Place of religion in perception of the meaning of life: Russian and Ukrainian context

В течение столетий религиозные смыслы были доминирующими в людском сознании и на уровне повседневной жизни (определении того, какими должны быть поведение и жизненные цели людей, иногда доходя до мелочной регламентации), и на философском уровне (определение общих смыслов существования человека и общества). Однако процессы модернизации ХIX-ХХ века внесли свои коррективы, приведя к существенному смещению от религиозных смыслов к смыслам светским. И в западноевропейском обществе, и в обществах бывшего СССР, религия всё более оттеснялась на второй (или даже более дальний) план, теряя свои позиции во всех сферах человеческой жизни, в частности и в сфере представлений о смысле самой жизни.

Все больше и отдельные люди, и общества в целом, ориентировались на рациональные способы познания мира и самих себя. Но рациональность никогда не получала полной победы. Хотя бы потому, что в ней самой заложены собственные границы. Ведь рациональность требует доказательств, обоснования, проверки. Но любой человек (исследователь, реализующий научный поиск, или обычный человек, планирующий свою жизнь), на своём пути рано или поздно сталкивается с ситуациями, когда невозможно что-то проверить, доказать. И тогда приходится полагаться на веру, ожидания, иррациональность. Иррациональное в большей или меньшей степени, постоянно присутствовало и присутствует в мировоззрении, представлениях, поведении. Соответственно, возникает вопрос, насколько религия (как одна из основных форм иррационального осмысления мира) способна сегодня выполнять смыслотворческую и смыслотранслирующую функции. Да, фактом является наличие религиозных верований у населения самых разных стран, причём их масштабы как минимум не уменьшаются. Однако в тех странах, которые осуществляли модернизацию по западноевропейскому образцу, очевидно, имеет место изменение характера и содержания этой религиозности. Она стала более индивидуалистичной, более синтетичной и синкретичной (когда верующие одной религии включают в свои религиозные представления смысловые конструкции других религий, даже те, которые противоречат смыслам религии базовой; например, христиане сегодня нередко разделяют восточные учения о переселении душ). В странах Западной и Восточной Европы, и в славянских постсоветских странах, в политическом дискурсе преобладает апелляция к общему благу, правам человека, обеспечению высокого уровня жизни, поддержке эффективной системы охраны здоровья, борьбе с преступностью, а не к выполнению религиозных заповедей, не к транслируемым религиями смыслам. Тогда как, например, в средневековой Европе и Руси, практически все транслируемые вовне смыслы были связаны со смыслами религиозными. Экономический дискурс вообще лишён религиозных коннотаций.

В связи с таким положением необходимо более внимательно и на конкретном эмпирическом материале анализировать статус религии в смысловых полях современного человека, для того чтобы не возлагать на религию излишних надежд с точки зрения её возможностей влияния на широкие массы и, соответственно, надежд на то, что она сможет поставить заслон на пути материалистичной бездуховности. В данной статье я рассмотрю вопрос нынешней роли религии (а именно христианства), как источника трансцендентных смыслов, как источника и хранителя «высших» ценностей и смыслов для населения Украины и России.

С точки зрения христианства, смысл жизни определяет бог и путь к нему, а именно приобщение человека к богу, уподобление ему. Так в «Основах учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека», принятой на Архиерейском соборе Русской Православной Церкви 2008 года утверждается, что «Христианство свидетельствует, что земная жизнь, ценная сама по себе, обретает полноту и абсолютный смысл в перспективе жизни вечной. Поэтому на первом месте должно стоять не само желание, во что бы то ни стало, сохранить земную жизнь, а стремление устроить ее так, чтобы человек мог в соработничестве с Богом созидать свою душу для вечности» ^[4]. В курсе лекций «Православная антропология» священник А. Лоргус отмечает, что «если мы будем искать смысл жизни внутри жизни, то должны будем искать его в неких земных ценностях, пусть даже духовных, интеллектуальных, и никогда не сможем принципиально изменить постановку этого вопроса. Если же мы говорим, что смысл жизни и творения человека лежит в Боге и вне человека, тогда нам открываются перспективы, которые действительно помогут понять и выстроить всю жизнь человека» ^[5].

Для проверки того, насколько представления современных верующих соответствуют изложенным выше представлениям, я воспользуюсь данными массовых репрезентативных опросов населения Украины и России, проведённых в рамках международного сравнительного проекта International Social Survey Programm (ISSP) в 2008–2009 гг. Сводный массив данных по 40 странам взят с сайта проекта issp.org. В Украине опрос проводился Киевским международным институтом социологии (КМИС) 11-20 октября 2008 года; по случайной выборке было опрошено 2036 человек, которые по демографическим, образовательным и региональным параметрам репрезентировали взрослое население от 18 лет и старше, постоянно проживавшее на территории Украины. В России опрос проводился Аналитическим центром Юрия Левады «Левада­-Центр» 2-26 января года 2009 года; по общенациональной многоступенчатой стратифицированной случайной выборке было опрошено 1015 человек, репрезентировавших взрослое население старше 16 лет.

Сразу может возникнуть вопрос, насколько эти данные на сегодня являются актуальными и представительными, учитывая немалое время, прошедшее с тех пор. При этом эти годы не были обычными, а были сопряжены с напряжёнными и трагическими событиями, и Украина и Россия, в разной степени, оказались в кризисной ситуации; а ведь именно кризисные ситуации всегда были катализаторами всплесков религиозности. Однако имеются гораздо более поздние по времени прямые и косвенные данные, позволяющие предполагать, что в вопросе места религии в сознании россиян и украинцев никаких существенных сдвигов не произошло. Что касается России, то, во-первых, можно обратиться к результатам проведенного в апреле 2013 года опроса «ФОМнибус» (Опрошено 1500 граждан РФ от 18 лет и старше; опрос проводился методом интервью по месту жительства в 43-х субъектах РФ, в 100 населенных пунктах; статпогрешность не превышает 3,6%. (информацию об опросе см. http://fom.ru/obshchestvo/10953). Отвечая на вопрос «Что вам в первую очередь дает ваша вера?» вариант ответа «Придаёт жизни смысл и цели» выбрали лишь 21% опрошенных ^[6]. Во-вторых, косвенным показателем неизменности места религии в смыслообразующией структуре сознания может быть неизменность самооценки жизненной значимости религии. Тут можно сослаться на результаты опроса «Левада-Центр» в феврале 2016 года. В этом опросе на вопрос «Какую роль в Вашей жизни играет религия?» вариант ответа «очень важную» выбрали 6% опрошенных, «довольно важную» – 28%, «не слишком важную» – 40%, «не играет никакой роли» – 22%. При этом, если сравнить эти данные с распределением ответов на аналогичный вопрос в предыдущие годы, увидим, что, по крайней мере, с сентября 2007 года практически никаких изменений в субъективной значимости религии среди населения России не происходило [см. 7].

Что касается Украины, то тут можно указать на данные мониторингового исследования Института социологии Национальной академии наук Украины, осуществляющегося на регулярной основе с 1994 года. В частности, в 2002-2014 годах респондентам предлагалось оценить степень важность лично для них участия в религиозной жизни. И на протяжении указанного периода существенных изменений в распределении ответов не происходило. А именно, доля тех, кто выбирал вариант ответа «очень важно», колебалась в пределах 11-19%, доля тех, кто выбирал вариант ответа «скорее важно» колебалась в пределах 21-29% ^{[8, с. 139]}. Ещё один вопрос в указанном мониторинговом исследовании касался восприятия респондентами того, какие факторы воздействуют на интеграцию населения (вопрос формулировался как «Что, по вашему мнению, объединяет людей в нашем обществе?»), где одним из предлагаемых факторов была религия (вероисповедание). И в этом случае, так же на протяжении многих лет, заметных изменений не фиксируется. А именно, в 2002-2015 годах доля респондентов, отмечавших этот вариант, колебалась в пределах 10-19% ^{[9, с. 586]}. Также регулярные замеры показателей религиозности населения Украины проводит украинская исследовательская организация «Центр Разумкова». С 2000 года в опросах этого центра ставился вопрос «Насколько важной для Вас является религия?». Доля респондентов, выбравших варианты ответов «очень важна» и «скорее важна», в опросе 2016 года составила 57%, тогда как в опросе 2013 года эта доля составила 63%, а в опросе 2010 года 72% ^{[10, с. 28]}. Также в опросах «Центра Разумкова» ставился вопрос относительного того, какие качества, в первую очередь, необходимо воспитывать в детях (вопрос формулировался как «Перед Вами список качеств, которые можно воспитать в семье у детей. Какие из них, если такие есть, наиболее важные?»). И такое качество, как религиозность, отмечали 17% в опросах 2005, 2010 и 2013 годов, и 18% в опросе 2016 года ^{[10, с. 28]}.

Таким образом, видим, что целый ряд базовых показателей места религии в смысловой структуре сознания населения на протяжении лет, прошедших с момента проведения опросов проекта ISSP, остаются достаточно стабильными. Это позволяет считать, что и результаты этих опросов по проблеме связи религии и представлений населения наших стран о смысле жизни, являются вполне представляющими состояния этой проблемы в данное время.

Итак, в опросах проекта ISSP респондентам предлагалось определить меру своего согласия с утверждением, что жизнь имеет смысл только потому, что существует Бог. Общие показатели, как в Украине, так и в России, оказались невысокими. В частности, среди украинских респондентов полное или преобладающее согласие с таким тезисом высказали немногим менее трети (32%), ещё около трети опрошенных (34%) не согласились с этим, тогда как 22% частично согласились, а частично нет. Среди российских респондентов доля согласных составила 21%, доля несогласных – 36%, а доля колеблющихся между согласием и несогласием – 19%. (Табл. 1)

Табл. 1

Распределение ответов на вопрос «Насколько Вы согласны или не согласны с утверждением, что жизнь имеет смысл только потому, что Бог существует?» (%)

*Объединены доли тех, кто выбрал варианты ответов “Полностью согласен” и “Скорее согласен”

** Объединены доли тех, кто выбрал варианты ответов “Скорее не согласен” и “Полностью согласен”

Понятно, что приведенные соотношения являются в какой-то мере некорректными, поскольку смешиваются мнения и религиозных, и нерелигиозных людей, и тех, кто верит в существование Бога, и тех, кто такой веры не имеет или сомневается (при этом эти данные в определённой мере отображают общую ситуацию потенциального влияния религии в обществе, поскольку в принципе это влияние может оказываться не только на верующих, но и на неверующих). Поэтому необходимо отдельно рассмотреть распределения мнений именно в группах верующих/неверующих. Для разделения на группы верующих и неверующих использовался вопрос «Какое из следующих высказываний точнее всего отражает ваше отношение к Богу сегодня и в прошлом?», с вариантами ответов «я не верю в Бога сейчас и никогда прежде не верил», «сейчас я не верю в Бога, но раньше верил», «сейчас я верю в Бога, но раньше не верил», «верю в Бога сейчас и всегда верил». К категории не верующих были отнесены те респонденты, которые выбрали первый или второй варианты, а к категории верующих те, кто выбрал третий и четвёртый варианты.

В этом случае обнаруживается, что оценка Бога как источники смысла жизни не является жёстко привязанной к принятию или непринятию представления о существовании Бога. Во-первых, не все неверующие выразили явное несогласие с привязкой смысла жизни к Богу: среди украинских респондентов таких оказалось 81%, а среди российских всего 56% (Табл. 2).

Табл. 2

Распределение ответов на вопрос «Насколько Вы согласны или не согласны с утверждением, что жизнь имеет смысл только потому, что Бог существует?» среди верующих и неверующих (%)

*Объединены доли тех, кто выбрал варианты ответов “Полностью согласен” и “Скорее согласен”

** Объединены доли тех, кто выбрал варианты ответов “Скорее не согласен” и “Полностью согласен”

Пояснение такой парадоксальной ситуации может быть разное. Это и амбивалентность установки относительно своей арелигиозности, и неясное понимание самой символической генерализации “смысла жизни”, и вариант признания отсутствия смысла жизни («без Бога в жизни нет смысла и, не веря в Бога, я признаю, что моя жизнь бессмысленна»).

Но более интересным является то, что в группе заявивших о своей вере в Бога, распределение ответов на анализируемый вопрос кардинально не отличается от отмеченного выше распределения среди всего населения в целом. А именно, полное или преобладающее согласие высказали 41% украинских респондентов и 30% российских, тогда как около четверти верующих в обеих странах высказали полное или преобладающее несогласие (Табл. 2). И приблизительно таким же является соотношение согласных–несогласных–сомневающихся, если рассматривать не всех верующих в Бога, а только христиан.

Трактовка этих данных также не является однозначной. С одной стороны, такие показатели у верующих можно считать достаточно низкими. Ведь, как уже говорилось выше, в преобладающем в наших странах христианстве четко сформулирована идея, что человек создан Богом, и в течение своей жизни должен, борясь со всевозможными искушениями, идти к Богу, выполняя Его план. Поэтому и смысл жизни, в конечном счете, должен определяться через Бога. И получается, что далеко не все идентифицировавшие себя как верующих готовы принять этот догмат. Причиной этого может быть либо слабая осведомленность верующих о сути того религиозного учения, сторонниками которого они себя считают, либо преобладание среди верующих готовности самим определять, какую часть этого учения принимать, придерживаясь его требований в построении своей жизни, а какую игнорировать, т.е. достаточно широкое распространение ориентации на самостоятельную интерпретацию основных догматов своей религии.

С другой стороны, тех, кто выбрал вариант ответа “насколько согласны, настолько и нет”, также можно добавить к общей доле тех, кто все же ориентируется в определении смысла жизни на Бога. Ведь они, хотя и ограниченно, но согласились с предложенным тезисом. И тогда часть тех, кто, полностью или частично, связывает смысл жизни с Богом, составит уже 65% среди украинских верующих и 51% среди российских. А такой показатель является достаточно весомым, ввиду особенностей социальной среды, а именно полного преобладания секулярных составляющих жизни, преобладания в СМИ и рекламе информации, которая совершенно не привязывает смысл жизни к трансцендентному, а наоборот, всячески пытается сформировать представление, что жить нужно здесь и теперь. То есть вопреки всему этому больше половина верующих, по крайней мере, на идейном уровне, ориентируется на религию как эталон смысла жизни.

При этом и Украина, и Россия в данном случае не сильно отличаются от большинства европейских стран. В частности, если рассматривать все население (и верующих и неверующих), то лидерами по доле готовых признать обусловленность смысла жизни присутствием Бога из 25-ти европейских стран, принявших участие в аналогичном опросе проекта ISSP, являются Португалия (40% согласных с такой постановкой вопроса), Италия (39%), Словакия (36%), Польша (35%), и Ирландия (34%). Если же рассматривать только тех людей, которые декларируют свою веру в Бога, то перечень лидеров останется в основном тем же, только немного поменяются их «места». В частности, на первом месте будет Словакия (52% согласных с обусловленностью смысла жизни существованием Бога), далее будут идти Италия (47% согласных), Португалия (47%), Ирландия (42%) и Украина (41%). Россия же будет находиться в обоих случаях где-то в середине такого ранжированного списка (см. Табл. 3).

Табл. 3

Доли согласных с утверждением, что жизнь имеет смысл только потому, что Бог существует, в разных европейских странах (%)

При этом видим, во-первых, что как у лидеров такого списка, так и у всех остальных, показатели ориентации на божественный источник смысла никак нельзя назвать высоким и, во-вторых, что формально высокорелигиозные Украина и Россия существенно не отличаются от секулярного и материалистического Запада.

Поскольку вопрос и самой религиозной идентификации, и понимания и восприятия той или иной религии является достаточно сложным и плохо операционализируемым в массовых опросах, то могут возникнуть сомнения и относительно используемой в данном опросе формулировке вопроса. Может быть, используемая в данном опросе формулировка является некорректной, недостаточно понятной для респондентов, недостаточно «улавливающей» тонкую материю религиозных смыслов, и вследствие этого доля «позитивных» ответов является заниженной? С таким предположением сложно согласиться, учитывая что имеется немало неевропейских стран, где эта же формулировка не вызвала заметных трудностей; например, среди турецких респондентов с такой постановкой вопроса согласились 92% верующих в Бога, среди филиппинских и южноафриканских респондентов – 75%, среди доминиканских – 71%. Так что, скорее всего, мы всё-таки имеем дело с фиксацией действительно достаточно ограниченного значения религии в системе смысловой идентификации.

Кроме собственно самооценок привязки смысла жизни к существованию Бога интересным является то, являются ли такие представления целостными, однозначными. Ведь если подходить строго, то можно выдвинуть требование, чтобы те, кто преломляет смысл жизни через существование Бога, не соглашались с отсутствием смысла жизни, и также не принимали бы идею самостоятельного выбора человеком смысла своей жизни. И если мы рассмотрим вопрос с этой точки зрения, то окажется что такая логика и в Украине и в России срабатывает далеко не всегда. В частности, из тех респондентов, которые отметили свою веру в Бога, и при этом обозначили своё согласие с привязкой смысла жизни к Богу, 13% в Украине и 12% в России одновременно согласились с тем, что в жизни нет какой-то цели; ещё 14% в обеих странах частично согласились с таким тезисом. Также если сравнить ответы по поводу согласия с привязкой смысла жизни к Богу, с ответами по поводу согласия с самостоятельностью человека в определении смысла своей жизни, то окажется, что 69% верующих россиян и 55% верующих украинцев согласны как с первым тезисом, так и со вторым (Табл. 4).

Табл. 4

Показатели согласия с утверждениями, что жизнь не имеет определённой цели и что человек сам определяет смысл своей жизни среди респондентов, которые согласились с обусловленностью смысла жизни Богом (%)

*Объединены доли тех, кто выбрал варианты ответов “Полностью согласен” и “Скорее согласен”

** Объединены доли тех, кто выбрал варианты ответов “Скорее не согласен” и “Полностью согласен”

Подобное положение является противоречивым, поскольку если исходить из христианской доктрины, человек не может сам определять смысл своей жизни, ибо этот смысл уже задан ему Богом. И если человек признаёт существование Бога так, как его трактует христианство, ислам и иудаизм, то он априори не может сам определять смысл своей жизни. Даже учитывая существование постулата о свободе воли; последняя даёт право человеку выбирать между хорошим и плохим, между тем, идти ли к Богу, или к дьяволу, но уж никак не право определять смысл жизни. Однако, как видим, для большинства верующих такого противоречия не существует, и они исходят из вполне антропоцентрических позиций.

Если же попробовать ещё ужесточить требования, и посмотреть на пересечение всех трёх позиций (“смысл жизни задаёт Бог”, “смысла и цели в жизни нет”, “смысл жизни определяет сам человек»), то окажется, что из тех верующих, которые поддерживают тезис о трансцендентном источнике смысла жизни, только у 5% россиян и 9% украинцев эта позиция является целостной (когда другие варианты смысла жизни не принимаются). Наибольшие же доли (48% среди россиян и 38% среди украинцев) соединяют представления об обусловленности смысла жизни существованием Бога с убеждением, что и сам человек определяет для себя этот смысл. При этом 8% среди соответствующей группы россиян и 10% соответствующей группы украинцев одновременно согласились и с божественным источником такого смысла, и с возможностью для самого человека определять его, и с отсутствием смысла как такового. То есть религиозная идентификация не обязательно проявляется в стойкости смысловой структуры, и оставляет большое поле для личных интерпретаций и проекций.

Представленный здесь анализ заставляет достаточно критично относится к потенциалу православия в Украине и России в плане их способности стать реальной альтернативой доминирующим в обществах западного типа ценностным комплексам. Для большинства даже верующих людей религия в значительной мере перестала быть основой смысловой структуры. Современные христиане самостоятельно формируют смыслы своей религии, готовы к включению в эти смыслы элементов из других религий и из светских идеологий, и мало ориентируются на транслируемые религией смыслы при осуществлении повседневного поведения. Как сформулировал Х. Куссе «самоутверждение личности в вечности, хотя остается по-прежнему возможным, уже не является необходимым в жизни человека и общества» ^[11].

В то же время, поскольку религиозная самоидентификация остаётся на достаточно высоком уровне, было бы неверным утверждать, что религия для россиян и украинцев стала какой-то ритуализированной формальностью, абсолютно не значимой для социальных взаимодействий. Безусловно, прямое её влияние является достаточно низким. Но при этом можно предположить, что сохраняется некоторое латентное воздействие, что её влияние хотя непосредственно не осознаётся, не артикулируется, но всё-таки присутствует как глубинная ценность, как некий архетип сознания, которые в нестандартных (критических) ситуациях могут резко актуализироваться, усиливая действие одних светских факторов, и ставя преграды на пути действия других. Здесь можно вспомнить те изменения в публичной репрезентации религиозности, которые произошли в Украине в последние два года. В частности, многолетнее мониторинговое исследование Института социологии Национальной академии наук Украины показывало, что наименьший уровень и религиозной самоидентификации, и религиозных практик, и связи религиозности с разнообразными ценностями, имели место в восточных областях Украины. Однако после начала вооружённого конфликта на Донбассе акцент на православии населения этого региона резко усилился, и в сознании этого населения одним из значимых факторов противостояния является противостояние на религиозной почве (защита от угрозы православию). Т.е. в обычных условиях религиозные убеждения проявлялись мало, оставаясь малозаметными, тогда как в экстремальных условиях они заметно вышли на поверхность. Соответственно, социальный потенциал религии в Украине и России не является нулевым, хотя его проявление существенно зависит от текущих обстоятельств, от конкретной конфигурации социально-политических взаимодействий. А это говорит о том, что имеет место скорее трансформация самой религиозности (которая с точки зрения традиционного её понимания расценивается как падение, уменьшение), и эти изменения в религиозности необходимо учитывать при анализе социальной роли религии, и при попытках составления прогнозов относительно этой роли в будущем.