The International Order in the Arctic: A Geopolitical Dimension

В современных условиях глобальных изменений климата и дальнейшего исчерпания минерально-сырьевых ресурсов в большинстве регионов мира, возрастает значение для человечества Арктики и ее богатств. В международных отношениях актуализируется проблема справедливого пользования «общим наследием человечества» и распределения акваторий и континентального шельфа в Циркумполярной области Арктики. Кроме арктических государств, повышенный интерес к освоению Арктики выявляет также ряд неарктических стран мира. Все более значимая роль небезосновательно придается экологической ситуации в регионе. Поэтому построение международного порядка в Арктике должно происходить на основе норм международного права с учетом разнообразных интересов главных и второстепенных акторов, исторических факторов и современных реалий. В качестве основных арктических акторов выступают Россия, США, Канада, Дания и Норвегия. Секторальный раздел Арктики, сложившийся в 1920-е гг., не получил подтверждения в Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. (UNCLOS). Однако арктические государства традиционно считают территории секторов зонами своих особых интересов, в частности, в сфере национальной безопасности. Международный порядок в Арктике может строиться как на основе ее дальнейшего раздела пятью уже упомянутыми циркумполярными государствами, так и интернационализации Арктического бассейна с дальнейшим расширением участия внерегиональных акторов. Значение Арктики в современном мире продолжает возрастать, хотя геополитическую «максиму» И. Ф. Кефели: «Кто владеет Арктикой, тот владеет миром» ^{[1, с. 214]}, полагаем все же преувеличением.

Предметом данной работы выступает изучение геополитических аспектов современного международного порядка в Арктике и выявление тенденций его трансформации.

Весьма актуальной была и остается проблема правового фундамента международного порядка. Дж. Айкенберри, исследуя проблему «конституционности» международного порядка, т. е. насколько он воплощен в уставах и договорах деятельности международных организаций и других институтов, призванных представлять интересы не только сильных, но и слабых государств, подчеркивал, что порядок, основанный только на соотношении сил, является неконституционным ^{[2, p. 7]}. Международный порядок имеет, на наш взгляд, комплексный, даже многомерный характер и в пространственном преломлении может рассматриваться в правовом (геоюридическом), геополитическом, геоэкономическом, геокультурном и геоэкологическом аспектах. Сочетая геополитику с геоэкономикой, Дж. Эгнью и С. Корбридж трактуют геополитический порядок в прагматическом ключе как «рутинные правила, институты, деятельность и стратегии», благодаря которым международная политическая экономия функционирует в разные исторические периоды ^{[3, р. 15]}. В геополитическом измерении международный порядок определяется соотношением силовых потенциалов акторов международных отношений (прежде всего государств), особенностями пространственной организации их взаимодействия, а также распределением сфер влияния. Мировой порядок представляет собой отнюдь не сумму региональных порядков, а результат сложного и противоречивого взаимодействия глобальных и региональных процессов.Характерные черты международного порядка в том или ином регионе мира зависят, прежде всего, от геополитики ведущих акторов. Возможны, например, варианты гегемонии (даже доминирования) отдельного могущественного актора или борьбы между главными акторами за раздел сфер влияния в регионе. В целом для большинства акторов наиболее приемлем международный порядок, уравновешенный в результате достижения определенного «баланса сил»: «для международных систем в целом характерно стремление к равновесию как главному условию мира и стабильности» ^{[4, с. 128]}. Тем не менее, определяющую роль играют сильнейшие акторы, диктующие нормы и правила поведения в данной международной политической системе.

Предметом нашего изучения выступает региональный международный порядок в Арктике, на состояние которого влияет, прежде всего, обостряющаяся конкуренция между ведущими геополитическими акторами. В соответствии с концепцией Ю. Ф. Лукина, «Великий передел Арктики» (борьба за пространство, коммуникации и ресурсы) продолжается уже более столетия, и в начале ХХІ в. наступил «Третий передел Арктики» ^{[5, с. 89]}. При этом распространено мнение, что «нынешняя “борьба за Арктику” пока находится, скорее, на уровне политической риторики, чем практических действий» ^{[6, с. 92]}. Геоэкономические интересы акторов обусловлены прежде всего богатым природно-ресурсным потенциалом Арктики. Поскольку «геополитическая схватка за уникальный природный потенциал Северного Ледовитого океана неизбежна» ^{[7, с. 93]}, они спешат максимально удовлетворить свои интересы. Особенно четко проявляется стремление арктических государств распространить свою юрисдикцию на как можно обширные пространства континентального шельфа с целью получить контроль над минерально-сырьевыми ресурсами. Кроме того, в связи с потеплением климата возрастает значение контроля над трансокеанскими транспортными коммуникациями.

Особое значение придается обоснованию геополитических притязаний международно-правовыми нормами, особенно на основании Конвенции 1982 г. Например, присоединившиеся к UNCLOS циркумполярные страны стремятся использовать отдельные ее положения (в частности ст. 234) для обоснования своих прав на контроль над «покрытыми льдами районами» в пределах исключительных экономических зон, исходя из необходимости защиты окружающей среды. Свои претензии расширить подконтрольные им территории континентального шельфа за счет центральной части Арктического бассейна Россия, Канада и Дания мотивируют геологическими условиями океанического дна – доказывают, что оно является подводным продолжением их континентальной суши. И, согласно ст. 76 UNCLOS, они могут претендовать на увеличение своего континентального шельфа, но не далее 350 морских миль от исходных линий, принятых для измерения ширины территориального моря, или не далее 100 морских миль от изобаты 2500 м.Хотя UNCLOS и не предусматривает секторальный раздел Арктики, циркумполярные государства стремятся юридически обосновать свои права на фактический геополитический контроль над соответствующими секторами.

Военно-политический фактор, на наш взгляд, играет особенно весомую роль в современной арктической геополитике. Подчеркнем тот факт, что США, Канада, Дания, Норвегия и Исландия являются членами НАТО. Во времена «холодной войны» западные страны рассматривали Арктику как зону своего военно-стратегического противостояния с СССР, и устойчивое военно-морское присутствие союзников по НАТО в течение нескольких десятилетий считалось ими гарантией мира в регионе. В начале 1990-х гг. международная напряженность в Арктике резко снизилась, и по многим параметрам наметилась тенденция к созданию зоны регионального сотрудничества. Для развития сотрудничества в Арктике в целом не требовалась разработка нового и всеобъемлющего международного законодательства, поэтому арктические государства ограничивались двусторонними и многосторонними договоренностями, принятыми в рамках Арктического совета и UNCLOS ^[8]. Одновременно в 2000-х гг. наблюдались устремления арктических государств расширить подконтрольные геотории и сферы влияния в регионе, и в результате за последнее десятилетие нарастала «геополитическая интрига потенциала для конфликта в Арктике» ^{[9, р. 60]}. В частности, когда в 2007 г. российская научная экспедиция символически установила на Северном полюсе (на дне) флаг РФ, это вызвало резкое неприятие в других арктических странах. Однако все же преобладала тенденция к развитию мирного взаимодействия, проявлением чего и была Илулиссатская декларация 2008 г., в которой пять циркумполярных стран заявили о своей приверженности действующим нормам международного права и стремлении к развитию дву- и многостороннего сотрудничества в различных сферах ^[10].

В 2014-2015 гг. геополитическая ситуация в Арктическом регионе изменилась в сторону возрастания напряженности между Западом и РФ в связи с украинским кризисом. Трансформация международного порядка в Восточной Европе повлекла за собой геополитические изменения и в соседних регионах. В рамках Арктического совета страны-участницы намеревались не допустить распространения в Арктике процессов геополитической конфронтации между Западом и Россией. Тем не менее, обострились противоречия в политической сфере, с обеих сторон постепенно наращивается военный потенциал, а уровень экономического сотрудничества между западными ТНК и российскими компаниями заметно снизился.

Полагаем, что современный международный порядок в Арктике можно в целом квалифицировать как биполярный. Между главным «центром» неформальной Западной макроимперии – США и другими государствами-союзниками существует целый ряд противоречий в геополитической, геоэкономической и геоэкологической «плоскостях». Но соперничество между западными арктическими странами не приводит к резкой конфронтации между ними и, тем более, не несет угрозы возникновения военно-политических конфликтов. А вот секьюритизация военной мощи России и ее современной геополитики стимулирует другие арктические государства максимально обеспечить свою военно-политическую безопасность, поскольку «ключевым фактором стабильности любой международной системы является «уравновешивающее поведение» («balancing behaviour») государств, опасающихся чрезмерного усиления мощи одного из них» ^{[4, c. 127]}. Поэтому во взаимоотношениях с Россией западные страны ныне в целом выступают единым фронтом, хотя и преследуют свои специфические интересы. У России же в Арктикенет союзников, поэтому ее геостратегия в регионе должна разрабатываться, исходя лишь из собственных ресурсов.

Следует отметить пока еще недостаточную роль международных организаций в становлении международного порядка в Арктике. Наиболее перспективной организацией выглядит Арктический совет. Хотя его деятельность пока еще недостаточно эффективна, он имеет существенное значение как потенциальный институт для рассмотрения и решения региональных международных проблем и за последние годы достиг некоторых свершений в налаживании арктической системы сотрудничества в различных областях. Существенной проблемой представляется возникающее по ряду вопросов противостояние между Россией и другими членами – западными странами. Форум «Арктический круг» представляет собой не более чем «площадку» для обсуждения насущных проблем развития региона. Отдельные проекты регионального сотрудничества реализуются под эгидой Совета Баренцева/Евроарктического региона. Осуществление Евросоюзом с 1999 г. программы «Северное измерение» в целом проходило с ограниченной результативностью, но, тем не менее, «Арктическое окно» политики ЕС ^{[11, с. 86]} имеет определенные перспективы, особенно в экономической и экологической сферах. Очевидно, ЕС будет стремиться усилить свое присутствие в регионе, отдавая приоритет дипломатическим и экономическим методам ^{[12, с. 50]}. Целый ряд неарктических стран ЕС – Великобритания, Франция, Германия, Нидерланды, Польша и некоторые другие проявляют свою заинтересованность, прежде всего, в реализации международных экономических проектов освоения Арктики и научных исследованиях климатических изменений и экологической ситуации.

Наблюдается активизация в регионе географически отдаленныхстран, среди которых можно выделить, в частности, Китай, Японию, Индию и Южную Корею. Их экономическая экспансия (особенно Китая) может иметь определенный успех в связи с тем, что арктические страны «находятся в состоянии рецессии вследствие достижения предельных возможностей мирового производства» ^{[7, с. 92]}. Как и в других регионах планеты, геополитика Китая в Арктике нацелена, в первую очередь, на удовлетворение геоэкономических «аппетитов», однако проявляются и его устремления реализовать здесь на перспективу свои военно-стратегические интересы. Неарктические страны весьма заинтересованы в интернационализации Арктики и пока отдают предпочтение научным исследованиям, а также стремятся закрепиться в Арктическом совете в качестве наблюдателей. В современных условиях реализация проекта создания «International Arctic union как организации нового типа глобального масштаба – AG20» ^{[5, с. 116]}, на наш взгляд, вряд ли возможна.

Тенденция к постепенной эскалации военно-политической напряженности в регионе отмечалась еще несколько лет назад ^{[12, с. 52]}, когда блок НАТО проводил в Арктике политику, «действуя в режиме как «жесткой», так и «мягкой» безопасности» ^{[13, с. 33]}. На современном этапе обострения отношений с Россией члены НАТО (во главе с США) и их северные партнеры «кровно заинтересованы в создании и поддержании значимого присутствия на Крайнем Севере» ^[14]. При этом коллективная оборона стран НАТО представляется гарантией мира и безопасности в регионе, а лидерство США среди стран НАТО в Арктическом бассейне – основой противовеса «амбициям России» ^[14]. Таким образом, усиление роли военного фактора и геополитическое противостояние между Россией и блоком НАТО во многом определяют современные тенденции развития международного порядка в Арктическом регионе.

В ХХ в. СССР имел наибольший сектор в Арктике. После распада Советского Союза арктический сектор перешел под контроль РФ. В связи с ратификацией Россией в 1997 г. UNCLOS, перед ней возник целый ряд проблем, связанных с правовым закреплением своих интересов в Арктическом бассейне. Прилегающие окраинные моря Северного Ледовитого океана Россия в целом обоснованно объявила своими внутренними морскими водами («историческими заливами»). Еще в 2001 г. Россия осуществила попытку получить международно-правовое признание своих притязаний на расширение континентального шельфа, подав заявку в Комиссию ООН по границам континентального шельфа (CLCS), однако заявка была отклонена на основании ее недостаточной обоснованности. В августе 2015 г.Россия подала очередную заявку на расширение приблизительно на 1,2 млн км² площади своего континентального шельфа в Арктике на основании того, что океаническое дно в районе хребта Ломоносова, поднятия Менделеева-Альфа, котловины Подводников, а также частично хребта Гаккеля и других подводных образований представляет собой естественное продолжение тектонических структур Евразийского континента – суши России. А 9 февраля 2016 г. РФ предоставила дополнительные научные материалы для подтверждения своей заявки. В результате Россия может достигнуть стратегической цели – получить легитимный контроль над Северным полюсом. Однако претензии РФ на донные районы центральной части Северного Ледовитого океана в ряде случаев пересекаются с интересами других арктических стран. Так, например, на значительные участки подводного хребта Ломоносова и дно в районе Северного полюса заявляют свои права также Дания и Канада. Подобные заявки CLCS может рассматривать в течение длительного времени, особенно в случае пересечения претензий разных стран. Следует заметить, что на дне Северного Ледовитого океана в приполярном районе существенных залежей полезных ископаемых пока еще не обнаружено. Поэтому, по всей видимости, имеют место именно геополитические устремления заинтересованных стран установить стратегический контроль над районом Северного полюса.

На период 2016-2020 гг. было намечено превращение Арктической зоны России в ее «ведущую стратегическую ресурсную базу» ^[15]. При этом особое значение придается контролю над Северным морским путем, на основе которого предполагается «развитие единой Арктической транспортной системы РФ в качестве национальной морской магистрали, ориентированной на круглогодичное функционирование» ^[16]. В современных экономических условиях (в связи с резким снижением цен на нефть) для России возникла проблема рентабельности разработки новых арктических месторождений углеводородов. Существенно усложнилась проблема финансового и технологического обеспечения реализации дорогостоящих геоэкономических, инфраструктурных (в частности, освоения СМП), а также военно-стратегических проектов.

Наращивание Россией своего военного потенциала в Арктике с целью обеспечения национальной безопасности происходило с начала 2000-х гг. и активизировалось приблизительно с 2008 г., когда было предусмотрено создание в Арктической зоне РФ группировки войск, «способных обеспечить военную безопасность в различных условиях военно-политической обстановки» ^[15]. В дальнейшем, среди прочих стратегических задач, намечалось их использование для «нейтрализации внешних и внутренних военных опасностей и военных угроз в мирное время, обеспечения стратегического сдерживания» ^[15]. Хотя «за пределами Кольского полуострова потенциал ВС РФ в Арктике на данный момент незначителен» ^{[6, с. 91]}, наращивание силового потенциала России происходит на всем пространстве от Земли Франца-Иосифа до Берингова пролива. Реконструируются военные объекты времен СССР и сооружаются новые: на Земле Александры (Земля Франца-Иосифа) – «Арктический трилистник», о-ве Котельном (Новосибирские о-ва) – «Северный клевер», а также в Восточной Арктике (на о-ве Врангеля, мысе Шмидта и на востоке Чукотки). Все это в сущности означает воссоздание модернизированной системы ПВО России в Арктике. Американские эксперты из «Stratfor» полагают, что «милитаризация Арктики – строительство новых и перепрофилирование старых советских баз – станет одним из приоритетов российских вооруженных сил на ближайшие годы» ^[17]. Происходит реформирование войсковых структур РФ, функционирует отдельное стратегическое командование «Север», в подчинении которого находятся все российские морские, воздушные и сухопутные военные силы в Арктике. В регионе дислоцируются новые военные части, и уже к 2018 г. запланировано сформировать полноценную арктическую группировку войск России. Таким образом, перспективы геополитики России в Арктике основываются на формировании транспортной инфраструктуры СМП, создании и функционировании (при достаточных инвестициях) новых экономических объектов и развитии разветвленных структур военной безопасности. Однако нарастающие экономические трудности способны существенно затормозить развитие арктической геополитики России.

Соединенные Штаты получили выход в Арктику после приобретения у России в 1867 г. Аляски и Алеутских островов. США неоднократно пытались расширить свои арктические владения, а в 1924 г. даже предприняли попытку объявить свой суверенитет над Северным полюсом. В современных условиях США, так и не ратифицировав UNCLOS, все же вынуждены учитывать ее нормы, хотя Штаты традиционно ставят положения своего внутреннего законодательства выше норм международного права ^{[18, с. 61]}. Для США выгоден режим открытого моря в Арктике, позволяющий свободно пользоваться режимом свободного судоходства и полетов в воздушном пространстве. В Национальной стратегии для Арктического региона к числу приоритетных интересов США отнесены свобода судоходства и пролета через Северо-Западный проход и Северный морской путь ^{[19, p. 9]}. Используя в своих интересах положения частей ІІ и III UNCLOS, США стремятся обеспечить себе свободное пользование коммуникациями в арктических водах и воздушном пространстве не только Канады, но даже России. Одновременно США игнорируют те положения UNCLOS, которые касаются суверенных прав прибрежных государств в их внутренних морских водах, и трактуют в свою пользу право мирного прохода через территориальное море. В тоже время США выдвигают претензии продлить свой континентальный шельф в Арктике на более чем 600 морских миль от северного побережья Аляски ^{[19, p. 9]}, что значительно превышает максимальные пределы, установленные UNCLOS – до 350 морских миль. Пребывая вне рамок UNCLOS, США имеют гораздо больше возможностей для маневра и принятия выгодных для себя решений в долгосрочной перспективе ^{[18, с. 65]}.

До недавнего времени Вашингтону была присуща в целом пассивная арктическая политика ^[8], и Арктический бассейн, по всей видимости, не был среди главных приоритетов глобальной американской стратегии. Однако в современной ситуации значение Арктики для США возрастает, что находит выражение в стратегических планах Вашингтона. Предположительно, стратегия США направлена, прежде всего, на «возвращение лидерства в процессе руководства глобальным управлением ресурсами и пространствами Мирового океана» ^{[18, с. 66]}. США не ограничиваются сотрудничеством в рамках НАТО и предпринимают в Арктике ряд мер по своей военно-стратегической безопасности самостоятельно ^{[11, с. 52]}. В настоящее время на военные интересы США в Арктике по-прежнему влияют «глобальные интересы безопасности, как это было во время холодной войны» ^{[9, p. 61]}. Для обеспечения геополитических интересов США в Арктике еще в 2011 г. было предложено существенное увеличение ледокольного флота ^{[20, p. 27-28]}, однако значительных сдвигов в этом направлении пока не произошло. В предложенной адмиралом Дж. Гринертом Арктической дорожной карте ВМС США на период 2014-2030 гг. предусмотрено, что Военно-морской флот будет продолжать играть важную роль лидера в Арктике ^{[20, р. 16]}, а также намечены конкретные меры по подготовке к более активному участию в операциях в Арктическом регионе в ближайшей (2014–2020 гг.), среднесрочной (2020–2030 гг.) и долгосрочной (после 2030 г.) перспективе ^{[21, р. 19]}. Подчеркнем, что для безопасности и США, и России стратегическое значение Арктики уникально, поскольку ее пересекают самые короткие траектории полетов бомбардировщиков или межконтинентальных баллистических ракет между двумя странами ^[17]. В геостратегическом плане современным индикатором конфронтации выступает совершенствование и США, и Россией своих систем ПРО в Арктике именно с учетом возможностей друг друга как потенциального противника.

Следует отметить также использование США инструментария арктической дипломатии для достижения своих геополитических интересов в регионе. В 2015 г. начался двухлетний период председательства США в Арктическом совете, что предоставляет им определенные возможности не только для создания международной системы мониторинга за изменениями климата и экологической ситуации, но и усиления своего влияния на экономические и политические процессы в регионе. Таким образом, США, по всей видимости, стремятся обеспечить свой геостратегический контроль над приполярным районом в первую очередь для того, чтобы не допустить Россию к контролю над центром Арктики. Именно российско-американские противоречия представляются ключевыми в региональном геополитическом раскладе. При этом возможности США в Арктическом регионе не так велики, как в Атлантике или Тихоокеанском бассейне, поэтому в своей региональной геополитике Америка стремится максимально использовать потенциал союзников и разделить с ними затраты на геополитическое «сдерживание» России.

Канада еще в 1909 г. первой заявила претензии на юридическое закрепление своего арктического сектора. Одним из стратегических приоритетов для Канады выступает обеспечение суверенного контроля над Северо-Западным морским путем (проходом). США, со своей стороны, оспаривают такие претензии Канады и стремятся установить международный режим пользования этой стратегически важной коммуникацией. Но, в отличие от США, Канада владеет полноценным ледокольным флотом и способна обеспечивать полноценное функционирование Северо-Западного морского пути. Канада присоединилась к соперничеству с Россией и Данией за центральный район Арктики, подав заявку в CLCS на расширение зоны континентального шельфа на 1,2 млн км², что должно обеспечить ей контроль над Северным полюсом. Американо-канадские противоречия в Арктике не носят антагонистического характера, обе страны остаются тесным партнерами в рамках НАФТА и союзниками по НАТО. В определенной мере США считаются с геополитическими и геоэкономическими интересами своего главного арктического союзника, владеющего современным ледокольным флотом, и, к тому же, политического оппонента России. Правительство канадских консерваторов в 2014-2015 гг. проявляло особую активность в вопросе ужесточения антироссийских санкций, однако новое правительство либералов заявляет о своих намерениях проводить в отношении России более гибкую политику. Поэтому для РФ ныне могут открыться определенные возможности для более или менее конструктивного диалога с Канадой.

Норвегия еще на заре своей независимости в 1909-1910 гг. пыталась осуществлять экспансию в Арктике, своего рода «арктический империализм» ^{[13, с.22-23]}. В соответствии с Парижским договором 1920 г. был утвержден норвежский суверенитет над архипелагом Шпицберген, который, однако, получил статус демилитаризованной зоны, и на нем было предусмотрено свободу экономической деятельности любых государств. В1997 г. Норвегия заявила о своих претензиях на арктические территории в Норвежском море к северу от параллели 65º с. ш. С Данией и Исландией Норвегия достигла консенсуса в вопросе о делимитации исключительных экономических зон, что нашло закрепление в соответствующих соглашениях 2006 г. В 2009 г. CLCS были удовлетворены притязания Норвегии на существенное расширение континентального шельфа. Между Россией (правопреемницей СССР) и Норвегией имелись проблемы разграничения исключительных экономических зон и континентального шельфа в Баренцевом море в так называемой «серой зоне» – спорной акватории. В соответствии с Мурманским договором 2010 г., спорная акватория площадью примерно 175 тыс. км² была разделена приблизительно поровну – с большей выгодой для Норвегии. Причиной успехов ее арктической политики считается то, что «Осло заблаговременно облекал свои государственные амбиции и претензии в юридическую форму» именно с точки зрения легитимных норм международного права ^[22]. До недавнего времени при оценке интенсивности арктической дипломатии разных стран пальму первенства небезосновательно отдавали именно Норвегии ^[22]. В целом наблюдается стремление этой страны к удовлетворению, в первую очередь, геоэкономических интересов – установлению контроля над зонами рыболовства и месторождениями углеводородов. Кроме того Норвегия, очевидно, пытается использовать механизмы НАТО для продвижения своих собственных геополитических интересов и «давно выступает за усиление роли НАТО в Арктике» ^{[12, с. 48]}. В бюджете Норвегии на 2016 г. расходы на оборону намечено увеличить на 12% – до 49,1 млрд крон (6 млрд $). В условиях современной конфронтации с Россией Норвегия активно выполняет в регионе важные военно-политические функции в рамках Альянса.

К арктической области Дании принадлежит ее автономия Гренландия с прилегающей акваторией. Отметим наличие территориального спора между Данией и Канадой по поводу расположенного в Северо-Западном проходе стратегически важного острова Туркупалук (Ханс). Еще с 2002 г. Дания заявляла о притязаниях на дополнительные 62 тыс. км² континентального шельфа. Особенно показательным проявлением современной геополитики Дании стало нынешнее выдвижение ею (официально совместно с Гренландией) претензий на расширение континентального шельфа приблизительно на 900 тыс. км² с установлением своего контроля над Северным полюсом. Поэтому Гренландия, пользующаяся с 2009 г. весьма широкой автономией, имеет большое стратегическое значение для Дании и других стран Запада. В свете современной секьюритизации ситуации в Арктике Дания активизировала свое военно-политическое сотрудничество в рамках НАТО. В целом из циркумполярных западных стран для безопасности России в Арктике возможную угрозу представляет только военный потенциал США, размещенный преимущественно на Аляске, а «ВС Канады, Норвегии и Дании в силу общей слабости военного потенциала не способны осуществить какое-либо серьёзное активное военное воздействие в отношении арктических территорий РФ» ^{[6, с. 93]}.

Исландия, хотя и выходит в Арктический бассейн, не имела оснований для выделения своего сектора в Арктике. Страна в целом проявляет пассивность в формировании регионального порядка. Национальная Арктическая политика Исландии от 2011 г. выглядит довольно умеренной. Страна не заявляет претензий на увеличение площади континентального шельфа. Наблюдается активизация сотрудничества Исландии с Китаем, который, согласно некоторым прогнозам, с ее помощью может утвердиться в Арктике. Исландия, будучи членом НАТО, не имеет своих вооруженных сил. В современной ситуации возможно возвращение ВВС США на исландскую базу Кефлавик, стратегически важную для контроля над значительной частью аэротории Арктического региона.

Приарктическая страна Швеция не имеет выхода к Северному Ледовитому океану, поэтому не выдвигает претензий участвовать в непосредственном разделе его акватории. Свою региональную политику в Арктике Швеция реализовывает преимущественно в сфере экологии, что проявлялось, в частности, в период ее председательства в Арктическом совете в 2011-2013 гг. Во многом похожей стратегической линии придерживается, на наш взгляд, также Финляндия, которая,сосредоточившись в основном на экологической проблематике и защите интересов коренных народов Севера, не проводит активной геополитики в Арктическом бассейне. Но секьюритизация российской геополитики стимулирует Швецию и Финляндию к активному участию в западном военно-политическом сотрудничестве. Они взаимодействуют с другими странами ЕС в реализации Общей политики безопасности и обороны (CSDP). Однако формирование оборонных структур ЕС еще далеко от завершения, поэтому активизируется сотрудничество Финляндии и, особенно, Швеции с НАТО. Предполагается, что коллективная оборона Альянса должна учитывать интересы и этих его партнеров. Активное приобщение Швеции и Финляндии к военным программам НАТО свидетельствует об укреплении геополитической структуры «коллективной» неоимперии Запада в Арктическом бассейне.

Возникает актуальная проблема поиска действенных механизмов регулирования международного порядка. Международные институты, прежде всего ООН, имеют весьма ограниченные возможности. А вот США со своими партнерами по НАТО в принципе продемонстрировали способность организовывать международное взаимодействие против того или иного «государства-изгоя». Однако в Арктике их потенциальным соперником выступает мощная держава Россия с весьма сильным военным потенциалом (и ядерным арсеналом), хотя и экономически ослабленная. Китай и другие внерегиональные акторы вряд ли способны коренным образом изменить современную геополитическую ситуацию в Арктике. Поэтому полагаем, что геополитический порядок в Арктическом регионе на ближайшую перспективу все же будет определяться характером взаимодействия между Западной неформальной неоимперией во главе с США, с одной стороны, и Россией – с другой. При этом длительная конфронтация в регионе по большому счету невыгодна ни одной из сторон.

Успешное применение механизмов арктической дипломатии может в принципе привести к заключению сравнительно устойчивых или временных геополитических компромиссов между западными странами и Россией. Понятие «геополитический компромисс» предлагается для обозначения соглашения между акторами по поводу правил и порядка взаимодействия в определенном геопространстве, а также распределения между ними сфер контроля (или влияния). Достижение таких компромиссов между главными акторами, как правило, возможно в случае обеспечения их ключевых стратегических интересов и некоторых уступок по ряду второстепенных вопросов. Документально компромиссы могут находить выражение, например, в форме деклараций, конвенций, «modus vivendi», постоянных международных договоров (и протоколов к ним) и соглашений. Возможно также молчаливое согласие акторов по данному вопросу – фактическое признание сложившегося положения («status quo»). Главной целью геополитического компромисса представляется преодоление нарастающей конфронтации, достижение определенного стратегического равновесия.

Удовлетворение CLCS нынешних заявок России, Дании и Канады на расширение континентальных шельфов до Северного полюса в полной мере вряд ли возможно, поскольку сферы их претензий пересекаются, а научные обоснования предоставляет каждая из стран. При этом вполне вероятным выглядит неполное удовлетворение претензий заинтересованных сторон. Интернационализация же приполярного района с созданием в центральной части Арктики «Района» со статусом «общего наследия человечества» на фоне упомянутых территориальных претензий и нынешней геополитической конфронтации представляется трудноосуществимой. Эскалацию «борьбы за Арктику» целесообразно «заморозить». Предполагается, что возможной почвой для временного компромисса может быть восстановление де-факто секторального раздела Арктики. Таким образом, для обеспечения современного «уравновешенного» международного порядка в Арктике наиболее целесообразен геополитический компромисс в одном из классических вариантов – как средство консервации противоречий. Впоследствии возможно достижение геополитического компромисса при принятии наиболее приемлемого для циркумполярных стран варианта раздела Арктики с обеспечением взаимовыгодного экономического и экологического сотрудничества. Именно на основе достижения компромиссов по ключевым проблемам геополитического порядка теоретически возможна «арктическая солидарность – долговременное стратегическое партнерство в экономике, политике, культуре, социальной сфере в самых разных проявлениях» ^{[5, с. 20]}.

Выводы. На современный международный порядок в Арктике в наибольшей мере влияют: устремления циркумполярных стран к разделу Арктического бассейна; наличие территориальных споров между странами региона; проблема безопасности в связи с наращиванием военных потенциалов стран Запада и России; политическое и экономическое противостояние между ними. Происходит консолидация западных арктических стран во главе с США в их совместной конфронтации с Россией.В современных условиях для международного порядка в Арктике характерно биполярное противостояние. Одним из вариантов геополитического компромисса в регионе представляется фактическое восстановление арктических секторов с временной консервацией существующих противоречий. Дальнейшее развитие международного порядка целесообразно в направлении достижения дву- и многосторонних геополитических компромиссов между арктическими странами. Оптимальным сценарием представляется формирование в Арктике полицентрического международного порядка мирного взаимодействия.