The status of educational law as the element of the system of Russian law: the genesis of theoretical views and the modern doctrine

Ufimtseva Ekaterina Vladimirovna Postgraduate at the Department of Theory of State and Law of Ural state law university 620137, Russia, Sverdlovskaya oblast', g. Yekaterinburg, ul. Komsomol'skaya, 21 deder.katerina@yandex.ru Other publications by this author

Одной из наиболее актуальных задач современной отечественной теории права является описание структурного строения системы права, выявление законов ее развития и функционирования. В связи с этим особый исследовательский интерес вызывает, в частности, проблема отыскания критериев разграничения самостоятельных отраслей права в его системе, или так называемых критериев отраслеобразования. В силу того, что многие современные авторы довольно широко трактуют понятие «критерии отраслеобразования» (к сожалению, далеко не всегда с убедительной аргументацией), в исследовательской литературе регулярно звучат предположения о существовании «сверхновых» отраслей отечественного права: миграционного, информационного, спортивного, транспортного, медицинского и т. д. ^{[2],[34],[25],[32],[13],[21]} Имеют место в научных кругах и достаточно давние споры о статусе ряда нормативных образований в системе права, которые обладают весьма «дискуссионным» характером и по ряду своих признаков кажутся «похожими» на самостоятельную отрасль права (что, как видится, может быть как подтверждено, так и опровергнуто в ходе проведения соответствующего анализа с помощью специальных методологических инструментов).

К ряду таких «спорных» нормативных образований в системе права относится и право образовательное.

Нельзя сказать, что масштабная дискуссия о статусе образовательного права ведется в отечественной юриспруденции давно. В советской юридической науке оно не пользовалось особой исследовательской «популярностью» и, как правило, большинством исследователей относилось к сфере административного права. ^{[12, 8-10],[11, 35],[28],[5, 189]} Вместе с тем, отдельные авторы в 1970-х гг. решили отступить от общепринятого мнения и писали о весьма «необычном» статусе образовательного права. В частности, в 1967-м году В. М. Чхиквадзе и Ц. А. Ямпольская высказали идею о готовности ряда крупных институтов, в том числе и образовательного права, отделиться от административного права. ^{[35, 32-40]} Еще один авторитетный исследователь проблем образовательного права – Г. А. Дорохова в целом относила образовательные отношения к сфере регулирования административных норм, однако определяла эти отношения как административно-правовые особого типа, и считала, что они не могут целиком и полностью регулироваться только административно-правовыми методами. ^{[10, 21]} Причиной такой невозможности стало присутствие в общем круге образовательных отношений наряду с отношениями управленческими также и отношений педагогических – «горизонтального» типа. ^{[11, 37]}

К слову, в дореволюционный период развития отечественной теории права единодушной была позиция об отнесении норм об образовании к сфере «полицейского права». Такое положение образовательного права в литературе связывают с отсутствием в соответствующие периоды развития государства «либеральных традиций» в вопросах просвещения населения, с необходимостью полного государственного регулирования в сфере образования.^{[5, 188]}

Заложенная советскими правоведами в 1970-х гг. основа для дискуссии об «отдалении» образовательного права от области административно-правового регулирования дала пищу для размышлений исследователей 1990-х гг. В это не простое для отечественной теории права время ряд авторов продолжили рассуждать об особенном характере образовательных отношений, их неоднозначной природе и невозможности применения к регулированию данных отношений исключительно административно-правовых методов. В частности, Ю. А. Тихомиров в своих работах отмечал формирование у образовательного законодательства своего особого предмета и метода правового регулирования, и вообще ставил проблему «расформирования» особенной части административного права, ее «перерастания» в самостоятельные отрасли законодательства. ^{[33, 5]} Н. Н. Зипунникова, к примеру, также отмечала комплексный характер образовательного законодательства и наличие предпосылок для его выделения в полностью самостоятельную отрасль.^[14] Безусловно, стоит отметить, что указанные исследователи рассматривали, прежде всего, вопрос о судьбе именно отрасли образовательного законодательства, а не отрасли образовательного права. Однако несомненно и то, что предметом правового регулирования в обоих случаях выступает определенный круг общественных отношений. Поэтому, как представляется, говоря о специфике таких отношений, их комплексности, а также об особенных методах правового регулирования таких отношений, исследователи фактически ставили вопрос и о статусе образовательного права как элемента системы права. Справедливость такой логики и тесная взаимосвязь вопросов о самостоятельности отрасли права и отрасли законодательства поддерживается и современными авторами. ^{[4, 4-9]}

Со временем меняются государственный строй, политическая идеология, все сферы жизни общества в целом. Неизменной не остается и система права. Не требует отдельных разъяснений утверждение о том, что образование играет важнейшую роль для существования и развития общества и государства, является «катализатором» и первостепенным условием всех позитивных изменений нашей жизни. Высокая значимость современного образования постоянно подчеркивается на самом высоком политическом уровне. ^[26] В настоящее время говорят о складывании определенной образовательной политики государства, являющейся частью государственной политики. ^{[16, 22-27]} За последние десять лет также максимально активизировалась законотворческая деятельность в сфере правового регулирования образования, весьма актуальным вопросом в связи с этим является разработка и принятие Кодекса РФ об образовании, на создание которого направлено уже немало исследовательских сил отечественных ученых.

На фоне всего этого разгорелись нешуточные споры относительно статуса весьма и весьма обширного, стоит признать, нормативного комплекса в системе права – образовательного права. Естественного, единого мнения по вопросу о том, является ли образовательное право полноценной самостоятельной отраслью в системе права, нет. Современные исследователи разделились на несколько «лагерей».

Первая группа ученых поддерживает в целом «традиционную» для отечественной теории права позицию о том, что образовательное право не является и не должно признаваться самостоятельной отраслью в системе права. К примеру, Д. Е. Петров пишет, что «образовательное право является не отраслью права, а сложным укрупненным комплексным (межотраслевым) правовым институтом, который получает выражение в соответствующей комплексной отрасли законодательства». ^{[24, 300]} Автор убежден в правильности озвученной позиции, поскольку «то или иное нормативное образование не может быть признано отраслью права, если, будучи включенными в него, нормы остаются нормами административного, гражданского, трудового, финансового права» ^{[24, 301]}. Солидарны с утверждением о «несостоятельности» образовательного права как отрасли и еще ряд исследователей. ^{[29, 68-69],[1, 95-104],[8, 25-34]} При этом, некоторые из них придерживаются достаточно категоричных взглядов относительно места образовательного права в системе отечественного права. Е. А. Суханов пишет: «…более чем сомнительная концепция самостоятельного «образовательного права» не только не облегчит, но и затруднит реальное решение возникающих при этом проблем и породит множество новых». ^{[29, 66-74]} Также отметим, что в отечественной науке по-прежнему некоторые ученые-теоретики продолжают относить образовательное право к числу составляющих элементов права административного. ^{[6, 25-39]}

У обозначенной позиции «против» есть и прямо противоположная. Можно даже сказать, моментами радикально противоположная. В частности, один из наиболее активных исследователей вопросов современного образовательного права В. М. Сырых пишет, что «следуя правилам формальной логики, применяемым в процедурах научной классификации, мы должны признать образовательное право в качестве отдельной отрасли права. Все классификационные признаки, которыми должна обладать и обладают действующие традиционные отрасли права, в полной мере присущи и образовательному праву». ^[31] Относительно противного мнения автор в одной из своих статей также указывает: «Ни одна новая научная идея не способна овладеть массами, стать общественной идеей, без борьбы со старыми и не соответствующими современным реалиям мнениями и предрассудками. Одним из необходимых условий успешной и целенаправленной борьбы с оппонентами образовательного права является обстоятельное изучение их возражений, аргументов, методов ведения полемики, поскольку без этого борьба напоминает скорее полемику глухого со слепым, когда дискутирующие стороны не слышат друг друга, настаивая на своем» ^{[30, 7-23]} (и это заключение, на наш взгляд, прекрасно иллюстрирует тот высокий «градус», которого в ряде случаев достигает дискуссия по исследуемой нами проблематике). Самостоятельность образовательного права как отрасли утверждается и другими исследователями. ^{[36, 11],[23, 39-40],[9, 155-159]}

Высказывались в отечественной литературе и о формировании образовательного права как самостоятельного направления юридической науки и учебной дисциплины. ^[19]

На наш взгляд, чтобы решить вопрос о том, является ли образовательное право самостоятельной отраслью в системе российского права, необходимо проанализировать соответствие указанного нормативного комплекса набору так называемых критериев отраслеобразования. Главными из них, безусловно, являются предмет и метод правового регулирования.

Предмет правового регулирования – определенный круг общественных отношений, регулированию которых посвящены нормы той или иной отрасли права. Каков предмет правового регулирования образовательного права? В научных кругах нет единства в ответе на данный вопрос.

Естественно, те исследователи, которые настаивают на выделении в системе отечественного права такой самостоятельной отрасли, как право образовательное, считают ее предмет качественно уникальным.

Думается, никто не будет всерьез спорить с тем, что основные, главные цели всего комплекса норм об образовании – это обеспечение гарантии права каждого человека на получение образования, обеспечение необходимого уровня образованности и культурности населения государства, социализации каждой отдельно взятой личности. Поэтому представляется, что «центром притяжения» норм образовательного права выступает процесс образования, передачи знаний, умений и навыков от обучающих к обучаемым. К слову, в настоящее время ФЗ от 29.12.2012 № 273-ФЗ «Об образовании в Российской Федерации» (далее по тексту – ФЗ об образовании в РФ) в п. 1 ст. 2 определяет образование как единый целенаправленный процесс воспитания и обучения, являющийся общественно значимым благом и осуществляемый в интересах человека, семьи, общества и государства, а также совокупность приобретаемых знаний, умений, навыков, ценностных установок, опыта деятельности и компетенции определенных объема и сложности в целях интеллектуального, духовно-нравственного, творческого, физического и (или) профессионального развития человека, удовлетворения его образовательных потребностей и интересов. На необходимость такой широкой трактовки понятия «образование» еще задолго до принятия указанного закона указывал, к примеру, В. М. Сырых: «Современные педагоги приводят убедительные аргументы в пользу широкого понимания объекта образования, который наряду с традиционными знаниями, навыками и умениями включал бы в себя и духовные, нравственные устои и ориентиры человеческого общества, а также способы познания этих характеристик и параметров в естественном единстве с формируемыми отношениями к ним». ^[31] Отметим, что нормативное урегулирования процесса воспитания действительно является уникальным явлением для отечественной правовой системы: ни один из иных нормативных комплексов системы российского права столь глубоко не затрагивает вопросы воспитания подрастающего поколения как право образовательное (нормы семейного права тоже, к слову, «упоминают» о необходимости воспитательного воздействия родителей на детей, но подробно воспитательный аспект их взаимоотношений не характеризуют). Вновь обратимся к тексту закона – п. 2 ст. 2 ФЗ об образовании в РФ: воспитание - деятельность, направленная на развитие личности, создание условий для самоопределения и социализации обучающегося на основе социокультурных, духовно-нравственных ценностей и принятых в обществе правил и норм поведения в интересах человека, семьи, общества и государства. Нельзя сказать, что положения образовательных норм только «вскользь» упоминают о воспитании. В ряде случае, они достаточно подробно регламентируют этот процесс: к примеру, среди обязанностей обучающихся четко указывается обязанность заботиться о сохранении и об укреплении своего здоровья, стремиться к нравственному, духовному и физическому развитию и самосовершенствованию (п. 3 ст. 43 ФЗ об образовании в РФ). Нельзя также сказать, что данной обязанности не корреспондирует мера ответственности в случае ее нарушения: закон предусматривает возможность применения дисциплинарного взыскания к нарушителю вплоть до отчисления из учебного учреждения (ч. 4 ст. 43 ФЗ об образовании в РФ). В свою очередь, определенные обязанности, тяготеющие к сфере воспитательного процесса, предусмотрены и для педагогических работников: развивать у обучающихся познавательную активность, самостоятельность, инициативу, творческие способности, формировать гражданскую позицию, способность к труду и жизни в условиях современного мира, формировать у обучающихся культуру здорового и безопасного образа жизни (п. 4 ч. 1 ст. 45 ФЗ об образовании в РФ), применять педагогически обоснованные и обеспечивающие высокое качество образования формы, методы обучения и воспитания (п. 5 ч. 1 ст. 45 ФЗ об образовании в РФ).

Воспитание как особый элемент предмета правового регулирования образовательного права отдельно отмечается в современной исследовательской литературе. ^[31]

Однако воспитание – это лишь одна «сторона» образования. Вторая его «сторона» - обучение. Охарактеризовать природу обучения, как оказалось, гораздо сложнее, чем воспитания. Закон определяет это понятие следующим образом: обучение - целенаправленный процесс организации деятельности обучающихся по овладению знаниями, умениями, навыками и компетенцией, приобретению опыта деятельности, развитию способностей, приобретению опыта применения знаний в повседневной жизни и формированию у обучающихся мотивации получения образования в течение всей жизни (п. 3 ст. 2 ФЗ об образовании в РФ). Что мы подчеркнем из данного понятия? Во-первых, обучение – это длящийся во времени процесс, во-вторых, этот процесс имеет конкретно определенную цель – максимально эффективно передать обучающимся определенные знания, умения и навыки.

Очень многие исследователи (и прежде всего – теоретики гражданского права) склонны охарактеризовать процесс обучения как оказание образовательных услуг гражданско-правового характера. ^{[27],[22, 55-56],[17, 36],[20, 18-19]} Такая позиция встречает соответствующую критику в исследовательской литературе: к примеру, В. М. Сырых настаивает на «самобытности» образовательных отношений как предмета регулирования образовательного права, их отличия от гражданско-правовых отношений возмездного оказания услуг по причине невозможности изменения содержания объекта образовательных отношений – он всегда соответствует государственному стандарту, а также раннего возникновения дееспособности субъектов образовательных отношений – еще при поступлении в дошкольные образовательные учреждения, и специфики реализации права обучающегося на получение образования (как посредством действий обязанной стороны – образовательной организации, так и посредством собственных активных действий). ^[31] Исследователь В. И. Шкатулла также считает нормы гражданского права об оказании услуг не применимыми относительно договора об оказании образовательных услуг по причине несовпадения субъектного состава соглашений и содержания самого договора). ^[36]

Чтобы разрешить обозначенное противоречие, стоит задаться вопросом: что есть услуга? – Это некоторый процесс, продолжаемая деятельность, имеющая своим итогом неовеществленный полезный для получателя услуги результат. В общем-то, процесс обучения, на наш взгляд, внешне вполне «вписывается» в такую концепцию. Однако есть несколько «но».

Характерной чертой образовательной услуги является ее публично-правовой характер: в рамках процесса оказания данной услуги, во-первых, реализуется конституционное право каждого на получение образования, во-вторых, данная услуга в большинстве случаев оказывается государственными и муниципальными образовательными учреждениями (но иногда может оказываться и частными лицами, наделенными, тем не менее, специальным статусом), в-третьих, сам процесс оказания данной услуги является достаточно строго регламентированным федеральными, региональными и муниципальными правовыми актами. Названные обстоятельства, на наш взгляд, указывают на особый характер образовательной услуги, ставя вопрос о ее отграничении от тех услуг, которые регламентированы нормами современного гражданского права, поскольку образовательная услуга именно публично-правовая по своей природе. В данном случае уместнее утверждать, по мнению некоторых авторов, что публичные услуги «тяготеют», скорее, к сфере административно-правового регулирования, нежели гражданско-правового. ^{[7, 101-114]} К слову, о публично-правовом характере образования в целом отдельно упоминалось еще в ранних советских работах теоретиков права. ^[12]

Следует отметить, что есть публичная услуга. К слову, в отечественном законодательстве данная дефиниция присутствует: согласно подп. «д» п. 2 Указа Президента РФ от 09.03.2004 г. № 314 «О системе и структуре федеральных органов исполнительной власти» под функциями по оказанию государственных услуг понимается предоставление федеральными органами исполнительной власти непосредственно или через подведомственные им федеральные государственные учреждения либо иные организации безвозмездно или по регулируемым органами государственной власти ценам услуг гражданам и организациям в области образования, здравоохранения, социальной защиты населения и в других областях, установленных федеральными законами.

Какой вывод следует из анализа приведенной дефиниции? Прежде всего, то, что субъектами публичных услуг всегда выступают властные структуры либо уполномоченные ими лица (как исполнители) и граждане и организации (как получатели услуг). Кроме того, как мы видим, характер данных услуг может быть как безвозмездным, так и возмездным. Наконец, образовательные услуги ставятся в один ряд, к примеру, с услугами в сфере здравоохранения, социальной защиты и другими. Очевидно, что целью образовательных услуг, в конечном счете, является общественное благо. Вместе с тем, нельзя не отметить проблему квалификации тех образовательных услуг, которые могут оказываться частными лицами на возмездной основе. На первый взгляд, такого рода услуги вполне справедливо относить к категории имущественных, и в данном случае возможно предположить обоснованность их регулирования нормами гражданского права. К слову, в ст. 779 ГК РФ содержится упоминание об услугах по обучению, а судебная практика ранее достаточно часто ссылалась на положения ГК РФ, разрешая споры, связанные с оказанием образовательных услуг (см. к примеру апелляционное определение Самарского областного суда от 31.07.2013 по делу N 33-7019/23013, апелляционное определение Московского городского суда от 30.08.2013 по делу N 11-22956). Против данного утверждения, как мы уже упомянули ранее, высказывается, что участники договора об оказании образовательных услуг связаны рядом обязательных нормативно-определенных условий (о цене услуг, о порядке заключения такого договора и др.), находятся в неравном по отношении друг к другу положении, приобретают в рамках возникающих отношений весьма специфичные права и обязанности, установленными в большинстве своем положениями закона, и, наконец, сам предмет такого договора – образовательные услуги – является весьма специфическим (никто не может предугадать степень усвоения знаний и умений обучающимся, результат прохождения им экзаменационных мероприятий и т. д.).

Вместе с тем, следует констатировать, что в настоящее время в научной литературе все еще нет единого мнения о природе самих публичных услуг, часто возникают сложности их размежевания с гражданско-правовыми. И сложности эти не беспочвенны. Целью договора об оказании платных образовательных услуг является, с одной стороны, получение определенной услуги лицом, поступающим на обучение, и получение материального вознаграждения образовательной организацией, с другой стороны. При этом следует подчеркнуть, что для определенных разновидностей гражданско-правовых договоров законодатель нормативно может закреплять некоторые условия (например, для договоров на поставку электроэнергии потребителям и др.), что не меняет, в принципе, «цивильной» природы самого договора. Кроме того, образовательная организация распространяет свое административное, властное влияние на обучающегося уже после заключения указанного договора и включения поступающего в число обучающихся в данной организации на основании распорядительного акта администрации образовательного учреждения. Наконец, заключение договора на оказание платных образовательных услуг основывается, безусловно, на принципе свободы воли сторон – главном принципе регулирования гражданско-правовых отношений.

Однако мы несколько отклонились от основной темы своих рассуждений. В целом следует констатировать, что ядром общественных отношений, регулируемых нормами образовательного права, является процесс получения образования – воспитания и обучения конкретного лица. Эти два элемента, на наш взгляд, носят в достаточной степени уникальный характер, чтобы считаться самобытным предметом правового регулирования – в силу публично-правовой природы образовательных услуг, особой социально значимой цели их оказания и, конечно, воспитательного воздействия на обучающихся.

В свою очередь отношения, касающиеся вопросов администрирования в системе образования, приема на работу преподавателей, иных работников образовательных учреждений, участия образовательной организации в имущественном обороте и т. д., не являются непосредственным предметом регулирования образовательного права. Они, скорее, сопутствуют образовательным отношениям, но нормативно при этом «тяготеют» к иным отраслям системы права (трудового, финансового, административного и т. д.). И в данном аспекте представляется вполне продуктивной идея о разграничении общественных отношений, характеризуемых в литературе как «образовательные» (в широком смысле этого слова). Ведь это достаточно широкий круг отношений, однако далеко не все из них относимы к процессам обучения и воспитания. К примеру, исследователь Т. М. Ашенова со ссылкой также на Д. А. Ягофарова предлагает разделять эти отношения на две большие группы: педагогические – преципионные, то есть возникающие в процессе обучения и воспитания, и сопутствующие – комиторные, к которым относятся административные, гражданские, трудовые, финансовые и т. д. ^{[4, 20]} Также предлагается разграничивать между собой отношения непосредственно образовательные и в сфере управления образованием. Возможно, если бы удалось определить точную грань между данными группами отношений, отпали бы многие из уже упомянутых вопросов: о природе договора об оказании юридических услуг, законодательстве, применимом при разрешении частных споров в сфере образования и т. д. Однако как мы понимаем, сделать это так же далеко не всегда представляется простой задачей.

Как известно, самостоятельность конкретной отрасли права определяется наравне с предметом обязательно и методом правового регулирования. Относительно метода правового регулирования образовательного права в современной научной литературе также нет единства мнений. При этом следует признать, что характеристику метода самостоятельной отрасли права как особого сочетания императивного и диспозитивного начал считать удовлетворительной нельзя – необходимо исследовать все приемы и способы регулирования соответствующего круга общественных отношений, их уникальность относительно методов иных отраслей права.

К слову, В. М. Сырых характеризует метод правового регулирования образовательного права особым сочетаем императивности и диспозитивности, единства и дифференциации правового регулирования (хотя, стоит признать, такое сочетание характерно на сегодняшний день практически для каждой отрасли права), спецификой правового статуса субъектов образовательных отношений, самостоятельной системой мер юридической ответственности. ^{[31, 229]} В. И. Шкатулла, в свою очередь, главными чертами метода образовательного права также отмечает особенности правового статуса участников образовательных отношений, особые меры ответственности, а также основания возникновения образовательных правоотношений. ^{[36, 39-42]} Естественно, сторонники противоположной концепции – об отсутствии у образовательного права статуса самостоятельной отрасли – придерживаются мнения, что указанный нормативный комплекс не обладает каким-либо специфическим методом правового регулирования, а использует средства и методы правового регулирования иных отраслей права. ^{[16, 36]}

Заранее не склоняясь в пользу какой-либо из названных точек зрения, отметим, что в процессе правового регулирования образовательных отношений используются совершенно различные по своей природе правовые средства и способы. К примеру, из административно-правового «инструментария» образовательное право «позаимствовало» метод стандартизации и лицензирования. Своей целью они имеют обеспечение гарантии качества образовательных услуг, но, к сожалению, не могут считаться качественно уникальными, поскольку используются целым рядом отраслей публично-правового цикла. Однако образовательное право прибегает и к такому способу правового регулирования как использование специальных программ в процессе обучения и воспитания. В рамках данного метода программы выступают не просто как некоторое правовое выражение целей регулирования общественных отношений, рекомендуемые мероприятия в исследуемой области и предполагаемые результаты их реализации, но как обязательная составляющая процесса оказания образовательных услуг в целом, обязательное требование, предъявляемое к образовательной деятельности. При этом определить природу «программного» метода довольно сложно: с одной стороны, являясь обязательным требованием к содержанию образовательного процесса, он может быть охарактеризован как императивно-правовой, с другой стороны, каждая образовательная организация самостоятельно разрабатывает свою образовательную программу и имеет возможность варьировать ее содержание в определенных пределах с учетом своей специфики, целей деятельности и т. д. (диспозитивное начало). При этом стоит также отметить, что «программный» метод регулирования образовательных отношений – весьма не нов: отдельные образовательные программы для высших учебных заведений, к примеру, в нашей стране разрабатывались с конца XIX в. ^[15]

Общепризнанно, что статус участников соответствующих общественных правоотношений также является показателем качественного своеобразия метода правового регулирования. В этом аспекте необходимо проанализировать и статус участников образовательных отношений. Интересует нас, прежде всего, статус образовательной организации и обучающегося лица. Образовательные организации в России в настоящее время создаются в форме некоммерческих организаций, статус которых определяется нормами гражданского права. Спецификой статуса образовательного учреждения может считаться их типологизация в зависимости от уровня получаемого образования (дошкольная, общеобразовательная и т. д.), которая, в свою очередь, влияет на специфику прав и обязанностей самой организации и обучающихся в ней, направлений ее деятельности. В частности, каждая из данных организаций осуществляет свою деятельность на основании соответствующей образовательной программы. Также, помимо прав и обязанностей, статус образовательной организации характеризуется понятием «компетенции» (по сути, представляющей собой сочетание прав и обязанностей образовательной организации – термин, заметим, имеющий чисто «административную» природу).

Что касается статуса обучающихся, то он характеризуется наличием весьма специфических прав: право отсрочки призыва на вооруженную службу в связи с прохождением обучения, право на каникулы, перевод с платной на бесплатную формы обучения, право на участие в управлении образовательной организацией, право бесплатного пользования библиотечными ресурсами образовательной организации, опубликование своих работ в изданиях образовательной организации на бесплатной основе, совмещение получения образования с работой, если это не причиняет ущерб освоению образовательной программы, право на получение стипендии и мн. др. Имеют обучающиеся и соответствующие обязанности. Некоторые из них также являются достаточно специфическими, например, заботиться об укреплении и сохранении своего здоровья, стремиться к нравственному, духовному и физическому развитию и самосовершенствованию, посещать предусмотренные учебным планом занятия.

Уникальность правового статуса учащихся, к слову, и его «неотносимость» даже в части к гражданско-правовым и административно-правовым нормам подчеркивается в современной литературе. ^{[31, 73-74]}

Отдельным статусом в рамках образовательных отношений обладают и родители обучающегося. Им так же предоставлены специфические права (принимать участие в управлении образовательной организацией, знакомиться с содержанием образования, методами обучения и воспитания ребенка и др.), и ряд обязанностей.

И, безусловно, особым статусом в качестве участников образовательных отношений наделены педагогические работники. Однако нельзя не отметить, что основные права, обязанности и гарантии прав таких работников во многом урегулированы нормами трудового права, но в рамках образовательного многие из них конкретизированы и дополнены: право на участие в разработке образовательных программ, право на обращение в комиссию по урегулированию споров между участниками образовательных отношений, обязанность развивать у обучающихся познавательную активность, самостоятельность, инициативу, творческие способности, формировать гражданскую позицию, способность к труду и жизни в условиях современного мира, формировать у обучающихся культуру здорового и безопасного образа жизни. Также статус педагогического работника предполагает наличие определенных ограничений: к примеру, запрет на оказание платных образовательных услуг обучающимся той образовательной организации, в которой трудится данный педагогический работник, если приводит к возникновению конфликта интересов.

Обеспечение самостоятельного вида юридической ответственности также признается качественным своеобразием метода соответствующей отрасли права. Примечательно, что образовательное право в настоящее время предусматривает специальные меры дисциплинарных взысканий за нарушение обучающимся его обязанностей – замечание, выговор, отчисление из организации, осуществляющей образовательную деятельность. В данном случае небезосновательно можно предположить о возникновении качественно нового по своему характеру вида юридической ответственности, поскольку основанием ее возникновения является совершение специфического правонарушения – неисполнение обязанности обучающегося. Такая ответственность имеет свои собственные виды дисциплинарных взысканий, а также современным российским правом регламентирован порядок ее применения (Приказ Минобрнауки России от 15.03.2013 N 185 "Об утверждении Порядка применения к обучающимся и снятия с обучающихся мер дисциплинарного взыскания").

Стоит отдельно отметить и специальные методы правового регулирования в сфере государственной регламентации образовательной деятельности и контроля за ее качеством: государственную аккредитацию образовательной деятельности, педагогическую экспертизу, независимую оценку качества образования, общественную аккредитацию образовательных учреждений. Эти методы, на наш взгляд, «адаптированы» именно к сфере образовательных отношений, хотя в общем виде применимы и к регулированию иных групп общественных отношений помимо образовательных.

Отдельно скажем и о двойственной природе метода образовательного права: с одной стороны, оно постоянно прибегает к административно-правовым инструментам правового регулирования – административное обязывание, лицензирование, аккредитация, разграничение властных полномочий РФ, субъектов РФ и муниципальных образований и т. д.; с другой стороны, не чужды образовательному праву и гражданско-правовые по своей природе способы и приемы правового регулирования общественных отношений – например, договорный. При этом справедливо отметить, что образовательное право использует и весьма специфические инструменты и приемы правового регулирования, не встречающиеся в иных отраслях права. Примером их могут служить упомянутые нами «программирование» образовательной деятельности или применение самостоятельной разновидности юридической ответственности – дисциплинарной в рамках образовательных отношений.

Статус участников образовательных отношений также характеризуется весьма специфическими чертами. Они наделяются такими правами и обязанностями, которые не характерны для иных сфер общественных отношений и правового регулирования. Однако справедливо отметить, что статус некоторых участников образовательных отношений – например, образовательных организаций и педагогических работников – как бы «налагается», «пересекается» со статусом участников иных видов общественных отношений и подпадает, соответственно, под иные виды правового регулирования: статус образовательной организации со статусом некоммерческой организации в гражданском праве, статус педагогического работника с общим статусом работника в рамках трудовых правоотношений и т. д.

В целом, относительно метода образовательного права можно констатировать следующее: не смотря на заимствование ряда правовых инструментов и приемов регулирования у административного и гражданского права, образовательное право разработало и использует специальные приемы правового регулирования соответствующей группы общественных отношений, а также наделяет участников образовательных отношений самостоятельным специфическим статусом, предусматривает самостоятельный вид дисциплинарной ответственности.

В современной теории права помимо двух основных критериев отраслеобразования – предмета и метода правового регулирования – называется и ряд дополнительных или субсидиарных, таких как функции правового регулирования, принципы права, наличие специальных юридических конструкций и особой терминологии в исследуемом нормативном комплексе, наличие соответствующего кодифицированного акта в системе законодательства. Соответствует ли указанным критериям образовательное право?

Нельзя поспорить с тем, что образовательное право выполняет специальные функции в системе права, и функции эти неразрывно связаны с особыми задачами: получение каждым гражданином образования необходимого уровня (образовательная функция), воспитание обучающихся (воспитательная функция), обеспечение беспрепятственного и равного доступа к образованию (гарантийная функция), гарантия определенного уровня качества получаемого образования (гарантийная, контрольная, охранительная функции), обеспечение возможности выбора образовательной организации, формы обучения, максимальной индивидуализации образовательного процесса (регулятивно-динамическая функция), обеспечение особого правового статуса участников образовательного процесса (регулятивно-статическая функция) и т. д.

Обладает образовательное право и своими собственными принципами. Среди таких принципов выделяют (как законодатель, так и отдельные исследователи): приоритетность образования, обеспечение права каждого на образование, бесплатность образования, недопущение дискриминации в сфере образования, гуманистический характер образования, единство образовательного пространства, светский характер образования, сочетание государственного и договорного регулирования в сфере образования. Кроме того, некоторые авторы разграничивают принципы, которые можно отнести именно к принципам образовательного права, и принципы, которые относимы к сфере принципов государственного управления образованием: например, принцип демократического характера управления образованием, автономии образовательных организаций и нек. др. ^{[31, 217-218]} Стоит отметить, что ряд названных принципов образовательного права – обеспечения права каждого на образование, бесплатность образования, обязательность основного общего образования – закреплены как конституционные гарантии прав личности, относимы, прежде всего, к конституционному статусу человека и гражданина. Поэтому назвать их «достижениями» сугубо образовательного права не вполне справедливо. Вместе с тем, стоит признать, что названные конституционные принципы в рамках образовательного права получили свое логическое развитие в отраслевой форме – принцип недопущения дискриминации в сфере образования, гуманистический характер образования, светский характер образования, сочетание государственного и договорного регулирования образовательной деятельности. Данные принципы выступают исходными положениями для регулирования всего объема образовательных отношений, являются базовыми началами такого правового регулирования, а нормы образовательного права соответствуют требованиям данных принципов. При этом сами принципы имеют реальный регулятивный потенциал и выступают в качестве исходных, базовых ценностей при разрешении правовых споров (см. например Определение Верховного Суда РФ от 11.02.2015 N 15-АПГ14-11, Определение Верховного Суда РФ от 05.03.2014 N 78-АПГ14-2).

Образовательное право характеризуется и весьма «богатым» терминологическим аппаратом: образование, воспитание, обучение, образовательный стандарт, образовательная программа, обучающийся, образовательная деятельность, образовательная организация, педагогический работник, конфликт интересов педагогического работника и нек. др. Безусловно, некоторые из них являются как бы уточняющими по отношению к понятиям, которые определены в рамках иных отраслей права: педагогический работник – работник (в рамках трудового права), образовательная организация – некоммерческая организация (в рамках гражданского права), квалификация (в рамках образовательного права) – квалификация (в рамках трудового права). Однако стоит отметить, что в словаре образовательного права указанные понятия все же приобрели свою специфику. Кроме того, образовательное право использует и весьма специфичную терминологию, не имеющую аналогов в иных отраслях права: воспитание и обучение, образовательная программа, общее и профессиональное образование, образовательная деятельность, обучающийся, учебный план и др. Да, указанные понятия могут встречаться и в иных отраслях системы права, однако в них они используются уже в том значении, которое предается им правом образовательным. Таким образом, справедливо говорить о том, что у образовательного права сложился и свой специальный понятийный аппарат.

Весьма спорным в настоящее время является вопрос о формировании в рамках образовательного права самостоятельных юридических конструкций. К примеру, в каком качестве можно рассматривать конструкцию договора об оказании платных образовательных услуг или конструкцию дисциплинарного проступка? В. М. Сырых, к примеру, отмечает, что конструкции гражданского права, в частности, не применимы к отношениям, возникающим в сфере образовательной деятельности. ^{[31, 90-138]} Однако та же конструкция договора об оказании платных образовательных услуг, на наш взгляд, ничем не отличается от общей конструкции гражданско-правового договора. Да, само содержание отношений по оказанию образовательных услуг – весьма специфично, однако конструкция такого договора принципиальными отличиями от гражданско-правового договора возмездного оказания услуг не обладает. Да, при заключении такого договора отдельные его условия не изменяются по согласованию с принимаемым на обучение, они являются типовыми и по общему правилу одинаковыми для всех. Но и гражданское право знает конструкцию договора присоединения, в котором условия заранее определены одной из сторон и второй не остается более вариантов, как принять данные условия. И в данном случае мы не говорим о наличии у одной из сторон административной власти в отношении другой стороны. В образовательных отношениях, к слову, властно-правовой элемент появляется уже после заключения договора об оказании платных образовательных услуг и издания соответствующего распорядительного акта администрацией образовательного учреждения. При этом также следует учитывать и такой гражданско-правовой «момент»: стороны договора об оказании образовательных услуг добровольно вступают в обязательственные отношения, действуют как свободные заинтересованные субъекты.

Относительно, к примеру, конструкции дисциплинарного проступка в образовательных отношениях можно пояснить следующее. Указанную конструкцию нельзя назвать качественно уникальной, даже не смотря на тот факт, что в настоящее время законодательством предусмотрен самостоятельный порядок применения к обучающимся мер дисциплинарного взыскания в сфере образовательных отношений (Порядок применения к обучающимся и снятия с обучающихся мер дисциплинарного взыскания, утвержденный приказом Министерства образования и науки РФ то 15.03.2015 № 185). Само указание на вид ответственности – дисциплинарная, а также разновидности применяемых к нарушителю взысканий указывают на близкую «родственность» данной конструкции к конструкции дисциплинарного проступка в трудовом праве. Сам порядок применения мер дисциплинарной ответственности к обучающимся также весьма «похож» на аналогичный в рамках трудовых правоотношений. Таким образом, как представляется, образовательное право в настоящее время не характеризуется наличием в нем качественно новых юридических конструкций, а применяемые указывают на «генетическую» связь образовательного права с иными правовыми отраслями.

Как известно, кодифицированного нормативно-правового акта, содержащего в себе нормы образовательного права, в системе отечественного законодательства на сегодняшний день не существует. Однако стоит несколько слов в данном отношении сказать о ФЗ «Об образовании в РФ»: в нем присутствует общая часть, определяющая предмет регулирования указанного нормативного акта, отдельно приведены понятия, используемые в тексте акта, названы основные принципы государственной политики и правового регулирования в области образования, описаны отдельные приемы правового регулирования определенных видов общественных отношений в области образовательной деятельности. Можно констатировать, что указанный нормативно-правовой акт способен как определенным образом «организовать» нормативный материал, так и содержит в себе ряд «правовых общностей» ^{[3, 60-61]}, характерных, как правило, для кодифицированных нормативно-правовых актов, – выражение общих правовых принципов, понятий и приемов регулирования, а также переход от общих положений к характеристике, во-первых, отдельных видов и уровней образования, и, во-вторых, особенностей реализации отдельных видов образовательных программ. Все это позволяет некоторым современным исследователям говорить о «кодифицированном» характере ФЗ «Об образовании в РФ». ^[18]

Таким образом, образовательное право соответствует не только двум основным, но и ряду субсидиарных критериев отраслеобразования. Это означает, что вполне обоснованно в настоящее время говорить о складывании в отечественной системе права новой самостоятельной отрасли – образовательного права. Однако при этом, помня о сильной «генетической» связи данной отрасли с положениями административного и ряде случае – гражданского права, следует сделать вывод о ее комплексном характере.

В заключении стоит отметить, что в настоящее время в отечественной юридической науке отсутствует единый подход к определению статуса образовательного права как элемента системы права. При этом по данному вопросу существуют диаметрально противоположные точки зрения, а дискуссии вокруг проблемы образовательного права разворачиваются с нешуточным ожесточением. Вместе с тем, избежать проблемы неопределенности статуса многих нормативных комплексов системы права, в том числе и права образовательного, было бы возможным при использовании унифицированного методологического подхода. Поэтому рассматриваемая нами проблема об определении статуса конкретного нормативного образования в системе права лежит не в области отдельных теоретических изысканий, а скорее в области юридической методологии. И даже если однозначно разрешить вопрос о статусе образовательного права, используя инструменты такой методологии, не представится возможным, то реальным результатом проделанной работы может стать научная конвенциональность относительно места образовательного права в общей системе, которая на какой-то период времени сможет являться ориентиром для законотворческой и правоприменительной деятельности и уравновесить столь серьезные разногласия во мнениях ряда ученых, занимающихся сегодня исследованием проблем образовательного права.