Organizational-legal foundations of the activity of law enforcement agencies on ensuring evacuation of population and material values during the period of Great Patriotic War

Shatilov Sergei Petrovich PhD in Law Docent, the department of Theory and History of State and Law, Barnaul Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation 656049, Russia, Altai Krai, Barnaul, Malakhova Street 122 Shatilov_sp@mail.ru Other publications by this author

Важной составной частью перестройки экономической функции на военный лад была эвакуация населения и материальных ценностей из прифронтовых районов в тыловые. С этой целью Постановлением от 24 июня 1941 г. ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР был создан Совет по эвакуации[1. с. 92]. В дальнейшем Постановление ГКО от 16 июля 1941 г. определило состав Совета по эвакуации: председателем совета стал Н.М. Шверник, заместителем председателя совета был назначен А.Н. Косыгин, также в состав совета вошли А.И. Микоян, Сабуров М.З. и др.[2. Т. 2. С. 143]. Базовым нормативным правовым актом военного времени, регулирующим общественные отношения, возникающие в процессе эвакуации, было Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 27 июня 1941 г. «О порядке вывоза и размещения людских контингентов и ценного имущества»[3. с. 81]. В связи с масштабным отступлением частей Красной Армии Советом народных Комиссаров СССР и Центральным Комитетом ВКП(б) 29 июня 1941 г. была принята директива, которая содержала требование об эвакуации материальных ценностей в случае вынужденного отхода Красной Армии, а если эвакуировать не представлялось возможным, следовало уничтожать их[4. с. 15]. Данное постановление внесло ясность на местах, урегулировало и сыграло значительную роль в организации перебазирования производственных сил западных районов страны на Восток [5. с. 61].

В научной литературе данные о количестве эвакуированных имеют большое расхождение, составляющее от 10 до 25 млн человек. На наш взгляд, это связано с рядом причин. Во-первых, с тем, что исследователи в своих работах не всегда подвергали анализу места дислокации эвакуантов и их состав. Во-вторых, при изучении данной проблематики осталось не ясным, учитывался ли исследователями количественный состав насильственно перемещенных, депортированных народов. В-третьих, как нам представляется, эвакуация населения и перебазирование заводов, фабрик, учреждений на восток не носили планового характера и являлись вынужденной мерой, что вызвало затруднение в определении точных цифровых данных[6. с. 67]. В-четвертых, сторонники тезиса о многомиллионной эвакуации не берут во внимание то обстоятельство, что дороги имели строго ограниченную пропускную способность, в первую очередь железные, являющиеся жестким лимитирующим фактором. Это было связано с тем, что в первую очередь необходимо было осуществлять военные и другие перевозки, и только после этого заниматься эвакуацией, поэтому часть населения эвакуировалась самостоятельно и, как следствие, не подлежала предварительной регистрации[7. с. 190]. Однако, вне всякого сомнения, эвакуация населения и материальных ценностей в восточные регионы страны носила массовый характер и имела огромное значение как для экономики, так и для победы в целом.

В годы Великой Отечественной войны статус эвакуированного в СССР получал каждый прибывший из прифронтовой полосы, оккупированных территорий. Данный статус получали также граждане, которые переехали на данную территорию после эвакуации в другие республики и области, а также прибывшие с эвакуированными домами заключения (тюрьмами), которые после переезда были освобождены, члены семей военнослужащих, прибывшие с военными учреждениями.

Не являлись эвакуированными граждане, прибывшие из рядов Красной Армии и Флота, кадровый военный состав, перебазированных военных учреждений, освобожденные по амнистии польские граждане, репрессированные сталинским режимом 12 народов (немцы, крымские татары, калмыки, чеченцы, ингуши и др.)[6. с. 68].

Как было отмечено выше, эвакуация населения и материальных ценностей носила в основном хаотичный характер, в связи с чем органами государственной власти и местного самоуправления в организации эвакуационных процессов были допущены различные упущения, во многом связанные с отсутствием необходимого опыта проведения столь масштабной операции. Об этом наглядно свидетельствует спецсообщение УНКВД по Свердловской области от 19 января 1942 г. № 20246 «О неудовлетворительном обслуживании эвакуированных на станции Туринск»: «Так, заведующий эвакуационным пунктом с возложенной на него работой не справляется. Это проявляется в том, что в декабре 1941 г. в помещении эвакопункта в отдельные дни находилось до 160 человек эвакуированных, некоторые из них проживали в эвакопункте по 10 дней. Санитарная работа в эвакуационном пункте не проводится, в результате чего помещение находилось в антисанитарном состоянии. Кроме того, в декабре 1941 г. на эвакопункте было выявлено два случая совершения кражи»[8. Л. 27].

Также проводились проверки предприятий и организаций при их приеме, развертывании и введении в строй. Так, при проверке предприятий и организаций были выявлены следующие недостатки: во-первых, у прибывших из Азербайджана в организацию «Закпромстрой» производительность труда была на низком уровне, план выполнялся лишь на 50%; во-вторых, не в полной мере реализовывалась программа с размещением рабочих (на 9 сентября 1941 г. не было размещено 150 человек); в-третьих, прибывшие на завод «Электроаппарат» 16 эшелонов оборудования на 80% находились под открытым небом по причине того, что склады строились, станки ржавели, приходили в нерабочее состояние.

Из вышеприведенных примеров видно, что у государственных органов на местах возникали отдельные проблемы с размещением эвакуированного населения и материальных ценностей, с санитарным состоянием и сохранностью эвакуированного имущества. Возникали и другие проблемы, связанные с отправлением в районы тыла населения и материальных ценностей, с сохранностью имущества во время транспортировки и по месту размещения, с обеспечением общественного порядка во время движения и по месту прибытия, приема, размещения, прописки эвакуированных и их трудоустройством, а также с размещением детей.

Правоохранительным органам пришлось наряду с местной администрацией участвовать в соответствующих хозяйственно-организационных мероприятиях, связанных с массовой эвакуацией и необходимостью размещения людей и промышленных предприятий на новых территориях[9. с. 21].

В годы Великой Отечественной войны правоохранительные органы при приеме эвакуированного населения и материальных ценностей проводили следующие мероприятия:

Во-первых, в годы Великой Отечественной войны особую значимость приобрела сохранность имущества во время транспортировки и по месту его прибытия. 14 декабря 1941 г. ГКО СССР было издано Постановление «Об охране народно-хозяйственных грузов на железнодорожном транспорте», в котором было определено 59 наименований грузов, подлежащих охране при перевозке[10. Л. 1].

В соответствии с данным постановлением сотрудники правоохранительных органов были обязаны следить за своевременной отправкой транспорта в тыл страны, сопровождать эшелоны с оборудованием и людьми, поддерживать общественный порядок на вокзалах и станциях. Директивой НКВД СССР от 15 февраля 1942 г. «Об улучшении охраны железных дорог и борьбе с хищениями грузов» была введена в действие инструкция о порядке взаимодействия войск НКВД по охране железных дорог с транспортными органами НКВД и органами железнодорожной милиции по вопросам, связанным с охраной грузов и борьбой с их хищениями. Взаимодействие осуществлялось по следующим направлениям: охрана станционных и линейных железнодорожных сооружений, грузов, денежных касс, а также сопровождение вагонов с наиболее ценными грузами, которая возлагалась на войска НКВД, и организация и осуществление агентурно-оперативных мероприятий с целью предупреждения и пресечения преступлений на транспорте, возлагаемая на органы милиции[11. с. 88].

Работники правоохранительных органов проводили профилактические мероприятия: устраивали засады, задерживали лиц без прописки, находящихся на железнодорожных путях, подвергали аресту лиц, подозреваемых в совершении грабежей и хищении на транспорте. В дальнейшем о проводимых мероприятиях и их результатах, информировалось командование частей войск НКВД[10. Л. 15].

В соответствии с Директивой НКВД СССР № 115 от 1941 г., правоохранительные органы активно помогали войсковым нарядам в сопровождении грузов, это было необходимо как для скорейшего из доставления, так и для обратной транспортировки к месту постоянной дислокации.

Кроме того, на органы милиции обязаны были организовывать бригады содействия, осуществляющие охрану грузов оказывающие помощь войскам НКВД по соблюдению порядка на железных дорогах. Совместные оперативные совещания начальствующего состава органов милиции и войск НКВД, рассматривающие вопросы охраны грузов на железной дороге, проводились с периодичностью один раз в месяц.

В связи с тем, что в конце 1941 г. хищения грузов на водном транспорте достигли больших размеров, ГУМ НКВД СССР была принята Директива № 29/6-1530 от 25 апреля 1942 г., в которой были определены мероприятия, направленны на поддержание порядка на водном транспорте, с целью предотвращения хищений грузов[10. Л. 133].

С началом военных действий в районы тыла постоянно прибывали различные грузы с товарно-материальными ценностями, на которые нередко не было никаких документов, их хранение было ненадлежащим. Все это создавало благоприятные условия для хищений эвакуированного имущества. Так, из прифронтовых территорий в районы тыла в больших количествах перевозили лошадей и крупный рогатый скот, как правило, без документов, что приводило к хищению скота в дороге. На всех пунктах приема скота имелись специальные оперативные работники милиции, осуществляющие надзор за эвакуируемым имуществом, в частности они ежедневно контролировали сохранность скота и следили за наличием правильно оформленных соответствующих документов. Если случались кражи, расследование производилось в трехдневный срок, в результате чего виновные лица подлежали аресту.

Во-вторых, работники правоохранительных органов обеспечивали общественный порядок на станциях, при посадке и высадке эвакуированных, в местах формирования и выгрузки эшелонов[12. с. 78]. В связи с этим создавались оперативные заслоны из работников милиции, на менее крупных станциях порядок поддерживали милицейские посты, усиленные за счет членов групп охраны общественного порядка и бригад содействия милиции. Их основными задачами являлись: содействие уполномоченным Советов Народных Комиссариатов в приеме эвакуированного населения; воспрепятствование разгрузке с поездов эвакуированного населения и материальных ценностей в населенных пунктах не по назначению; осуществление порядка на станциях и пунктах питания[13. с. 75].

Эффективное обеспечение охраны общественного порядка стало возможным благодаря:

1) увеличению по специальной дислокации постов, маршрутов пешего и конного патрулирования сотрудниками милиции на участках, где могли быть возможны контрреволюционные и уголовные проявления (спецпоселках, местах расположения боевых стройколонн, школах ФЗО, ремесленных училищах, базаров, крупных магазинах, улицах с интенсивным движением, дорогах, соединяющих города с вокзалами и населенными пунктами). Так, в августе 1941 г. только в Свердловске охраняли порядок 106 постоянных наружных постов, 149 пеших и 13 конных патрулей, в ночное время к ним подключались еще 45 милицейских групп[14. с. 75];

2) участковым уполномоченным милиции, линейным оперативным уполномоченным транспортной милиции, обслуживающим конкретные участки городов, железных дорог. Участковые уполномоченные милиции использовали широкое наружное наблюдение, осуществляли круглосуточные обходы на улицах города и поселках, используя для этой целей дворников, членов бригадмила, членов групп охраны общественного порядка. Через райсоветы и домоуправления организовывали у каждого домовладения, а в крупных домах у каждого подъезда и колодца общего пользования суточное дежурство гражданской самоохраны из числа жителей домовладений;

3) патрулям, высылаемым в ночное время по заранее разработанным маршрутам. В сельской местности за охраной общественного порядка следили участковые уполномоченные милиции, каждым из которых обслуживалась территория нескольких сельских советов депутатов трудящихся с населением от 5 до 10 тысяч человек[14. с. 76].

В целях предотвращения проникновения в тыл вражеских диверсантов и шпионов, а также борьбы с дезертирами, начальниками УНКВД на местном уровне принимались приказы «О тщательной проверке всех прибывающих эшелонов с эвакуированными гражданами»[15. Л. 79]. УНКВД краев, областей предоставлялись полномочия по тщательной проверке всех прибывших в эшелонах и изъятию подозреваемых лиц; по задержанию и направлению в тюрьмы заключенных; изъятию оружия и передаче его на вооружение истребительных батальонов; аресту лиц, которые у сотрудников милиции вызывали подозрение и сообщению об этом в УНКВД; разоружению и передаче начальнику караула мелких военных подразделений, прибывающих с фронта без документов[15. Л. 11]. Все эти меры способствовали поддержанию надлежащего общественного порядка в районах тыла.

В-третьих, массовая эвакуация населения вызвала необходимость реализации такого направления деятельности правоохранительных органов, как регистрация граждан по новому месту жительства. Все граждане, меняющие место своего жительства, в течение 24 часов после прибытия на новое место жительства должны были зарегистрироваться.

Постановление СНК от 9 августа 1941 г.[16. Л. 137] утверждало положение о прописке граждан, эвакуированных из прифронтовой полосы, согласно которому переселяемые обязаны были предоставлять свои паспорта в органы милиции по месту расселения в 24 часа, а граждане без паспортов обязаны были зарегистрироваться в исполнительных комитетах городских (районных) советов с указанием сведений по ф. № 2, утвержденной Советом по эвакуации. После регистрации исполнительные комитеты обязаны были передавать списки в органы милиции с указанием необходимых установочных данных, а на основании данных списков выдавали этим лицам специальные удостоверения на 3 месяца. В соответствии с вышеуказанным постановлением запрещалось также прописывать в режимные местности 1-й категории лиц, за исключением эвакуированных из Москвы и Ленинграда.

Прописка была необязательна для следующих категорий: военнослужащих Красной Армии, Военно-морского флота и войск НКВД СССР, размещенных в казармах и на судах, отпущенных в увольнение сроком до 3-х суток, если имелся в наличии документ из части об увольнении, лиц, проживающих в сельской местности, где не было паспортной системы, прибывающих в населенные пункты на срок до 5 суток. Все эти категории регистрировались по месту проживания[17. с. 121].

Выписке подлежали лица, покидающие постоянное место жительства вследствие перемещения в другие местности на срок выше 1,5 месяцев, исключение составляли уезжающие в командировки, отпуска, на лечение, лагерные сборы, на дачи и на уборку урожая. Выписывали также лиц, меняющих место жительства, не покидая пределов одной местности (перемена квартиры) и умерших.

В городах, рабочих поселках и районных центрах управдомы или коменданты домов отвечали за прописку и выписку граждан, в частных домах – домовладельцы, а в сельской местности эта обязанность возлагалась на уполномоченных сельских советов. Для прописки и выписки граждан в паспортно-регистрационные отделы обязательно представлялся паспорт.

В-четвертых, следует отметить, что значительная часть эвакуированных граждан проживала в городах, что, в свою очередь, привело к увеличению численности населения в них и вызвало необходимость решения первостепенной задачи органами местного самоуправления и правоохранительными органами – размещение и трудоустройство эвакуированного населения.

Для решения этой проблемы при исполкомах местных советов создавались специальные инспекционные службы, существенную помощь которым по размещению эвакуированных граждан оказывала служба участковых уполномоченных. Жилищная проблема решалась за счет уплотнения, строительства бараков и землянок[18. с. 219].

Участковые уполномоченные представляли информацию местным советам о гражданах, имеющих дома на правах личной собственности. Сотрудники правоохранительных органов привлекались к принудительному вселению эвакуированных в дома граждан, у которых имелась лишняя жилплощадь. Кроме того, они осуществляли контроль за тем, чтобы исключить самовольное заселение. Так, постановлением № 127 от 29 октября 1941 г. Алтайского краевого Совета депутатов трудящихся «О размещении рабочих, инженерно-технических работников, эвакуированных из прифронтовых районов страны»[17. с. 139], были определены следующие запреты, обязанности и права: 1) жители и руководители домоуправлений обязаны были следить за тем, чтобы избежать самовольного вселения и передачи жилплощади без соответствующих ордеров исполкомов городских Советов; органам милиции запрещалось производить прописку в городах без ордеров горсоветов; 2) жителям и работникам домоуправлений надлежало в любое время, независимо от времени суток, расселять эвакуированных граждан, предоставляя им по ордерам горисполкомов жилплощадь; 3) горисполкомы и органы милиции имели право выселять из Барнаула в сельскую местность края лиц, не желающих уплотняться по законам военного времени, а лиц, оказывающих сопротивление при вселении по ордерам горсоветов, привлекать к ответственности; 4) все лица, не связанные с работой на государственных, кооперативных предприятиях, в организациях и учреждениях могли быть выселены на время войны из городов Барнаула и Бийска в сельскую местность края.

В соответствии с Постановлением СНК СССР от 1 июля 1943 г. «О порядке административного выселения лиц, самовольно занявших жилую площадь»,[19. ст. 165] органы милиции имели право в административном порядке при наличии санкции прокурора и заявления заинтересованных учреждений, организаций выселять лиц, самовольно занявших жилую площадь, в 7-дневный срок, кроме того, лица, а также должностные лица, содействующие самовольному вселению, привлекались к уголовной ответственности, на них оформлялись дела.

Районы тыла остро нуждались в рабочей силе. О резком уменьшении среднегодовой численности рабочих и служащих, занятых в народном хозяйстве, свидетельствуют следующие факты: в конце 1941 г., несмотря на все принятые меры, численность рабочих и служащих составляла только 88% от довоенного уровня (27,3 млн человек), а в 1942 г. снизилась еще больше – до 18372 тыс. человек, или 59% от довоенного уровня[20. с. 37].

В решении этого вопроса ведущая роль отводилась мобилизации населения в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 февраля 1942 г.[21. с. 123–124]. Задача правоохранительных органов заключалась в том, чтобы активно предупреждать и пресекать уклонение от трудовой мобилизации, а также прогулы без уважительных причин. Тем более что мерой принуждения по отношению к прогульщикам являлось предание суду, который мог приговорить провинившегося к исправительно-трудовым работам на срок до 6 месяцев с удержанием до 25% заработной платы[22. с. 76–77].

С данной проблемой правоохранительные органы справились успешно, о чем свидетельствует справка об итогах выполнения постановления СНК РСФСР от 26 марта 1943 г. «О состоянии трудоустройства и бытового обслуживания эвакуированного населения» за 1943 г. Из всех эвакуированных на 1 января 1943 г. насчитывалось трудоспособных 2600,0 тыс. человек, из них были трудоустроены 2073.4 тыс. (79,3%), на 1 января 1944 г. – соответственно 1963,2 тыс. трудоспособных, из них 1699,5 тыс. имели работу (86,6%). Из трудоустроенных 25,7% работали в промышленности, 38,8% – в сельском хозяйстве, 1,4% – на транспорте и 34,1% – в учреждениях и организациях[10. Л. 45, 46, 52, 53].

В-пятых, в годы войны в связи с эвакуацией населения вокзалы, пристани и рынки страдали большим скоплением людей, что могло приводить и приводило к массовым эпидемиям. Например, в конце июня 1944 г. в ТАССР септической ангиной заболели более 20 тыс. чел., число умерших превысило 6 тыс. Картина болезни была очень схожа с протеканием сепсиса. 23 июня 1944 г. нарком внутренних дел Татарии Горбулин докладывал телеграммой Берии: «В дополнение моего сообщения от 23 мая 1944 г. доношу, что распространившаяся эпидемия септической ангины охватила большинство районов Татарии. По состоянию на 20 июня зарегистрировано заболевших 23470 чел., умерло 6097 чел.»[23. с. 115].

На всех территориях создавались чрезвычайные противоэпидемические комиссии, в состав которых обязательно были включены сотрудники правоохранительных органов, с целью борьбы со возможными эпидемическими заболеваниями, а также создавались «чрезвычайные тройки» в составе секретаря РК ВКП(б), предрайисполкома и начальника РО НКВД.

На правоохранительные органы было возложено решение таких задач, как активное участие сотрудников правоохранительных органов и местных Советов депутатов трудящихся в разработке мероприятий, направленных на организацию санитарной очистки территории и контроль за ходом их выполнения, систематический инструктаж руководителей предприятий, учреждений и учебных заведений, комендантов домов, общежитий и дворников, привлечение к административной ответственности лиц, уклоняющихся от осуществления санитарной обработки закрепленных за ними территорий, проведение совместных проверок с органами санитарного надзора санитарного состояния населенных пунктов, проверки санитарного состояния торговых точек, доброкачественности и порядка хранения продуктов, предоставление информации и отчетов о санитарном состоянии населенных пунктов партийным комитетам и Советам депутатов трудящихся.

В-шестых, в 1941 г. в районы тыла было эвакуировано более 800 детских учреждений с 90 тыс. воспитанниками, в связи с чем численность воспитанников детских домов увеличилась примерно в 2–3 раза, а это, в свою очередь, привело к необходимости открытия новых детских домов. С 1941 по 1945 гг. число детских домов по РСФСР выросло на 125%, на 104% увеличилось количество воспитанников в них[24. с. 90]. Так, например, если до 1 октября 1941 г. в Сталинградской области находилось 27 детских дома, то в справке «О состоянии детских домов для эвакуированных детей» от 13 октября 1941 г. говорится о прибытии еще 59 детских домов, в которых находилось 8821 тысяча детей. Всего в детских домах пребывало 11178 человек[25. Л. 28].

Во время Великой Отечественной войны работа по руководству процессом приема и размещения детей велась в первую очередь партийными советскими организациями, которым в этом помогали общественность и сотрудники правоохранительных органов.

Состояние здоровья прибывших детей в основном было удовлетворительным, однако встречались случаи дистрофии[16. Л. 38]. Прибывающих детей надо было одеть, обуть, накормить, решить вопросы их трудоустройства, обучения профессии, ремеслу. Поэтому после выгрузки детей из железнодорожных эшелонов, они получали необходимое питание и обязательно проходили санитарную обработку.

На эвакуационных пунктах представители общественности и сотрудники милиции проводили с детьми культурно-массовую работу, тематические вечера, игры, беседы, просмотр кинофильмов и т.д. Из эвакуационных пунктов их передавали в детские приемники-распределители при УНКВД и карантинные дама, а оттуда – в детские дома, школьные интернаты, часть детей трудоустраивалась[14. с. 146]. Так, в Сталинградской области в 16 детских домах имелось 36 различных мастерских, а с августа 1941 г. трудоустроено было 654 воспитанника. В ремесленные училища было направлено 363 человека, ФЗО – 16, на другие предприятия 275 подростков[25. Л. 31].

Все сферы деятельности детских домов районов тыла, в том числе материально-бытовое и медико-санитарное обеспечение прибывших детей, их обучение и воспитание, функционировали недостаточно, на что негативное влияние оказало большое количество эвакуированных детских учреждений. По этой причине партийные, государственные органы и советы депутатов трудящихся регулярно обсуждали вопросы об усилении внимания заботы о детях. Так, 30 января 1942 г. было проведено заседание Сталинградского бюро обкома ВКП(б), где констатировалось, что наблюдались заболевания детей на почве недоедания, в детских домах встречаются факты обморожения детей из-за отсутствия топлива[25. Л. 40–40 об.].

В ходе обсуждений намечались пути устранения недостатков, одним из которых являлось ходатайство перед прокуратурой о возбуждении уголовных дел в отношении должностных лиц, халатно выполняющих свои обязанности.

Как нам представляется, нельзя согласиться с мнением американского исследователя C. Максудова, который считал, что целью эвакуации было не спасение населения от угрозы уничтожения врагом, а обеспечение государства рабочей силой. Эвакуации подлежали главным образом промышленное оборудование и экономические ресурсы. Люди рассматривались в первую очередь как рабочая сила, необходимая для использования этого оборудования[26. с. 113]. В годы войны эвакуация и размещение эвакуированного населения, предприятий, учреждений и организаций являлись одними из самых сложных задач начального этапа войны. Массовая эвакуация населения стала важной мерой, направленной в первую очередь на повышение обороноспособности страны и спасение миллионов жизней граждан, прежде всего женщин и детей.

В связи с массовой эвакуацией и необходимостью размещения на новых территориях людей и промышленных предприятий правоохранительным органам пришлось, наряду с местной администрацией, участвовать в соответствующих хозяйственно-организационных мероприятиях по следующим направлениям: во-первых, решали вопросы расселения, трудоустройства и бытового обслуживания эвакуированных граждан и беженцев, вели их учет; во-вторых, осуществляли охрану социалистической собственности; в-третьих, решали задачи по охране общественного порядка, борьбе с трудовым дезертирством, очистке крупных промышленных центров от преступников и т.п.; в-четвертых, осуществляли превентивные меры по предотвращению шпионско-диверсионной деятельности германских спецслужб; в-пятых, осуществляли контроль за выполнением санитарных правил в местах массового скопления людей; в-шестых, принимали и размещали эвакуированных детей из прифронтовых районов.

Эффективная организация работы, регламентированная нормативно-правовыми актами военного времени, позволила правоохранительным органам в тяжелых условиях почти в полном объеме выполнить возложенные на них задачи по эвакуации, приему и размещению эвакуированных материальных ценностей и населения.