Foreign Policy Discourse Between Turkey and Russia: from 2015 to 2016

Avatkov Vladimir Alekseevich Doctor of Politics Head of the Department of the Near and Post-Soviet East INION RAS 117997, Russia, g. Moscow, ul. Profsoyuznaya, 23 avatkov.v@yandex.ru Other publications by this author

Внешнеполитический дискурс руководства Турции требует особого, пристального внимания России, в первую очередь – в связи с историческими и современными геополитическими реалиями. «Заклятый друг» России постоянно меняется изнутри, формирует и по сути, и по форме все новые идеологемы, рассчитанные как на внутреннее, так и на внешнее потребление. В свою очередь, трансформация внешнеполитического курса государства рождает изменения языкового характера, что накладывается на общую динамику турецкого языка, который и сам по себе претерпел существенные изменения за последний век.

Для анализа дискурса турецких политиков в отношении России необходимо, в первую очередь, выявить современные особенности турецкого политического стиля в целом.

Основной характеристикой трансформации политического дискурса турецкого руководства можно назвать переход от использования турецких лексем к поиску их арабских эквивалентов, которые существовали ранее в турецком языке, но во многом ушли за ХХ век под влиянием революции М.К.Ататюрка и с расширением деятельности Турецкого лингвистического общества ^{[1, с. 267]}. Возвращение арабизмов тесно связано с укреплением у власти умеренно исламской Партии справедливости и развития, лидеры которой росли в консервативной среде, где использовалась соответствующая лексика.

Ключевой тенденцией современного политического дискурса турецкого языка является увеличение использования арабских лексем даже там, где возможна замена турецкими эквивалентами, рост метафоричности передачи смысла, расширения поля применения религиозных словосочетаний, в том числе в политическом лексическом поле.

Очевидно, что значительное количество арабизмов формирует терминологические поля турецкого языка, полностью отвечая таким требованиям, предъявляемым к терминологии, как однозначность, компактность, лаконичность и экспрессивная нейтральность ^[2]. Среди терминологических полей, характеризующихся значительным уровнем «арабизации» можно назвать следующие:

- религиозная терминология: namaz (намаз), mezhep (вероисповедание), dua (молитва), gusül (полное религиозное омовение), abdest (ритуальное омовение перед молитвой);

- юридическая терминология:  hukuk (право), dava (юридическое дело; иск), ceza (штраф, наказание), müsadere (конфискация), mahkeme (суд), rüşvet (взятка);

- базовая военная терминология: mücadele (борьба), savaş (война), silah (оружие), keşif  (разведка);

- строительная терминология: inşaat (строительство), mimarlık (архитектура), mihver (ось, стержень), mıskala (инструмент для полировки/шлифовки, гладило, лощило);

-  экономическая терминология: mevduat (вклады), vade (срок), sicil (реестр), şirket (компания, фирма);

- политическая терминология: siyaset (политика), zirve (саммит), müzakere (борьба), temas (встречи и переговоры), ziyaret (визит).

Кроме того, входят в лексическое ядро турецкого языка, причем у части таких арабизмов могут иметься турецкие эквиваленты (imkan – olanak, bereket – bolluk, ihtiyaç – gereksinim, tabiat – doğa, şöhret – ün, şuur – bilinç и др.), часть же арабизмов функционирует абсолютно самостоятельно (dünya, şüphe, sabah, edebiyat, tane, istisna, temiz, felsefe, mezhep).

Политики в своих речах затрагивают широкий спектр вопросов, объективно выходящих за рамки исключительно политической проблематики, что обусловливает использование лексики из самых различных предметных полей. Нередко для того, чтобы завоевать электорат, поддерживать свой рейтинг, политики в своих публичных выступлениях учитывают, в том числе, и лексические особенности языка аудитории, которые обусловлены целым рядом факторов, например, таких, как: социальный, региональный, профессиональный, возрастной, религиозный и т.д. Так, руководитель Турции Р.Т.Эрдоган, будучи премьер-министром и находясь в рамках поездки по восточным регионам страны в городе Afyonkarahisar (Афьёнкарахисар), заявил: «Samimi, kararlı, cesur bir şekilde milletimize hitap ediyor, milletimizin teveccühünü kazanıyor, milletimizin tercihine mazhar oluyoruz» (Мы обращаемся к народу искренне, твердо и уверенно, мы завоевываем расположение народа и мы – удостаиваемся выбора избирателей). Обращает на себя внимание количество арабизмов, использованных в пределах одной фразы. Использование наряду с арабизмами из состава лексического ядра турецкого языка (samimi/içten – искренний, kararlı/kesin – решительный, cesur/yürekli – храбрый, şekil/biçim – вид, форма, millet/ulus – народ, нация, tercih/seçme – предпочтение) таких лексических единиц, как “teveccüh/ilgi – внимание, расположение”, “mazhar/değer – ценность” может быть обусловлено тем, что в восточных регионах Турции традиционно влияние арабского языка гораздо сильнее, чем на западе Турции.

Нельзя не учитывать и индивидуальные лексические предпочтения ораторов, специфику целевой аудитории и особенности современной политической среды. Так, очевидна тенденция к консерватизации общественного сознания рядового турка ^[3], следственно – растет количество «возвращенных» слов из числа архаизмов. Кроме того, акценты в турецкой политике все больше смещаются на восток ^[4], что снижает количество заимствований из западных языков и увеличивает их «приток» из арабского языка. В частности, в политическом дискурсе все больше исламских лозунгов, ранее являвшихся «табу», а теперь – объединяющих консервативные слои турецкого общества.

Индивидуальные речевые предпочтения президента Турции Р.Т.Эрдогана связаны с использованием значительного количества арабизмов, в том числе и лексических единиц, которые далеки от активной турецкой лексики (что может создавать определенные трудности в понимании, в том числе, и для определенных социальных и возрастных групп самих турок). Прагматический анализ образцов речевых произведений Р.Т.Эрдогана позволяет сделать вывод о том, что нередко использование в своей речи арабизмов у Р.Т.Эрдогана обусловлено стремлением придания речи экспрессии, а порой – иносказательности и двусмысленности, что в целом свойственно дискурсу политиков.

Например, во фразе «Görüyorum ki, AK Parti’nin Kocaeli mitingindeki muhteşem tablo, Samsun’daki muazzam heyecan, Nevşehir’de bir nehir gibi çağlayan coşku seli aynı şekilde ve her zamanki gibi Diyarbakır’da da ortaya çıkmış, birlik ve beraberlik siyasetimiz burada da gönülleri fethetmiş durumda» (Я могу сказать, что та непередаваемая обстановка, которая имела место на митинге сторонников Партии справедливости и развития в городе Коджаэли, то воодушевление, которое мы видели в городе Самсун, и тот безудержный эмоциональный подъем, свидетелями которого мы стали в городе Невшехир, – все это в очередной раз мы увидели и в городе Диярбакыр, в котором также наша политика, направленная на единство и целостность, нашла свое признание) использованы такие слова-арабизмы, как muhteşem (роскошный, помпезный, пышный, великолепный – görkemli), muazzam (огромный, громадный – kocaman), придающие содержанию гораздо большую экспрессию, нежели их турецкие эквиваленты. Данное явление в определенной степени можно сравнить со случаями использования в русском языке архаизмов для придания содержанию эмоционально-экспрессивного компонента.

***

В отношении России на протяжении всего нахождения у власти Партии справедливости и развития риторика его лидеров была либо нейтральной, либо положительной, хотя саму политическую линию в указанном направлении можно назвать как минимум противоречивой ^[5]. СМИ, которые за последние годы стали все больше контролироваться политической элитой страны, занимали чаще всего нейтральную позицию, редко выдавая антироссийские публикации, хотя при этом в реальной политике Турция воздействовала в том числе на российские регионы посредствам «мягкой силы» ^[6].

Подобного рода положительная тенденция в политическом дискурсе была связана с несколькими факторами:

- экономической кооперацией двух стран,

- активным взаимодействием двух лидеров (В.В.Путина и Р.Т.Эрдогана)

- большей озадаченностью руководства Турции решением внутренних проблем, чем внешних.

По мере трансформации идеологической концепции турецкого руководства под названием «Ноль проблем с соседями» стала увеличиваться наступательная составляющая внешнеполитического курса государства: «ноль проблем» можно установить не только с помощью диалога, но и с помощью воздействия. Это выразилось в политических лозунгах руководства страны, которое перешло к формированию новой агрессивной линии во внешней политике. В политическом дискурсе Турции, благодаря деятельности правящей ПСР и ее основателя Р.Т.Эрдогана, возникли идеи ‘Dünya beşten büyük’ («мир больше пяти» – пяти членов Совета Безопасности ООН), ‘Yeni Türkiye’ («Новая Турция»), которые отражали стремление руководства Турецкой Республики ввести страну в круг мировых держав.

Риторика турецкого руководства в отношении России стала меняться в 2015 г. в связи с разными подходами Москвы и Анкары к целому ряду геополитических вопросов. Речь, в первую очередь, о воссоединении Крыма с Россией, проблематике армянского геноцида и сирийском конфликте. Несмотря на экономическую кооперацию, в связи с ростом ценностной составляющей в турецкой политике, а также необходимостью привлечь националистический электорат на парламентских выборах – возросла антироссийская составляющая в речах политического истеблишмента Турецкой Республики.

На выборах в парламент 2015 года одним из самых главных пунктов избирательной программы ПСР стал переход к президентской форме правления в Турции. Этот план подвергался жесткой критике со стороны оппозиции. Чтобы доказать его целесообразность, Эрдоган обращался к мировому опыту, в частности Российской Федерации. На митингах он неоднократно призывал своих сограждан «взглянуть на Россию».

Описание Эрдоганом российской государственной модели заслуживает особого внимания. Президент не только не стеснялся в выражениях, но и делал довольно оскорбительные замечания в отношении России. Так, Эрдоган заявил, что «пока Медведев был президентом, вся власть в стране все равно оставалась у Путина. А когда Путин снова стал президентом, влияние Медведева снова сократилось» (Medvedev Cumhurbaşkanı iken güç yine Putin'deydi. Çünkü durum orada fiiliydi. Şimdi Putin, cumhurbaşkanlığını aldı. Medvedev adeta ortada yok). Еще более провокационные высказывания Эрдоган сделал в отношении нижней палаты российского парламента: «Что касается Думы, то она находится между губами Владимира Путина». Фактически президент Турции имел в виду полную зависимость Государственной Думы от президента.

После участия российского лидера в памятных мероприятиях по поводу столетия со дня геноцида армян в Ереване в апреле 2015 года Р.Т. Эрдоган сделал целый ряд громких высказываний. В частности: «Я просил президента Турции не ехать в Ереван, но он, к сожалению, меня не послушал». Он также отметил, что «был очень расстроен и подавлен решением Владимира Путина».

Эрдоган заявил, что, к сожалению, Путин «не в первый раз назвал события 1915 года в Турции геноцидом». Более того, президент Турции отметил, что у России есть свои темные страницы в истории и за ними не нужно обращаться далеко: достаточно вспомнить, что происходит на Украине, в Крыму, Донецке, Луганске. Любопытно отметить, что Эрдоган разбил украинский кризис на четыре части, каждая из которых представляет для Турции разный интерес. Центральное место для Турции, конечно, занимает Крым, который Эрдоган уже не ассоциирует с Украиной, а целостность же Украины и Донецк с Луганском, скорее всего, привлекают внимание только в связи с членством в НАТО и развитием отношений с Россией.

Еще более жесткий ответ на визит Путина пришел из Министерства иностранных дел Турции. «В России на протяжении столетия на Кавказе, в Центральной Азии и в Восточной Европе произошло масштабное вырезание мусульман и тюрок, их бесчеловечная депортация и Голодомор».

В отношении крымского вопроса из Анкары звучали еще более громкие обвинения, а 18 мая 2015 г., в день семьдесят первой годовщины начала операции по депортации крымских татар, Эрдоган выступил с открытым заявлением, в котором в очередной раз крайне жестко отреагировал на присоединение Крыма к России в марте 2014 года. «Крым в 2014 году был аннексирован в нарушение всех норм международного права, а в регионе снова начались постоянные нарушения прав человека. Эта ситуация, которую мы ни при каких обстоятельствах не примем» ^[7].

После того, как осенью 2015 г. турецкие ВВС сбили на территории Сирии российский военный самолет, риторика турецкого руководства в отношении России постепенно стала выравниваться и даже приобретать положительную коннотацию. Связано это было не с жесткими требованиями, логично предъявленными российской стороной после инцидента. Причина – попытка закрыть глаза России на произошедшее, представить Москву агрессором своему обществу, показав, что именно она предъявляет требования, вводит санкции, в то время как Турция ведет себя достойно и по-дружески.

Кроме того, Турция пыталась пойти на ухищрения, манипулируя отдельными словами и словосочетаниями, не называя вещи своими именами. Так, в одной из своих речей президент Турции заявил, что России не следует жертвовать отношениями с Анкарой из-за «ошибки пилота», при этом изначально не указал, какого именно пилота. Позже стало известно, что речь шла о российском пилоте.

***

Очевидно, что на протяжении первых 15 лет XXI века в отношении России в политическом истеблишменте Турции укрепились положительные или нейтральные коннотации, однако в 2015 г., по мере приближения парламентских выборов и расширения между двумя странами конфликтного поля геополитического характера – возникла обратная тенденция, которую сумел переломить лишь инцидент со сбитым российским самолетом. Представляется, что рост антироссийской риторики был тесно связан с политическими трансформациями как внутри Турции, которая имеет целый ряд собственных проблем ^[8], так и на международной арене. С течением времени российский кейс будет занимать не меньшее место в речах руководителей Турецкой Республики, будет подвержен региональной динамике и развитию двустороннего взаимодействия. При сохранении у власти Партии справедливости и развития сложно прогнозировать «потепление» как в риторике, так и в отношениях между двумя странами, если не произойдут еще более резкие подвижки в региональном и мировом балансе.