General questions of regulation of liability of the parent company on obligations of the subsidiary in Russian law

Grechnev Aleksei Vyacheslavovich PhD in Law Post-graduate student, the department of Private International Law, All-Russian Academy of Foreign Trade 105064, Russia, Moskovskaya oblast', g. Moscow, ul. Zemlyanoi Val, 4, of. 1 agrechnev@bk.ru Other publications by this author

Вступившие в законную силу некоторые изменения в ГК РФ в части положений о юридических лицах однозначно закрепили новый подход власти к институту хозяйственных дочерних обществ и по-иному определили основания некоторой ответственности подобного основного общества по сделкам дочернего общества.

Редакция статьи 105 ГК РФ, которая действовала до 01.09.14, устанавливала, что подобное основное общество (товарищество), которое имеет права выдавать дочернему обществу, в том числе согласно составленному  договору с ним, определенные обязательные указания для него, отвечает совместно с дочерним обществом по различным сделкам, заключенным последним участником во исполнение указанных действий.

Вступившая в полную силу с 01.09.2014 ст. номер 67.3 ГК РФ сильно упростила процедуры привлечения такого основного общества к ответственности. В настоящее время  солидарную ответственность по различным обязательствам дочернего общества однозначно может понести основное общество вне зависимости от того, закреплено ли в каком-либо документе его права выдавать дочернему обществу определенные указания; не только по имевшим место сделкам, которые были полностью совершены во исполнение заданных обязательных указаний, но и по соответствующим сделкам, которые оказались одобрены данным основным обществом.

По нашему мнению, применение указанных норм на практике может однозначно вызывать большие риски для имущественного устойчивого оборота по нижеприведенным причинам.

Главным признаком любого юридического лица представляется его определенная имущественная обособленность.

Указанная обязательная имущественная обособленность выражается в конкретном обособлении его собственного имущества от имущества прочих субъектов. Различные учредители юридических лиц согласно общим правилам не отвечают по их имеющим место долгам ^[1].

К главным функциями (задачам), которые выполняются конструкцией конкретного юридического лица, необходимо относить некоторые ограничения рисков ответственности его имеющихся участников по долгам и намного более эффективное применение капитала (имущества), включая применение при его объединении участниками (учредителями) ^[2].

Как имеющаяся сегодня юридическая доктрина, так и определенное гражданское законодательство РФ признает различные юридические лица наряду с существующими физическими носителями заданной правосубъектности.

Согласно ч. 1 статьи 48 ГК РФ основным юридическим лицом признается компания, которая имеет определенное обособленное имущество и отвечает согласно собственным обязательствам, может приобретать от своего имени и осуществлять разнообразные гражданские права и полностью нести различные гражданские обязанности, в том числе быть полноценным истцом и ответчиком в суде.

Итак, лица, имеющие определенный экономический интерес в обособлении некоторой части капитала, имеют совершенно легальную возможность сделать данное действие при помощи создания некоторого юридического лица.

Часть 2 статьи 105 ГК РФ, устанавливая базу ответственности главного хозяйственного общества по различным сделкам дочернего, однозначно закрепляла одно из существующих редких исключений из единого общего правила.

Для появления у основного общества определенной солидарной ответственности с существующим дочерним обществом обязательно было необходимо текущее наличие 3х условий в совокупности:

1) 2 хозяйствующих субъекта должны в обязательном порядке находиться в отношениях дочернего и основного;

2) основное общество обязано иметь права выдавать обязательные для выполнения указания собственному дочернему обществу;

3) проводимая сделка должна быть обязательно заключена во исполнение подобных указаний.

Как следует из статьи 6 ФЗ "Об акционерных обществах" наличие между 2мя юридическими лицами определенных отношений как дочернего и основного само по себе не являлось окончательно достаточным доказательством существующего права первого общества выдавать некоторые обязательные указания второму обществу. Подобная возможность должна была быть в обязательном порядке предусмотрена соответствующим уставом дочерней компании или определенным договором, заключенным с существующей основной компанией.

Рассматривая некоторую обоснованность подобного исключения, можно однозначно согласиться с мнением про то, что оно было связано прежде всего с нормой статьи 10 ГК, запрещающей любые разнообразные формы злоупотребления правами. В писанном случае законодатель исходит из конкретной недопустимости злоупотребления имеющимся институтом юридического лица, который состоит в применении главным обществом (товариществом) некоторого дочернего общества для проведения действий, нарушающих интересы и права третьих лиц, и постоянного уклонения от текущей ответственности за последствия подобных действий ^[3].

Действительно, можно ли однозначно говорить про собственную правосубъектность юридического лица в подобной ситуации, когда его органы совершенно лишены возможности оптимально принимать другие решения, чем те, которые в данный момент содержатся в соответствующих директивах главной компании, являющихся для дочерней так называемыми обязательными в силу имеющегося устава или договора?

При этом следует отметить определенную неполноту данной нормы, которая сохранилась и в действующей редакции ГК РФ.

Учредителями (участниками) юридического лица могут быть как физические лица, так и юридические лица.

Понятие дочернего хозяйственного общества применимо лишь в том случае, если его участником является другое хозяйственное общество. Если же основным участником является юридическое лицо иного вида (не хозяйственное общество) либо физическое лицо, то привлечь его к солидарной ответственности по данному основанию не представляется возможным даже при наличии остальных 2 оснований (закрепленная в уставе или договоре возможность давать обязательные указания, совершение сделки во исполнение данных обязательных указаний).

Такой подход, на наш взгляд, противоречит принципу равенства субъектов гражданских правоотношений, установленного ст. 1 ГК РФ.

Анализ судебной практики применения ч. 2 ст. 105 ГК РФ показал, что данная норма во многом являлась декларативной. В подавляющем большинстве случаев суды отказывали в привлечении основной организации к ответственности по обязательствам из сделок дочерней ^[4]. Даже если истцу удавалось доказать наличие между организациями отношений основная-дочерняя, и закрепленное в уставе либо договоре право основной организации давать дочерней обязательные указания, обосновать, что конкретная сделка была совершена именно на основании указаний основной организации, как правило, не представлялось возможным.

Такие указания могли быть даны руководством основной организации в устной форме либо в закрытой переписке, доступ к которой у контрагентов организации-должника отсутствует.

Новая редакция рассматриваемой нормы, приведенная в ст. 67.3 ГК РФ, выглядит как попытка сделать ее применимой на практике.

Законодатель исключил из предмета доказывания обстоятельства, которые делали взыскание долга с основной организации в судебном порядке бесперспективным:

1) исключено положение о том, что основная организация несет солидарную ответственность только в том случае, если имеет право давать дочерней обязательные для нее указания;

2) теперь истцу не обязательно доказывать, что сделка совершена по указанию основной организации, достаточно обосновать, что основная организация выразила согласие на данную сделку.

Данные новеллы выглядят достаточно радикально. Вызывает сомнение допустимость механизма, при котором эффективное применение нормы предлагается достигнуть только лишь путем исключения факторов, осложняющих доказывания, притом что отсутствие в предмете доказывания таких обстоятельств меняет само юридическое содержание нормы.

Как было отмечено выше, смысл рассматриваемой нормы заключается в недопущении явного злоупотребления со стороны основного участника, когда контролируемые им юридические лица, по существу, лишены возможности собственного волеизъявления. В этом контексте жесткие требования, которые были установлены законом для идентификации таких злоупотреблений, представляются обоснованными.

Их смягчение может привести к тому, что институт солидарной ответственности основного общества из указанного частного случая превратится в общее правило, что противоречит принципу обособленности имущества юридического лица.

Рассматривая первую новеллу ст. 67.3 ГК РФ, можно прийти к выводу, что законодатель фактически ввел презумпцию влияния мажоритарного участника на решения дочерней организации (исключением является случай, когда сделка, в которой имеется заинтересованность основного общества, одобряется незаинтересованными участниками) ^[5].

 В праве Франции статус дочерних организаций закрепляется в Торговом кодексе Франции (далее ТК Франции). В частности, в статьях L-233-1 L-235 ТК Франции ^[6].

 Если одно общество имеет более половины капитала другого общества, то второе общество является дочерним.

 Если доля капитала одного общества в другом составляет от 10 до 50 %, то  считается, что первое общество имеет участие во втором.

В законодательстве Франции регулируется также степень контроля тем или иным обществом. Так, в частности,  общество является  контролирующим другое:

1. Когда общество прямо или косвенно владеет долей капитала  и дает ему большинство права голоса на общих собраниях этого общества;

2. Если он имеет только большинство голосов  в этой компании в силу соглашения с другими партнерами или акционерами, что не противоречит интересам компании;

3. При определении, доступных к нему голосующих в общих собраниях этого общества;

4. При возможности назначать или смещать большинство членов административных, управленческих лиц компании.

Таким образом, сравнивая российское и французское право видно, что существуют существенные различия в понятии дочернего общества и его контроле, а также в определении доли участия основного общества в дочернем. В отличие от российского законодательства, французское право основывается на понятии контроля. Однако при этом, французское право конкретно не указывает на формулировку того, что одно общество определяет решения другого.

Стоит отметить, что в связи с тем, что охрана окружающей среды является приоритетным направлением в рамках государственного регулирования, ответственность основного общества прописывается в соответствующих специальных экологических актах. И проводя параллель с Францией, стоит отметить, что во Франции  действует Закон № 2010-788 от 12 июля 2010 года «О национальной охране окружающей среды» ^[7], который установил новые правила об ответственности корпораций за ущерб, причиненный окружающей среде. Этот закон был принят в ответ на некоторые катастрофы экологического порядка.

Закон устанавливает, в соответствии с принципом автономии юридического лица, что основная компания несет ответственность за экологический ущерб, причиняемый их дочерними предприятиями ^[8].

Закон Франции № 2010-788 от 12 июля 2010 года «О национальной охране окружающей среды» полностью опирается на положения закрепленные в статьях L. 233-5-1, L. 233-1 и L 233-3 ТК Франции и указывает, что основная компания покрывает убытки за нанесенный вред дочерней компании.

Анализ российского и французского права в регулировании гражданско-правовой ответственности основного общества по обязательствам дочернего показывает, что существуют отличия понимания дочернего предприятия и установления отношений зависимости, а также контроля, доли участив основного общества в дочернем, источниковой основы регулирования. Французское право стоит признать более гибким по сравнению с российским и более лояльным в принципах зависимых отношений компаний.