений в  политике^[1].  

Политические монстры - это политические институты, государственные, надгосударственные и негосударственные образования, отдельные акторы политики (персонифицированные или нет),   отличающиеся девиантным и /или  деликвентным поведением. Особая их разновидность - политические химеры, находящиеся в фокусе нашего внимания потому, что в них, по нашему мнению обнаруживаются  неожиданные смыслы и коннотации в устоявшихся интерпретациях социально-политического пространства.

Как понятие химера вообще имеет гораздо более важное и глубокое  значение, чем это может показаться на первый взгляд. Упрощенный взгляд на нее, как на чудовище, которого следует остерегаться, поскольку в нем воплощено анти-человеческое, анти-разумное, анти-социальное начало,  слишком наивен: «Крохотным созданием родилась крылатая Химера. Сверкала она красотой звездного Аргуса  и ужасала уродством Страшного Сатира: чудом была она и чудовищем» ^[6]. Семантическая ткань, лежащая в основе нарративов о химерах, характеризуется напряжением между знакомым и жутким, Я и Другим, Богом и Дьяволом ^[16],[19]. Как разновидность монстров, химеры сформировали  особую смысловую территориальность интеллектуального и экзистенциального пространства человека. Они запустили процесс непрерывного самообогащения отношений человека с миром. Они стали своего рода культурной супер-структурой, детерминирующей общую парадигму темпоральности, континуальности, вертикальности и стабильности  семантики социальных ценностей.

В рассуждениях о химере как о социально-политическом феномене,   на наш взгляд, мы встречаемся с двумя рядоположенными проблемами: расшифровкой ее глубинных смыслов, предназначения, конечного результата   и  проблемой выявления ее состава. Одна проблема не решаема без другой и  обе представляют достаточную сложность.

В самых общих чертах политическая химера есть особое социально политическое образование, ментальное, идеологическое, информационное, физическое или иное, заданное как сложнодинамическая нелинейная система, регулируемая потоками поступающей в нее информации. Смысл ее создания или появления, в чем-то схож со смыслом тезиса о двух телах Э.  Канторовича ^[11],[15]. Последний полагал, что король обладает двумя телами - физическим (смертным) и сакральным (политическим, нетленным). Последнее имеет чисто функциональный характер, поскольку дает основания для гармоничного объединения различных, но сходных частей вечного Бога, вечного народа, вечного короля  в одно целое мистическое тело. Это тело конструирует процесс «имманентного непрерывного существования» власти, в концентрических кругах которой расширяется единство ее смысла. Божественная природа короля, подобно сказочной птице Феникс, чтобы ни произошло, каждый раз возрождается из пепла, и является основой поддержания наличного социального порядка. По существу, это и есть политическая химера, созданная всей историей человеческой цивилизации, по крайней мере, в варианте ее западных миров^[2]. Смысл социально-политических химер заключается в создании и закреплении политических и социальных традиций, определяющих понимание специфического образа мысли и действия как нормы.

 Состав таких химер бесконечно разнообразен, но трудно распознаваем. Ведь ключевая доминанта поведенческого стереотипа в химере ложь и обман ^[25]. Для того, чтобы начать исследовать любую сложнодинамическую систему, нужно выявить необходимый и достаточный набор её компонентов. Применительно к химере это сделать вообще непросто: она соединяет в себе несочетаемое (голову льва, туловище козы и хвост змеи); рожденная из хаоса она приобретает системность, индивидуальный порядок, но это не линейный порядок, а порядок переживаемых содержаний, возникающих произвольно. «Некоторые исследователи считают триединую форму химеры воплощением различных стихийных сил природы, таких как извержение вулкана, сопровождающееся землетрясением и вспышками природного газа» ^[13]. Поэтому исходная операция всякого системного исследования - расчленение системы, ее декомпонирование, применительно к химере вообще и к политической химере в частности, практически невозможна. Прежде чем будет определен ее состав,  химера  должна быть представлена как нечто целостное, что возможно лишь в том случае, если в качестве подсистемы (компонента) она будет противопоставлена своему окружению, среде, то есть определенной более широкой системе (метасистеме). Именно такой путь - разделения систем на другие системы, то есть от целого к частям, позволяет  придти к наиболее общим смыслам и значениям. Это тем более важно, что рождение политических химер - процесс тонкий, подсистема может оказаться настолько чувствительной даже к малым возмущениям всего пространства коммуникационных связей и отношений, что заработает «закон кучи» - события с необычайной быстротой начнут происходить там, где их и без того много ^[7]. Такой процесс неконтролируемых  трансформаций был, например,  запущен  в  России 1990-х. «Появилась целая прослойка людей, и особенно среди так называемой интеллигенции, которые открыто и с нескрываемым злорадством рвали с прошлым, топтали его, провозглашали какие-то новые цели и создавали самые различные комбинации химер из своих и чужих помыслов и устремлений» ^[26].

  В качестве метасистемы, из которой появляются отдельные подсистемы - химеры, можно взять как само общество в момент его кризиса или смены его status quo (отход от традиции или внедрение новой, например,  переход от секулярности к постсекулярности); смену исторических эпох; формирование новой идентичности (политика идентичности). В таких ситуациях  «кардинальные перемены (или грядущие капитальные изменения) вызывают к жизни людей с иными принципами, с иным поведением и иным складом реакции на происходящие процессы» ^[26].    

Такой метасистемой выступает и современная   информационная среда, конкретно - Интернет-пространство. Там  формируется,  иногда случайно, но в большинстве случаев  целенаправленно, собственная реальность, которая не только не совпадает с действительностью, но и может прямо противоречить ей. В этом смысле Интернет-пространство можно рассматривать как генератор политических и социальных химер, что определяется особенностями самой Интернет-среды: анонимность, возможность фальсификации, доступность огромной аудитории, высокая скорость распространения информации, возможность найти жертву в любом месте, в любое время и сполна насытиться ею ^[3]. Особенно динамично эти процессы развиваются тогда, когда в социальной сети доминирует негативный информационный фон, но и положительный фон тоже обладает повышенным суггестивным эффектом (рис. 1, fig. 1).

Рисунок 1. Эмоциональная окраска информации в социальных сетях российского Интернет-сегмента^[3]

Заметим, что,   несмотря на то, что в России сегодня положительный эмоциональный фон в Интернет-пространстве доминирует, социально-политические химеры в нем продолжают появляться с завидным постоянством. Возьмем, например, известную «Добрую машину пропаганды» (ДМП) Алексея Навального, созданную как инструмент агитации в российской избирательной кампании 2011-2012 годов. Здесь чары химер проявились в полной мере. ДМП имела две цели: создание «химеры» (информации о злоупотреблении властей), в текстах организаторов она называлась  «повесткой дня о злоупотреблениях и коррупции власти, которые не проходят цензуру в СМИ», и ее распространение в социальных кругах. В порядке приоритетов были расставлены методы и формы работы, которые нужно применять: "Посты в «жж», Твиттер, и-мейлы, форумы, локальные сети, наклейки, граффити, бумажные письма, бумажные открытки, автонаклейки, листовки на улице, листовки по почтовым ящикам,  видеоролики, записать что–то на диск и раскидать по ящикам, таблички ставить рядом с домом, как в Америке, газеты. Элементарные, не требующие никаких усилий и затрат действия, позволят каждому из участников ДМП охватывать аудиторию в 100 человек минимум" ^[8].

Однако проект не принес особого успеха и был заморожен. По мнению самого автора идеи - Алексея Навального - из-за недостатка средств. «Мы и я переоценили Интернет», - сказал он в интервью на Эхо Москвы в 2014 году ^[9]. Однако проект ДМП постигла неудача из-за другого - некритичного подхода к отбору информации, из-за непрофессионализма. Он превратился просто в систему рассылки спама по социальным сетям. Однако если бы за дело взялся другой менеджер, профи, то эта химера не погибла бы, а стала бы чудовищем огромной разрушительной силы, ибо в глазах  многих людей она была ориентирована на достижение «политического Блага» и обладала огромной социальной притягательностью^[4]. В случае успеха эта  социально-политическая химера «общего дела» порождала бы своих «детенышей», например, многочленных химер «разоблаченчества», промышляющих вымыслами и передергиваниями. В глобальном информационном потоке, когда любая новость не живет дольше одного дня, клиповое сознание в принципе неспособно критически оценивать получаемую информацию^{[5] [20]}.

 Другой пример реализации политической химеры -  президентство Барака Обамы, первого чернокожего президента Америки. Он завоевал Белый дом, во многом опираясь на широкие возможности всемирной сети^[6], открыто вышел в Интернет для общения с согражданами «как бы запросто». С помощью Twitter-ресурса он напрямую обращался к молодежи, используя особенности молодежного дискурса, дав ей почувствовать, что будущее  Америки зависит якобы только от нее. Выборная кампания Барака Обамы апеллировала к чувствам, к эмоциям, заставляя сопереживать и вовлекая в сотрудничество, создавая химеру нравственности и патриотизма особого рода.  Предвыборная программа сорок четвертого президента США была так "прекрасна", что практически через неделю после своего прихода в Белый дом Б.Обама получил Нобелевскую премию мира «за огромные усилия по укреплению международной дипломатии и сотрудничества между народами».

В информационной среде современного Интернет-пространства деформации политического становятся закономерностью и взращивают политических химер любого масштаба. Их можно классифицировать по следующим уровням:

1) Крохотные (микро-) химеры: Интернет-тролли занимающиеся провокациями и создающими нужную идеологическую волну в сети ^[23]; пародийные персонажи типа Руслана Русланченко^[7] или Льва Натановича Щаранского^[8];  получившие в последнее время распространение фальшивые аккаунты известных политических и культурных деятелей^[9], создаваемые с целью дискредитации последних.

2) Средних (мезо-) размеров социально-политические химеры: сетевые структуры, возникающих в Интернет-пространстве в нужное время и в нужном месте, такие как ДМП А.Навального; всем известные формы организации протестных групп во время, так называемых «цветных революций», например, «твиттерная революция» в Тунисе и т.п.

3) Мега химеры – явления глобального порядка, к таковым (с известными оговорками) можно отнести идеологию «агрессивной толерантности», жестко столкнувшуюся  с реальностью европейского кризиса беженцев; принципы политической деятельности  неоконов.

Химеры, населяющие Интернет-пространство, обладают ключевыми признаками, свойственными политическим фантомам вообще: невероятной  живучестью, практически неуничтожимостью (даже разоблачение очередных фейков/химер/фантомов не мешает их дальнейшему распространению и "вечной жизни"); пространственной диффузией с высокой скоростью распространения и «заражения»; атррактивностью, иногда с особым культурным подтекстом, которой трудно сопротивляться; анонимностью (их создатель либо неизвестен, либо это неопределенная группа лиц); скрытой и явной агрессивностью; паразитированием на клиповом сознании современного общества.  

Сегодня Интернет используют более 40% людей во всем мире, а число пользователей самой популярной социальной сетью Facebook превышает число жителей таких стран, как Индия или Китай. Интернет стал ключевой коммуникационной инфраструктурой. Все современные средства массовой информации (СМИ) – от региональной газеты до спутникового телевидения – используют его каналы, аудиторию и живут в соответствии с его законами, которые (неписаные и не до конца ещё понятые) делают Интернет особой и отнюдь не нейтральной средой обитания ^{[17],[21],[22],[23]}. Яркий тому пример – Троллинг (Trolling), означающий специфический способ диалога, который возник в субкультурах социальных сетей и стал сегодня де-факто обычным языком политических коммуникаций. Главное, что свойственно троллям – это то, что они легко выходят за границы допустимого. Конечно, специально ни российские дипломаты, ни дипломаты других стран не занимаются троллингом. Они просто отвечают в том же самом стиле и в той манере, в которой к ним обратились. С другой стороны, специфика самого Интернета заключается в том, что он как особенная среда устанавливает и задаёт коммуникационный формат, стандарты взаимодействия и диктует особые правила. Поэтому, и нет необходимости делать что-либо дополнительно, а достаточно просто приспособиться к предлагаемым условиям.

О «российских троллях», специализирующихся на внешней политике, СМИ стали говорить совсем недавно, но согласно материалам «Anonymous International» они начали работать ещё до 2013 года. Их американские коллеги из Digital Outreach Team и британской Joint Threat Research Intelligence Group (JTRIG) появились значительно раньше, но лишь благодаря Эдварду Дж. Сноудену стали известны одновременно с российскими. Если сравнивать эти группы (Digital Outreach Team, которая включена в структуру Государственного департамента США; JTRIG, которая является подразделением Центра правительственной связи Великобритании Government Communications Headquarters (GCHQ)^[10], и российской «Фабрики Троллей») с организационной точки зрения, то они, как правило, действуют под вывеской информационных агентств или коммерческих предприятий, финансируются частными лицами и привлекают для работы студентов. Методы интернет-троллей, во-первых, не зависят от их гражданства, а во-вторых они используют любые средства эффективные в данный момент: сфабрикованные материалы очевидцев, монтаж фото- и видеозаписи, провокации и информационные операции «под чьим-либо флагом», чтобы показать, что вредоносные действия сделаны от имени противника и т.п. Особым случаем является комплексный блок мероприятий, формирующих виртуальные события, например, связанные с информацией о террористическом акте на химическом заводе Columbian Chemicals Company, Inc. в Луизиане 11-го сентября 2014 года^[11], о котором написали все социальные сети, но которого в реальности никогда не было, как, впрочем, и кибернападения на эстонские информационные ресурсы 26-го апреля 2007 года с помощью известных вирусов Stuxnet и Flame. Сегодня с расширением возможностей и достижениями в области искусственного интеллекта уже достаточно сложно определять кто фактически, человек или робот (бот), пишет комментарии, публикует фотографии и т.п. Искусственные Интернет-боты подобны киношным зомби – они могут выглядеть как люди в виртуальном пространстве, но являться пустыми оболочками. Современные Интернет-боты способны формировать виртуальную действительность для манипулирования общественным мнением сетевого сообщества. Например, набор программных инструментов секретного британского агентства GCHQ позволяет распространять дезинформацию по всей Интернет-сети, включая подтасовку результатов онлайн голосований, увеличение количества просмотров Web-страниц, поднятие в рейтинге заданных комментариев на YouTube и искусственное перемещение запрашиваемых видеоматериалов в раздел «запрещённых». Более поздние разработки, созданные объединённой группой исследования угроз (JTRIG), показали самые поразительные методы пропаганды и интернет-обмана (см. табл. 1).

Таблица  1

Примеры, раскрывающие возможности современных программ^[12] The examples that reveal the possibilities of modern programs

Обнародованные ранее документы подтвердили использование агентством фальшивых блогов, операций под ложным флагом, сфабрикованные компроматы и психологические манипуляции, направленные на онлайн-активистов, мониторинг посетителей ряда сайтов (WikiLeaks и др.), шпионаж за пользователями YouTube и Facebook. Сегодня всё активнее используются грубые методы онлайн-борьбы, в том числе и те, которые строго запрещены к использованию в Великобритании и США, включая DDoS-атаки и «телефонные бомбы». Несмотря на это появляются и совершенно новые методы, направленные на изменение политических настроений и ведение пропаганды, включая возможности мониторинга пользователей Skype в реальном времени.

Таким образом, опасность и значимость химер состоит в том, что в них фантазия и реальность сплетены неразрывно, а философско-политический смысл имажинативных пейзажей общества, создаваемых такими химерами, многослоен. Химера - существо амбивалентное. Рожденная «крохотным созданием», сверкая красотой отделки, в итоге она может, как ужаснуть уродством замысла, так и очаровать своей страстностью, бескомпромиссностью, пропововеднически-пропагандистским пафосом и запустить процесс социального мутагенеза. Химеры часто создают впечатление туманной неясности, ощущение невидимой манящей атмосферы, объединяющей всех, кого они коснулись, в единую (политическую, социальную, информационную, идеологическую, духовную) среду ^[1],[18] - chimera's soft power. На этом, в частности, основаны инструменты «цветных революций», теории и практики политического домино. Выход их этой среды часто там же, где и вход, а повернуть назад для очень многих людей бывает просто невозможно. Эти способности химер могут быть ориентированы на достижение самых разных целей, они могут создавать опаснейшие фантомы, как, например, «химер совести» - chimera's hard power. Но их социальная роль не всегда однозначно негативна, они могут быть использованы в самых разных политических  технологиях, им  под силу создавать, закреплять самые разные политические и социальные традиции. Поэтому социуму нужно суметь создать защитный от социально-политических химер механизм, который смог бы предотвратить чрезмерные потрясения нашего времени, и одновременно нужно начать процесс формирования инструментов позитивного использования способности социально-политических химер оказывать всестороннее влияние на повседневную жизнь и сознание всех групп и слоев общества. Необходимо, на наш взгляд, работать над тем, чтобы найти для социально-политических химер конструктивную социальную  роль.

^[1] При этом  нельзя   путать  этот феномен с другим политическим злом, хотя частью объемов эти явления, безусловно, совпадают.

^[2] Канторович Э.  начиная от античности,  прослеживает общую линию  рождения  тезис о двух телах короля.  

^[3] Составлено авторами по данным отчета ежегодного 18-ого российского Интернет-Форума (Интернет в России: статус, тренды и перспективы развития, 2014)

^[4] Примерами влияния политических химер могут быть массовые движения по всему миру, которые используют новейшие средства коммуникации для активизации своей деятельности: движение протеста против реконструкции вокзала в Штутгарте (2010 г., Германия); "Захвати Уолл-стрит!" (2011, США); "За честные выборы" (2011, Россия); а также революционные протесты, которые привели к смене политических режимов в некоторых странах Северной Африки в 2011 году.

^[5] При клиповом мышлении – окружающий мир превращается в мозаику разрозненных, мало связанных между собой фактов. Человек привыкает к тому, что они постоянно, как в калейдоскопе, сменяют друг друга и постоянно требует новых.

^[6] Его предвыборный сайт был создан Крисом Хьюзом – одним из авторов технологии Web 2.0 (он же разработал популярнейшую социальную сеть Facebook). Ресурс был снабжен ссылками на 16 крупнейших в США социальных сетей, среди которых MySpace, Flickr, LinkedIn, а также на нем имелись чат, система онлайн-пожертвований и Интернет-магазин с символикой кандидата. Предвыборные ролики размещались на YouТube,. Для распространения этих роликов штаб Обамы использовал принципы вирусной рекламы, что позволило достичь показателя в несколько миллионов просмотров. По данным Pew Research, не менее 30% взрослых американцев используют Интернет, чтобы получать информацию о предвыборной гонке, недоступную на телевидении и в печатных СМИ // URL: http://vz.ru/politics/2008/6/16/177899.html (дата обращения 23.02.2016)

^[7] Руслан Русланченко – персонаж, представляющий собой  пародийный образ бойца украинского спецбатальона в зоне АТО, имеет свой аккаунт в Твиттере и в Фейсбуке.

^[8] Лев Натанович Щаранский - автор блога в Живом Журнале  lev_sharansky2, микроблога в Твиттере и страницы lev.shyaransky в Фейсбуке. В своих постах представляет собирательный образ советского интеллигента и правозащитника, пародирующий современных «либералов», используя все известные либеральные клише. 

^[9] Из последних в этом году получили особенную популярность фейковые аккаунты Светланы Алексиевич и Лилии Ахеджаковой.

^[10] GCHQ - спецслужба Великобритании, ответственная за ведение радиоэлектронной разведки и за обеспечение защиты информации органов правительства и армии.

^[11] «Утка» об аварии на заводе Columbian Chemicals - это была хорошо спланированная кампания по дезинформации, для проведения которой кто-то завёл десятки фальшивых аккаунтов в Twitter и несколько часов подряд постил сотни сообщений в адрес известных лиц, выбранных с расчётом на достижение максимальной гласности. Преступники пугающе изобретательно скомпилировали материалы катастрофы — подделали снимок главной страницы сайта CNN и создали полностью рабочие клоны сайтов местных луизианских телекомпаний и газет. На YouTube было размещено видео с человеком, смотрящим телевизор, по которому передавались тревожные сводки из Луизианы. Кто-то даже создал отдельную статью в Википедии о взрыве на заводе Columbian Chemicals, которая ссылалась на это фальшивое видео. В ходе этой вирусной атаки СМС-сообщения получали и настоящие жители округа Сент-Мери.

^[12] Составлено по материалам: Шпионский набор для кибервойны. URL: http://uvkr.ru/shpionskij-nabor-dlya-kibervojny.html (дата обращения 10.02.2016)