Legal value in Russia: theoretical-legal and retrospective analysis

В современных гуманитарных науках нет однозначного представления о сущности и содержании категории «правовая ценность». Это объясняется как методологическим плюрализмом, так и многоплановостью самого понятия «правовая ценность», которая может рассматриваться объективно и субъективно, индивидуально и коллективно, по сферам общественных отношений, по направленности действий и т.д.

Право, как средство социального регулирования, является не только институциональным, но и духовным образованием, благодаря чему способно выражать социальные ценности. Однако, для характеристики современного права значение имеет не только его социальный характер, но и принадлежность к определенной национальной культуре. Изучение права с позиций постклассической рациональности предполагает неразрывную связь субъекта-исследователя с объектом, зависимость результатов исследования от установок субъекта, методологических предпочтений, сочетание субъективных и объективных аспектов в объяснении реальности. Постклассическая парадигма позволяет говорить о нераздельности социального явления и представлений о нем, о толковании результатов исследования в определенном методологическом контексте, который не может выступать как единственный и абсолютно истинный. Важнейшей в плане постклассических исследований представляется категория правовых ценностей, поскольку ее изучение дает возможность выявить не только представления, сложившиеся и укоренившиеся в правовой ментальности, приобретающие объективный характер благодаря проявлению в правовом поведении представления субъекта (субъектов), но и его (их) отношение к различным уровням правовой реальности, а также его (их) установки как на идентификацию с определенной группой (локальным сообществом).

В постсоветской юридической науке можно выделить несколько подходов к определению понятия правовой ценности: 1) как интересы, убеждения, представления субъектов правоотношений (А. Н. Бабенко, Ю. А. Демидов); 2) как функционирование предмета в качестве средства удовлетворения потребности, т. е. его реальная значимость (П. М. Рабинович); 3) способность, потенциальная функция (В. М. Баранов, И. Л. Петрухин); 4) предмет, явление, материальное или идеальное по своему субстрату, обладающее способностью удовлетворять потребность (В. Н. Кудрявцев, А. Ф. Черданцев, Ф. Н. Фаткуллин, Л. Д. Чулюкин); 5) явления особой реальности, возникающие в результате взаимодействия особых свойств предметов объективной действительности и направленных на них потребностей, интересов субъекта (Л. С. Мамут) ^[1].

Проблема правовых ценностей не является новой для зарубежной науки. В той или иной степени она затрагивалась в работах Г. Барбера, Ч. Варги, Дж. Гибсона, Р. Давида, Р. Дарендорфа, Ж. Карбонье, Э. Кона, Ж. Курильски-Ожвэна, Л. Лавеля, А. Нашица, Н. Ниновски, Р. Нисбета, Т. Парсонса, Р. Паунда, В. Пешки, Н. Рулана, С. Уайта и др. ^[2].

Имеющиеся различия в объяснении сущности, содержания и значения правовой ценности можно объяснить не только многоплановостью данной категории, но и методологическим плюрализмом, характерным для современной юридической науки. Это обуславливает необходимость проведения не только онтологического анализа данной категории, но и определение его сущностных характеристик.

Наиболее близкое нам понимание правовых ценностей дал А. Н. Бабенко. По его мнению, «правовые ценности - это переживаемые людьми и определяемые культурой формы их позитивного отношения к правовой системе общества, которые обусловливают выбор поведения, соответствующий этой системе, а также юридическую оценку событий» ^{[3, с. 12]}. Кроме того, есть и более широкое определение ценности, данное Ю. А. Гавриловой, где данная категория рассматривается через дихотомию внешних и внутренних характеристик: «ценность постулируется нами как внешний объект окружающего мира либо внутреннее состояние субъекта, имеющие для него позитивное личное, социальное или культурное значение» ^[4].

Правовые ценности можно рассматривать не только индивидуально, но и социально, как формы отношения, представления человека, а также локального сообщества и общества в целом о целях и нормах правового поведения, воплощающих индивидуальный и социальный правовой опыт и концентрированно выражающих правовую традицию.

Однако, приведенное понятие выражает лишь субъективную сторону правовой ценности, показывая укорененность соответствующих представлений в индивидуальном, групповом и массовом правосознании. В то же время сформированные в правовой ментальности представления приобретают объективный характер. Следует согласиться с К. В. Горобцом, рассматривающим правовые ценности «как предельные основания правового бытия, рамки правового пространства, в котором сосредоточиваются все правовые практики и происходит аксиологизация правовых структур» ^{[5, с. 86]}. Наряду с субъективным актом правосознания, правовая ценность имеет объективно обусловленное содержание: возможность индивида воспринимать то или иное явление как правовую ценность складывается в определенных социокультурных условиях и опосредуется правовой реальностью. Таким образом, формы отношения, представления субъектов о ценностях укореняются в сознании, транслируются в повседневном поведении, обретая черты объективности. В этом плане правовую ценность можно рассматривать как качество и признак, характеризующие право как особый феномен, и выступающие как обязательные для субъекта правовой деятельности, в силу которых удовлетворяются определенные потребности в рамках правовой реальности, соответствующие интересу и цели, поставленным субъектом на одном из уровней последней.

Спор об объективности или субъективности ценностей как философской категории имеет достаточно давний характер, и на уровне философии пока не выработан единый подход к ценности в указанном контексте. В рамках данного исследования мы опираемся на феноменологический подход к ценностям, который указывает на их интерсубъективную природу ^{[5, с.12]}. Ценности имеют смешанный характер, так как структура ценностного сознания сочетает индивидуальные черты с групповыми и массовыми, которые приобретают объективные характеристики. Правовая ценность выступает как смешанное, объективно-субъективное явление. Она выступает важнейшим компонентом правовой реальности. С нашей точки зрения, правовая ценность, с одной стороны, субъективна, выступая как формы отношений, представления людей о наиболее важных, позитивных сторонах правовой системы, а с другой, объективна, так как эти представления укореняются в сознании, выражаются в правовой традиции, транслируются в правовом поведении и в порядке обратной связи воздействуют на сознание.

В своих работах мы обращались к проблематике правовой реальности, которая трактуется нами как категория, которая обозначает особый относительно автономный мир права, многоуровневую систему правовых феноменов, определяющих процесс социального взаимодействия. Нами выделено несколько уровней правовой реальности: правотворчество, реализацию права, правовое поведение и пронизывающее их правопонимание. Рассматривая правовое поведение индивида, мы подразумеваем его действия в правовой сфере независимо от их соответствия или несоответствия официальному праву ^{[6, 7]}.

Систему правовых ценностей можно рассматривать как категорию высшего порядка в структуре правовой реальности, способную как упорядочить реальность, придать ей организованность в случае соответствия всех форм бытия правовым ценностям, так и дезорганизовать ее при наличии противоположных условий.

Учет и согласование правовых ценностей формальных источников права с непозитивными (обычно-правовыми) ценностями общества в целом, отдельных локальных сообществ и отдельных индивидов способны существенно повысить социокультурную эффективность правового регулирования и гармонизировать правовую реальность в целом.

Ценностная ориентация в содержательном плане выражается в усвоении определенного набора стандартов, на основе которых происходит выбор индивидом собственного поведенческого акта и оценка правового поведения других субъектов.

Правовые ценности определяют ориентиры и установки человека, социальной группы и общества, социальную и правовую идентификацию (самоидентификацию, идентичность) индивида, сформировавшуюся в процессе правовой социализации. Направленность субъекта (личности, локального сообщества, общества) на цели, осознаваемые им позитивно значимыми (правильными, благими, высокими и т.д.) в соответствии с принятыми в данном обществе (локальном сообществе) образцами (эталоном, правовым идеалом) и имеющимся индивидуальным и социальным правовым опытом выражается в наличии совокупности устойчивых мотивов, определяющих ориентацию индивида в социальной среде и его оценку правовой ситуации как в отношении объекта и действия, так и в отношении субъекта. Она может осознаваться индивидом в разной степени, выражаться в поведении, вере, знаниях и закрепляться в правовом архетипе. Хотя из направленности субъекта на признаваемые позитивными правовые цели еще не следует автоматически активных действий по их достижению, индивид все же склонен к оценке действий иных субъектов в соответствии с закрепленными в правосознании образцами.

Освоение правовых ценностей осуществляется индивидом в процессе правовой социализации, определяющей правовую самоидентификацию индивида и его правовую идентичность с определенным локальным сообществом или обществом. Правовая идентичность ориентирована на определенную систему правовых ценностей, правовых традиций, специфических нормативных целостностей (законов, кодексов, основ, конституций) ^{[8, с. 42]}.

Ценностный ряд в правовой сфере представлен в двух аспектах: интеллектуальном и чувственном. В интеллектуальном аспекте правовые ценности выражаются в правовых нормах (образцах поведения, правилах, эталоне), юридических конструкциях, правовых принципах, целях и средствах. Чувственный аспект представлен положительными и отрицательными эмоциями, сомнениями и верой ^{[8, с. 44]}. В определенной степени это соотносится со структурой правосознания, в которой мы выделяем два уровня: правовая ментальность (глубинный уровень правового бессознательного) и правовое сознание (верхний уровень, представленный отношением индивида к окружающей правовой реальности) ^[9]. Применительно к ценностному ряду правовая ментальность будет связана с чувственным аспектом, а правовое сознание – с интеллектуальным. Их формирование также будет различаться как содержательно, так и по направленности. Если правовая ментальность и чувственный аспект правовых ценностей формируется исторически под влиянием правовой традиции и социального правового опыта, то интеллектуальный компонент будет складываться в процессе правовой коммуникации индивида и опосредоваться его индивидуальным правовым опытом.

Различия в характере правового опыта, который влияет на формирование правовых ценностей, проявляются в существовании двух относительно самостоятельных, однако взаимосвязанных системах ценностей: индивидуальной и социальной (на уровне локального сообщества или общества). Социальная система правовых ценностей в большей степени имеет объективный характер, формируется в процессе исторического развития и обусловлена правовой традицией и правовой ментальностью, носит чувственный характер. Индивидуальная система правовых ценностей более субъективна и заключается в индивидуально формируемым в правовом сознании индивида в процессе социализации ценностях, содержание которых обусловлено особенностями субъективного восприятия правовой реальности, зависит от духовного и практического опыта освоения индивидом правовой реальности и носит интеллектуальный характер. Таким образом, правовые ценности являются содержательным наполнением правосознания, имманентного каждому человеку, но отражающему не только индивидуальное, но и коллективное отношение к правовой реальности.

Социальная система правовых ценностей формируется в процессе чувственно-опытного освоения правовой реальности ^{[10, с. 46-47]}. В ходе первичного восприятия происходит чувственное познание элементов правовой реальности, а при осмыслении их рациональное познание ценностей. Воспринятые и осмысленные в качестве правильных (соответствующих убеждениям и установкам общества или сообщества на позитивные действия, ведущие к его воспроизводству и развитию) правовые ценности включаются в правосознание и выражаются не только в правовых идеях, но и в установке на совершение социально значимых деяний юридического характера.

Именно восприятие и осмысление правовых ценностей определяют общую направленность правовой социализации, которая представляет собой процесс коммуникации, направленной на трансляцию социальных правовых ценностей и социального правового опыта от общества (сообщества) индивиду. В ходе социализации индивид осуществляет накопление, систематизацию и хранение информации о правовых ценностях и формирует установку на совершение правовых действий, соответствующих представлениям о правильном поведении в обществе (сообществе), с которым он себя идентифицирует.

Однако в ходе правовой социализации идет освоение правовых ценностей, сформировавшихся не только в реальном правовом поведении, но и правовых мифов, если последние способны сформировать образ идеального (эталонного) деяния и установку на его совершение как непременное условие поступательного социального развития, хотя миф при этом воспринимается как реальное поведение. Правовой миф совпадает с ценностными ожиданиями правосознания и создает основы правопорядка ^{[11, с. 86]}.

Двойственный характер системы правовых ценностей, их обусловленность как индивидуальным, так и социальным правовым опытом, определяет дихотомию их функционального значения. С одной стороны, правовые ценности выступают как основа формирования и сохранения в правосознании установок, определяющих правовую позицию индивида, его оценку своему правовому поведению и правовой реальности в целом. С другой – правовые ценности выступают в качестве мотиваторов правового поведения, определяя место человека в правовой реальности и его стремление к достижению целей, соответствующих не только его индивидуальным, но и социальным правовым ценностям.

Характерные для правовых ценностей историко-культурная обусловленность, нормативность и наличие правовой формы обеспечивают их возможность быть инструментом гармонизации между внешним воздействием (социальным и государственным) и механизмом саморегуляции ^[12].

Онтологически правовые ценности можно рассматривать как принципы, определяющие смысл бытия ^[13] как отдельного индивида, так и общества (локального сообщества). Правовые ценности выступают связующим звеном между индивидуальным бытием, правовой культурой общества и правовой реальностью. Ценностная ориентация индивида в зависимости от степени ее соответствия системе социальных правовых ценностей может оцениваться обществом как негативная или позитивная, что в свою очередь определяет характер правовой идентичности индивида и его включенность в определенное общество (локальное сообщество).

Каждое общество или локальное сообщество имеет систему правовых ценностей, с которыми должны быть согласны все члены данного социального коллектива. Только в этом случае можно говорить об их аксиоматичности – априорной значимости, не требующей доказательств и не подверженной опровержению.

Правовые ценности индивида не должны противоречить как его индивидуальному правовому опыту, так и социально-правовому развитию, и быть ориентированы на всеобщую значимость в правовой реальности. Правовые ценности выступают реально действующими имманентными регуляторами правового поведения индивида независимо от осознания их в качестве таковых. Правовая ценность должна быть общезначимой либо социальном правосознании, либо постулироваться в качестве таковой субъектом, имеющим социальный авторитет. Если значимость социальной правовой ценности оспорима, индивид сталкивается с необходимостью формирования собственной ценностной иерархии на иных основаниях, в том числе через призму правовых заимствований.

Правовая ценность представляют собой систему принципов, постулатов и суждений, которые определяют отношение индивида, локального сообщества или общества в целом к правовой реальности. Основной формой ее существования выступают выработанные правосознанием обобщенные представления о желаемой и (или) необходимой сущности различных уровней правовой реальности. Многогранность правовой ценности проявляется в том, что с одной стороны, она отражается в правовой традиции и правовом менталитете, а с другой – способна воздействовать на правосознание через правовой опыт. Определяя практическую значимость притязаний индивида (локального сообщества, общества) в правовой сфере, правовая ценность обеспечивает его включенность в правовую реальность. При этом, чем выше степень осознания правовых ценностей правомочными субъектами, тем выше социокультурная эффективность правового регулирования.

В качестве специфических характеристик правовых ценностей можно выделить нормативный характер, непосредственное (опосредованное) влияние на социальную практику, идеологический характер, связь с культурой ^{[14, с.10]}. Как нам кажется, такой признак, как нормативный характер ценностей, требует существенного уточнения. Нормативность здесь должна рассматриваться в широком смысле, как моделированность, связанность представлений с некими образцами (правилами, нормами) поведения. Вполне очевидно, что формируются и такие правовые ценности, которые напрямую в нормах не закреплены и не вытекают из их содержания, а напрямую влияют на их содержание ^{[5, с. 20]}. Жесткая же связь с нормами права, тем более позитивного, по нашему мнению, значительно сужает поле исследования, не учитывая непозитивные, неформальные правовые регуляторы. В этом смысле в целом понятна логика ученых, которые ценностный регулятор относят к ненормативным ^{[15, с. 352]}.

Такие методологические подходы к исследованию права и правовой реальности, как юридико-антропологический, социологический, феноменологический, онтологический допускают многообразие правовых практик, равное уважительное отношение к ним, тем самым методологически дает возможность исследовать не только правовые ценности позитивного порядка, нашедшие закрепление в законодательстве и официальной правовой доктрине, но и иные правовые ценности, отражающие непозитивные пласты правовой реальности – право неформальное, неписаное. Данный феномен может проявляться в разных формах – как обычное право, социальное ^{[16; 17; 18, с. 83-85]}, индивидуальное ^{[19, с. 262-280]}, живое ^[20] в разных прочтениях.

Что касается влияния правовых ценностей на социальную практику, то, думается, что ценности не просто влияют на практику, а включены в нее, так как правовая деятельность не может осуществляться без ценностных ориентиров. Практика и ценности находятся в постоянном взаимодействии и взаимовлиянии.

По поводу выделения такого признака, как связь правовых ценностей с культурой, то следует, по нашему мнению, говорить не просто о наличии такой связи, а о культурной, цивилизационной обусловленности правовых ценностей ^[21].

Подчеркнем, что в исследовании ценностей большое значение имеет правильный выбор соотношения сущего и должного. Не теоретическая схема определяет перечень правовых ценностей, а цивилизационная принадлежность исследуемого общества.

Применительно к правовым ценностям, характерным для российского общества, можно говорить о глубоком противоречии между попытками создания рационального государства, апеллирующего к светским ценностям правового государства, приоритета прав человека, и используемыми для этой цели эклектическими культурными компонентами, включающими в себя значительные элементы традиционного общества ^[22]. Сказанное касается и официальной доктрины: в последние годы правящая элита пытается постулировать идею сохранения традиционных ценностей. Это, в частности, находит отражение в программных документах партии «Единая Россия»: к примеру, в Программном документе Партии «Единая Россия» по итогам XI Съезда партии (21 ноября 2009 г.) отмечалось: «Идеология Партии – российский консерватизм. Это идеология стабильности и развития, постоянного творческого обновления общества без застоев и революций. Это идеология успеха нашего народа, сохранения и модернизации России на основе собственной истории, культуры, духовности» ^[23].

Кроме того, подтверждение выдвинутому нами тезису можно найти в посланиях Президента РФ Федеральному Собранию РФ. Так, в Послании Президента РФ Федеральному Собранию РФ 3 декабря 2015 г. было сказано: «Сила России – в свободном развитии всех народов, в многообразии, гармонии и культур, и языков, и традиций наших, во взаимном уважении, диалоге и православных, и мусульман, последователей иудаизма и буддизма» ^[24]. За год до этого, Президент РФ в своем Послании 4 декабря 2014 г. ссылался на то, что «…христианство явилось мощной духовной объединяющей силой, которая позволила включить в формирование единой русской нации и образование общей государственности самые разные по крови племена и племенные союзы всего обширного восточнославянского мира… Добросовестный труд, частная собственность, свобода предпринимательства – это такие же базовые консервативные, подчеркну, ценности, как патриотизм, уважение к истории, традициям, культуре своей страны» ^[25]. Следует отметить и статьи в «Российской газете» ведущих должностных лиц страны ^{[26, 27]}. В то же время заявление о приверженности ценностям и их реальное воплощение в правовой реальности – две точки, которые могут далеко отстоять друг от друга.

К фундаментальным правовым ценностям российского общества дореволюционного и в некоторой степени советского периодов можно было отнести коллективизм (соборность), достоинство, коллективизм, гармонию, справедливость, общественную цель, долженствование, подчинение авторитету, вертикальный перенос ответственности.

В научных работах отмечается, что индивидуалистская культура в России всегда размывалась общинной, соборной средой ^[28]. Как писал Н. А. Бердяев, русский народ ищет преклонения и благоговения перед святостью; не хочет власти, а ищет отдания себя власти. Для него характерно коллективное смирение, за которое он получает преимущества коллективной жизни ^{[29, с. 17-18]}. Своеобразие русской мистики – в искании Града Божьего, в поиске сакральной, неземной Правды ^{[29, с. 30]}. Вообще феномен правдоискательства характерен для русского сознания со времени «Слова о законе и благодати» митрополита Иллариона в силу дихотомии формального закона (тени) и благодати (истины), отражающей соотношение ветхозаветного и новозаветного понимания спасения человеческой души. Закон при этом рассматривается лишь как ступень в развитии правовой культуры ^{[30, с.60]}.

По утверждениям Б. А. Кистяковского, русское общественное сознание не выдвигало идеала правовой личности ^[31], то есть идеи естественного права не были органичными в российском правовом менталитете, никогда не играли той роли, как на Западе ^[32].

Правовые ценности российского общества на протяжении веков обуславливались архетипом правового сознания, который отличается в России рядом специфических черт ^[22]: во-первых, это особое отношение к земле, которое определило формирование пространственной власти государства, заключающейся в исключительном праве верховной собственности на землю. Отсюда – массовый патриотизм в таких войнах, как Отечественная война 1812 г., Великая Отечественная война (1941–1945), начальный этап Первой мировой войны.

Во-вторых, это идея стабильного гармоничного развития в согласии. В царский период указанная идея находила проявление в известной триаде «православие – самодержавие – народность», в советский период была сделана попытка конструирования модели общенародного государства трудящихся. Другое дело, что реализация указанных идей была далека от идеала, тем не менее, отрицать значение указанного фактора нельзя ни в коем случае.

В-третьих, следует отметить мессианскую идею, согласно которой Россия не может ограничиваться лишь решением внутренних проблем, решая и международные зачади. Указанное положение и на данном этапе используется как одно из средств легитимации государственной власти и показывает определенную степень эффективности (события в Сирии).

В-четвертых, это устойчивое представление об оправданности подчиненного положения личности по отношению к государству, что обуславливает приоритет силового регулирования, подчинения интересов индивида государству.

В-пятых, это вертикальный перенос ответственности, который обуславливается архетипом отца, патерналистской идеологией, сложившемся представлении о необходимости даровании неограниченных правовых полномочий главе государства, в том числе в плане определения направлений правового регулирования (через указотворчество и динамичное использование права законодательной инициативы).

Российские правовые ценности зачастую исследуются на предмет их несоответствия ценностям западной правовой культуры. Как пишет современный исследователь М. С. Балаянц, если к ценностям западной правовой культуры относятся личность, честь, порядок, нормальность, общественное благо, российская правовая духовность основывается на коллективности, достоинстве, гармонии, справедливости, общественной цели, принадлежности ^{[14, с. 2-3]}. Указанное утверждение, по нашему мнению, носит характер скорее постулирования и в большей степени относится не к современности, а в лучшем случае к советскому, а в наибольшей степени – дореволюционному периоду развития России.

По поводу современного периода вряд ли можно делать однозначные выводы по поводу того, какие ценности в социально-культурном плане являются базовыми для общества. Рубеж ХХ‑XXI веков для России в своем роде ознаменовал цивилизационный сдвиг, трансформацию. Сказанное объясняется процессами аномии, которые охватили российское общество в постсоветские десятилетия.

Аномия исследовалась западными учеными применительно к особенностям их общества – в частности, в трудах Э. Дюркгейма ^{[33, с. 370]}, Р. Мертона ^{[34, с. 309]}. В России научный интерес к данному явлению заметен как у юристов, в частности криминологов ^[35], так и у иных гуманитариев; аномия, в частности, понимается как состояние общества, в котором значительная его часть сознательно нарушает известные нормы этики и права ^{[36, С. 4]}.

Переход от советского общества к иной модели социального устройства, навязывание западных стандартов и целей жизни, обработка сознания со стороны средств массовой информации, массового искусства, урбанизация – эти и другие факторы во многом предопределили аномичность российского общества. Аномия в России во многом вызывается непониманием российской правовой традиции, отрицанием цивилизационных корней, укорененности связи права с моральными и религиозными нормами в сознании людей.

Аномии российского общества может способствовать и неправильная законодательная политика. Романо-германская конструкция системы права, характерная для России, предполагает выработку общих положений, принципов, более высокую степень абстрагирования при составлении правовых текстов, чем во многих других правовых семьях. В итоге многие положения системы российского права носят абстрактный характер и нуждаются в детализации. Хотя в целом по своей направленности принципы существующей нормативной правовой базы соответствуют ценностным ориентирам граждан, реализация этих принципов в правовой реальности идет медленно. Это противоречит ожиданиям граждан и вызывает с их стороны неодобрение существующего положения. В этом плане многие подходы к разработке законодательства, регулированию отношений необходимо совершенствовать.

Следует иметь в виду, что цивилизационные сдвиги для России – явление достаточно известное. На протяжении русской истории они происходили не раз. Из наиболее фундаментальных можно назвать крещение Руси, встраивание в татаро-монгольскую систему ценностей при сохранении православных ценностей, петровские реформы, а также реформы второй половины XIX столетия, и, наконец, переворот октября 1917 г. со всеми его последствиями. Общий контекст большинства указанных цивилизационных изломов русского общества может быть выражен в диалектическом противоборстве ценностей западных (периодически заимствуемых и внедряемых в общество с той или иной степенью успеха), которые на протяжении времени всё более стали ассоциироваться с ценностями гражданского общества, и традиционных, на которых долгое время основывалась (и в какой-то мере частично основывается на данный момент) жизнь большинства населения российского государства.

В связи со сказанным сдвиг конца 1980–1990-х гг. прошлого века следует рассматривать в историко-правовом контексте как попытку очередное переформатирование отечественных ценностей под западные стандарты. Указанный процесс, в частности, продемонстрировал «живучесть» традиционных ценностей, на которых основывается правовая ментальность общества, на что указывает В. В. Бочаров, анализируя проблематику власти и коррупции в странах традиционного общества, включая и Россию ^[37].

На наш взгляд, необходимо отметить размытость, неустойчивость системы правовых ценностей в России на данном этапе. По существу, имеет место дихотомия ценностей реальных и постулируемых. Так, правовые ценности, на которые традиционно указывается в литературе (права человека, правовое государство, справедливость и пр.), чаще всего носят лишь декларируемый, постулируемый характер, не отражая сложившуюся ситуацию. Социологические опросы населения говорят о противоречивости ценностных предпочтений: здесь можно найти как результаты, говорящие о сохранении некоторых традиционных ценностей ^{[38, 39]}, так и показатели, говорящие об отказе от них ^{[40, 41]}. В целом это говорит о нестабильности в понимании ценностей обществом, их постепенной трансформации.

Особенно ярко ценностные противоречия заметны и в официальной доктрине, на которую мы ссылались выше. С одной стороны, делается попытка возврата к традиционным для российского сознания ценностям, а с другой, сохраняется правовая и социально-экономическая основа для дальнейшего развития общества потребления. Сама идея приоритет прав человека в современной западной интерпретации во многом основывается на принципе индивидуализма, личной активности ^{[19, с. 262-280; 42, с. 50-52]}, причем даже в противовес социологическим теориям, в частности, солидаризму ^[43], и уж тем более противоречат идеям коллективизма, взаимовыручки, единства общества. Стремление к обогащению, стремительное усиление разрыва между имущими и бедными слоями населения напрямую противоречит идее возрождения православной духовности. Подобного рода примеров можно приводить достаточно много. В любом случае, сказанное говорит о формировании, возможно, нескольких систем правовых ценностей, действующих одновременно: постулируемых «западных» ценностей, постулируемых «традиционных» ценностей и реальных ценностей, отражающих принципы, представления людей на данном историческом отрезке.

Указанное противоречивое состояние правовой системы и правовой реальности в целом зачастую исследуется с позиций особенностей переходного состояния общества ^{[44, с.10; 45]}. В то же время, на наш взгляд, отсутствует принципиальный ответ на вопрос о том, какова конечная точка такого перехода. Постулируемое движение к правовому государству и рыночной экономике оперирует слишком общими категориями и не учитывает специфику глобальной системы, в которой определенные группы стран выполняют свою собственную роль. Исходя из укорененности ряда принципов, постулатов и норм традиционного общества в российском правовом менталитете, а также общей мировой экономической ситуации, можно говорить о том, что переходное состояние способно стать весьма длительным или даже постоянным.

Переходное состояние, отражающее культурно-цивилизационный сдвиг, не есть некое качественное новое явление для России. Как мы отметили выше, ценностное противостояние было характерно для разных периодов ее развития. Другое дело, что разные этапы могут характеризоваться не одинаковой степенью динамичности процессов, радикальности перемен, преобладанием различных ценностных ориентаций. Скажем, советский период развития – это тоже переходный этап, в котором намечалась иная цель, а поддержку со стороны правящей элиты получили ценности не западного характера. Борьба предпочтений, особенно в первые десятилетия существования советского государства, была более чем радикальной, особенно в плане вытеснения ценностей религиозного характера.

Таким образом, правовая ценность представляют собой систему принципов, постулатов и суждений, которые определяют отношение индивида, локального сообщества или общества в целом к правовой реальности. Основной формой ее существования выступают выработанные правосознанием обобщенные представления о желаемой и (или) необходимой сущности различных уровней правовой реальности.

В силу обусловленности правовых ценностей социокультурными факторами в ситуации цивилизационного сдвига, можно говорить об отсутствии единой системы правовых ценностей в России, их расщеплении на несколько подсистем, каждая из которых связана с определенным цивилизационным типом сознания. Такая ситуация, негативно сказываясь на всех уровнях правовой реальности – правотворчестве, реализации права, правовом поведении, влечет за собой широкое распространение практики использования неформальных регуляторов, которые в большей степени отражают правовые ценности тех или иных социальных групп и общества в целом, чем нормы официального позитивного права. Система «западных», постулируемых и вводимых в обществе правящей элитой ценностей, отображается в позитивном праве, вытесняя систему традиционных ценностей на неформальный уровень. Несмотря на целенаправленную государственную политику развития патриотизма (в смысле уважения индивида и общества к традиционным ценностям), особенности конституционного правопонимания обуславливают сохранение и развитие ориентации правотворчества и правореализации на доктрину естественного права, противоречащую российскому правовому архетипу и правовому поведению граждан.