The system of political enlightenment in Komsomol in the first half of the 1930’s

Ippolitov Vladimir Aleksandrovich PhD in History post-graduate student of the Department of History and Philosophy at Tambov State Technical University 393430, Russia, Tambov Region, settl. Satinka, str. Yuzhnaya 56  vladimir.ippolitov@mail.ru Other publications by this author

Объектом исследования данной статьи является система политического просвещения в ВЛКСМ. Автор согласен с мнением М.М. Мухамеджанова о том, что историю комсомола нельзя сводить к истории съездов, деятельности ЦК, обкомов, крайкомов, – «нужно исследовать также нижний уровень комсомольского звена вплоть до первичек» ^{[25, c. 74]}. Поэтому одним из основных источников данной работы стали документы низовых организаций: райкомов и первичных ячеек.

Выдающийся русский философ Николай Бердяев считал, что одной из опор сталинского режима являлась «милитаризованная молодежь» ^{[17, с. 120]}. Автор разделяет мнение мыслителя, так как молодежь в силу своего возраста наиболее подвержена воздействию политической пропаганды, и, следовательно, была предана тоталитарному режиму. Свойственные молодому поколению энтузиазм и романтизм были направлены на ускоренное строительство социализма в стране. Учитывая важность молодежи в жизни общества, над ней был установлен особенно сильный политический контроль.

Важнейшим элементом контроля над молодежью являлась система политического образования. Её задачей являлось воспитание преданного делу партии и правительства советского человека. В уставе ВЛКСМ 1926 года было сказано, что «революционное учение основоположников коммунизма Маркса и Энгельса является могущественнейшим орудием в руках трудящихся» ^{[41, с. 251]}. Изучение марксизма – ленинизма входило в обязанности члена союза. Каждый комсомолец должен был знать программу, устав и задачи партии, коммунистического интернационала, следить за основными событиями в СССР и за рубежом.

Система комсомольского политобразования 1920-х годов была подробно проанализирована современными историками ^{[23, 26, 33, 34, 35, 36, 37, 38]}. Несомненно, мы должны учесть и результаты исследований идейно-политического воспитания в СССР, относящихся к другим периодам истории ^{[19, 20, 27, 39, 40]}. Их изучение лишний раз подчеркивает актуальность задачи данной статьи – охарактеризовать политобразование комсомола в малоизученный период первой половины 1930-х годов. Реализовать данную задачу мы попытаемся на материалах Центрально-Черноземной области РСФСР (ЦЧО).

К началу 1930-х годов комсомольские организации ЦЧО добились высоких показателей охвата молодежи политобразованием. Из 28458 комсомольцев в 46 районах обучались 25518 человек или 86,1%, а также 12218 человек беспартийной молодежи (33%) ^{[30, с. 54]}.

Осуществлялось политическое просвещение через разнообразные формы обучения (школы новичков, кружки текущей политики, истории партии, истории ВЛКСМ и юношеского движения, колхозные политические читки и другие). Огромное разнообразие кружков затрудняло контроль над ними и унификацию системы политического образования. В 1934 году ЦК ВЛКСМ утвердило комсомольскую политшколу как основную форму обучения для политически неграмотных комсомольцев ^{[15, д. 150, л. 127]}. Для политически развитых членов союза предназначались кружки по изучению истории партии и комсомола. Наиболее грамотные направлялись в сеть партийного просвещения. Существовали кружки по проработке отдельных произведений Маркса – Энгельса - Ленина – Сталина ^{[15, д. 150, л. 127]}.

В резолюции Козловского Окружного секретариата ВКП (б) об итогах комплектования сети политобразования за 1929-1930 годы отмечалось, что из 8181 учащихся - 4503 были комсомольцами (55%). При наборе слушателей соблюдался классовый принцип: рабочих было - 877 (14%), батраков – 561 (9,3%), бедняков – 2713 (45%), середняков – 1865 (31%) ^{[6, д. 135, л. 98]}. Ограничение доступа к образованию представителям «эксплуататорских классов» являлось одной из форм борьбы с ними.

Таблица № 1

Формы политобразования комсомола ЦЧО в 1930 -1931 учебном году ^{[30, с. 55]}.

В начале 1930-х годов в ЦЧО преобладали простейшие формы обучения – деревенские политические читки, кружки текущей политики, колхозные политшколы (см. таблицу № 1). Комсомольское руководство стремилось всячески увеличить количество высших форм обучения. Однако по ряду объективных причин (нехватка кадров пропагандистов, рост организации, аграрный характер региона) добиться этого не удавалось. К 1934 году положение коренным образом не изменилось, сохранялось преобладание начальных политшкол (см. таблицу № 2).

Таблица № 2.

Политическая учеба комсомольцев Воронежской области на 16 августа 1934 года ^{[4, д. 47, л. 124]}.

Анализируя состав учащихся можно сделать вывод, что доля комсомольцев в системе политобразования на протяжении 1930-х годов увеличивалась. Если в 1930 году в сети политпросвещения комсомольцев обучалось 67%, то в 1934 их насчитывалось уже 75%. Снижение доли беспартийной молодежи можно объяснить массовым приемом молодежи в союз. В абсолютных цифрах численность обучавшихся комсомольцев ЦЧО увеличилась более чем в два раза (с 37736 до 86479 человек). Быстрый рост сети политпросвещения был в основном экстенсивным, так как преобладали начальные формы обучения. Но в тогдашних условиях, учитывая слабый образовательный уровень населения, это был единственно возможный путь развития.

Распределение комсомольцев по формам учебы часто проводилось механически. В результате многие молодые люди не могли осилить необходимую программу. Партия, подчеркивая обязательность учебы, всячески стремилась обеспечить добровольность в выборе её формы. Подвергались критике комсомольские организации, допускавшие механическое распределение учащихся. Однако многие члены союза затруднялись с выбором формы учебы - «не знаю где лучше», в таких случаях их распределяли в соответствии с уровнем знаний. Типичным явлением была смена школы или кружка в течение учебного года.

Простейшей формой политпросвещения для новичков были кружки текущей политики. В документах Тамбовского государственного архива социально – политической истории (ГАСПИТО) сохранилась детальная информация о работе смешанного кружка текущей политики при ОкрОНО в городе Мичуринск: «Часы занятий с 5 до 7 часов вечера без перерыва. Комната для занятий прохладная, освещение слабое. Посещаемость колеблется между 30 – 50 %. Твердое ядро составляют только 19 человек (из 35 – 42 человек). Основной метод занятий – доклад с последующей живой беседой. Доклады делают главным образом руководитель и наиболее подготовленные слушатели. Активность на занятиях хорошая, но сильный состав забивает слабых. Совсем же отстающих было три человека в связи с общей неразвитостью и отсутствием подготовки к занятиям. Руководитель комсомолец Зайцев имеет среднее образование, семинаров руководителей не проходил. Готовится прямо перед занятием, пробегая газеты по теме за неделю» ^{[13, д. 46, л. 14-15]}. Автор позволил себе пространственное цитирование, потому что данный документ отлично иллюстрирует реалии образовательного процесса в 1930-х годов.

Партия и руководство ВЛКСМ призывали решительно бороться с комсомольцами, нежелающими нигде учиться. Для этого использовались все виды общественного воздействия, вплоть до исключения из союза. Интересно постановление Мичуринского РК ВЛКСМ за 1931 год, в котором констатируется, что за недооценку и срыв политучебы райком исключил из комсомола 6 человек. В трех ячейках было распущено бюро. Одновременно принимались меры к руководителям кружков, которые тормозили политучебу. Всего было вынесено 7 выговоров ^{[13, д. 113, л. 22]}. Несмотря на кажущиеся жесткие меры, в конце документа следовал вывод, что принятие указанных мер никак не способствовало улучшению учебы.

Но не только меры союзного воздействия способствовали росту сети политпросвещения. Для молодежи 1930-х годов характерно необычайно сильное стремление к получению знаний. В 1934 году сосновский комсомолец С.Ф. Молоствов писал в газету «Молодой коммунар»: «…Есть большая охота получить знания. Но ни РК ВЛКСМ, ни политотдел не отпускают меня учиться. Они говорят, что нужно работать в колхозе. Я хочу повысить свой уровень грамотности» ^{[15, д. 150, л. 132]}. Не всегда получая доступ к более высоким ступеням общего и профессионального образования, молодые люди стремились реализовать свою тягу к знаниям хотя бы через политобразование. Работало на систему и то, что политобразование способствовало карьерному росту и улучшению материального положения.

В тоже время в провинции не хватало кадров для качественного проведения политических занятий. Руководящий состав школ и кружков был слабо подготовлен и имел низкий уровень общеобразовательный уровень. В 1930 году в сети политического просвещения Козловского округа из 172 пропагандистов 100 человек (58%) были новичками ^{[7, д. 1, л. 107]}. Со временем ситуация улучшалась мало. В 1934 году Воронежский Обком ВЛКСМ сетовал на крайне низкий уровень подготовки руководителей школ. Из общего числа пропагандистов 3439 членов и кандидатов ВКП(б) насчитывалось только 1689 человек или 49,1%. По комсомольскому стажу одну треть всех пропагандистов (30,5%) составляли совсем молодые люди, вступившие в союз в 1931 – 1934 годах. 1518 человек (46%) руководили политшколами впервые ^{[4, д. 47, л. 131]}. Отсутствие опыта преподавательской деятельности у почти половины пропагандистов делало невозможным быстрое повышение качества политучебы.

В 1934 году Тамбовский горком провел проверку состава пропагандистов. В итоге из 213 комсомольцев были сняты с работы и исключены из ВЛКСМ – 9 человек как классово – чуждые, 13 - за антисоветские выступления, 18 – как политически неграмотные ^{[14, д. 24, л. 12]}. Однако, несмотря на жесткий отбор пропагандистов, качество их работы не улучшалось. Чистки по классовому признаку скорее ухудшали их состав, так как исключались порой наиболее грамотные молодые люди.

Существенной проблемой являлась слабая теоретическая подготовка самих пропагандистов. В Ольховатском районе пропагандист колхоза «Искра» Степаненко являлся малограмотным человеком. Комсомолец не готовился к занятиям, в результате слушатели на них ничего не усваивали. Сам Степаненко на вопрос «Когда была февральская революция?» ответил: «В 1914 году» ^{[4, д. 47, л. 131]}. Пропагандист-комсомолец из Раненбурского района не мог ответить, в какой республике он живет и в чем сущность большевизации колхозов. Многие пропагандисты, принятые в комсомол в 1934 году, не знали, когда был XVII партийный съезд ^{[7, д. 1, л. 107]}. В Уваровском районе из 28 пропагандистов незаконченное высшее образование имели 6 человек, среднее - 11, неполное среднее - 10, низшее – 1 ^{[11, д. 11, л. 8]}. Во всех районах области преобладали пропагандисты со средним и начальным образованием.

ЦК ВЛКСМ рекомендовал секретарям горкомов и райкомов установить личный контроль над работой 10-12 пропагандистов. Однако в реальности это постановление игнорировалось. Сельские секретари райкомов не имели возможности контролировать большую территорию, не имея своих средств передвижения. Негативным фактором в работе пропагандистов также являлась высокая текучесть кадров.

Нередко пропагандисты кроме своей непосредственной работы были загружены всевозможными поручениями. В Гавриловском районе комсорг Богатырев утверждал, что не провел ни одного собрания, потому что «очень перегружен». За срыв учебы комсомолец получил выговор. Пропагандист КСМ политшколы «Знамя Октября» Таловского района Сушков честно признавался, что «сам политически не развит, мне некогда» ^{[4, д. 47, л. 124]}.

Довольно широкое распространение в среде пропагандистов получило халатное отношение к своим обязанностям. В Полетаевском районе пропагандист Е.Е. Евстратов часто срывал занятия. Занятия не проводились, несмотря на то, что за комсомольцем присылали лошадь из колхоза. Часто его просто не могли найти. Евстратов, пользуясь своим положением, занимался «самоснабжением» - бесплатно получал продукты из этого колхоза. Более того, при проверке социального происхождения он оказался «зажиточным» ^{[12, д. 1, л. 8]}.

Некоторые пропагандисты выражали несогласие с политикой партии в стране. Пропагандист Петров (Токаревский район) на вопрос «Как нужно понимать, что наша страна цветет?» - ответил: «За последнее время на заводах и в колхозах посажено много деревьев, в стране разводятся сады» ^{[4, д. 47, л. 133]}. Подобный ответ можно охарактеризовать как неприятие официальных оценок успешного строительства социализма в стране. В Сампурском районе пропагандист Ячменников был обвинен в пропаганде правого оппортунизма. Комсомолец отождествил лозунг «сделать всех колхозников зажиточными» с известным призывом Н. Бухарина «Обогащайтесь!» ^{[5, д. 129, л. 65]} Но в целом подобные выступления были редкостью. Партия не допускала никакой критики в отношении своей политики, любые отклонения от «генеральной линии» сурово пресекались.

Преподавание истории партии и комсомола было возможно только по официально утвержденной литературе. Более того, преследовались любые попытки произвольного толкования событий прошлого и настоящего. В 1931 году И.В. Сталин в статье «О некоторых вопросах истории большевизма» решительно осудил попытки критического осмысления истории ВКП(б) ^{[32, с. 84-102]}. Партийное руководство усиленно насаждало догматизм в системе политического просвещения молодежи. Преподавание, по сути, сводилось к заучиванию готовых формулировок, без всякого осмысления. Система не позволяла молодым людям творчески осваивать государственную идеологию, тем более, сомневаться в ней. Авторами книг, по которым занимались большинство комсомольцев в начале 1930-х годов, были В. Кнорин и В. Карпинский, которые впоследствии принимали участие в написании «Краткого курса ВКП(б)». Тем не менее, в списках литературы к семинарам еще оставались впоследствии запрещенные Н. Бухарин, Л. Шацкин и другие.

На IV районной конференции ВЛКСМ Жердевского района в ноябре 1930 года констатировался недостаточный уровень политического образования. Оказалось, что иногда кулацкая молодежь была сильнее комсомольцев. В этих случаях комсомол попадал под её влияние. Комсомольцы, занимавшие ответственные должности, не всегда обладали необходимым образованием. В Лев – Толстовском районе в селе Астапово на вопрос заведующему красным уголком «Почему он не ведет никакой разъяснительной работы?» комсомолец ответил: «Я неграмотный … меня посадили, вот я и сижу» ^{[6, д. 153, л. 1080]}.

Серьезным недостатком в работе системы политического просвещения комсомольцев была так называемая «сезонщина». В период проведения основных сельскохозяйственных работ учеба прекращалось, а проработка программ переносилось «на зиму». Например, в 1935 году Уваровский РК ВЛКСМ допустил серьезную ошибку, в том, что позволил комсомольским политшколам летом свернуть учебу. «Сезонность» политобразования в 1930-е годы не была преодолена в силу объективных причин. Ячейки не могли сосредоточиться на учебе из-за участия в различных хозяйственно-политических кампаниях ^{[11, д. 11, л. 8]}.

Огромное влияние на содержание программ политического и общеобразовательного образования оказало проведение сплошной коллективизации сельского хозяйства. В 1930 году Тамбовский Окружной отдел народного образования внес корректировки в учебные планы школ крестьянской молодежи (ШКМ). Изменения коснулись предметов, связанных с сельским хозяйством: курс агрономии был преобразован в курс агрономии – коллективизации. В программе по математике увеличили время на изучение элементов землемерия, которое можно было применить в колхозе. Вводились специальные курсы по кооперации, счетоводчеству, составлению производственных планов. Особенно значительные изменения коснулись обществоведения (история тогда в школе не изучалась). Программа по обществоведению была направлена на доказательство невыгодности мелкого индивидуального хозяйства. Молодым крестьянам объясняли недостатки индивидуального хозяйства: наличие суеверий, религиозных предрассудков, всякого рода семейных и бытовых извращений, неграмотность. По учебникам будущее колхозной деревни рисовалось идеалистическим. В обновленной деревне должна была наступить поголовная грамотность, а также появиться общественные столовые, прачечные, бани, детские ясли, площадки, клубы ^{[3, д. 215, л. 16]}. Яркие картины счастливой жизни при социализме, несомненно, оказывали огромное влияние на впечатлительных юношей и девушек. Пропаганда являлась одним из важнейших стимулов массового трудового энтузиазма молодого поколения.

Комсомольское руководство стремилось поднять качество политической учебы путем применения метода социалистического соревнования между райкомами, ячейками, школами. Однако, как правило, в реальной жизни оно носило формальный характер и на качество учебы практически не влияло.

Для проверки усвояемости материал широко практиковались политбои, как внутри учебных группы, так и с другими школами или кружками. Типичный пример организации политбоя описан в романе В. В. Вересаева «Сестры»: «В состязающихся взводах - по пятнадцать человек. Каждый из участников задает противной стороне по одному вопросу, касающемуся пятилетки. На вопрос может отвечать любой из неприятельского взвода, - по собственному желанию или по назначению командира. Однако каждый должен ответить на один вопрос, и не больше как на один. Ответивший хорошо считается в строю, - ему зачитывается одно очко. Ответивший неудовлетворительно считается раненым,- ему зачитывается пол-очка, и он отправляется на санитарный пункт, там ему подлечат его ошибочки. Давший плохой ответ считается убитым, - очка ему не зачитывается. Победит тот взвод, у которого окажется больше очков» ^[18]. Совершенно очевидны недостатки подобного соревнования – углубленная проработка материала заменялась заучиванием цитат и лозунгов.

Постепенно партийное руководство пришло к пониманию низкой эффективности подобных методов учебы. 21 апреля 1934 года Обком ВКП(б) ЦЧО принял постановление «О неправильных методах проработки решений XVII съезда». В постановлении отмечалось, что некоторые парторганизации и вузы практикуют политбои, политлотреи, политудочки, «подменяя тем самым серьезное изучение решений съезде бессмысленным заучиванием шаблонных ответов». Обком ВКП(б) требовал немедленно прекратить подобные «обывательские» методы изучения материалов XVII-го съезда ^{[5, д. 129, л. 68]}. Решения партии тут же были продублированы комсомольскими организациями. Сампурский РК ВЛКСМ вынужден был констатировать, что изучение материалов XVII партийного съезда проходило крайне неудовлетворительно. Глубокая проработка решений подменялась «словесной шумихой» ^{[5, д. 129, л. 68]}. Комсомольское руководство требовало глубокой проработки «величественных» задач, поставленных съездом.

На IX съезде ВЛКСМ была поставлена задача - превращение комсомола в многомиллионную организацию. Выполняя этот лозунг, провинциальные ячейки всячески форсировали прием новых членов. Большинство принимаемых были малограмотные крестьяне и рабочие. В резолюциях съезда как важнейшая задача значилась «ликвидация» в шестимесячный срок политически неграмотных комсомольцев в деревне. Выполнить подобную задачу в столь короткий срок было невозможно. В 1931 году в областную комсомольскую организацию ЦЧО вступило около 100 000 новых членов ^{[31, с. 4]}. Тем не менее, для усвоения новыми членами азов политической грамотности было введено понятие – политминимум. После проверки усвоения политминимума комсомольцем особая комиссия вклеивала специальную марку в его членский билет ^{[2, д. 113, л. 1]}. Подобная мера должна была стимулировать образовательные усилия новых членов союза. Марка, подтверждающая усвоение политминимума, могла существенно расширить перспективы карьерного роста комсомольца.

Обучение комсомольцев политминимуму приняло характер военного похода. Это вполне соответствовало милитаризованному лексикону распространенному в молодежной организации. Все новые члены союза должны были усвоить лозунг: «Ни одного комсомольца вне похода за овладение политминимумом!» ^{[2, д. 113, л. 1]}.

Усвоению политминимума мешала традиционная «сезонность» в работе сельских организаций, поэтому формы учебы должны были быть максимально приспособленными к проведению весеннее – летних посевных работ. Оптимальными видами учебы считался политкружок во время обеденного перерыва в поле, политучеба в бригаде или ночном дежурстве. Данных о результатах подобных занятий у нас нет, но, вероятно, проводились они чисто формально.

Кроме того, каждый член союза должен был получать от руководителя задания и самостоятельный план работы. Учеба проходила группами или звеньями по 3 – 5 человек. Для повседневного наблюдения и контроля за ходом проработки политминимума в каждой ячейке выделялся специальный организатор учебы из лучших политически грамотных комсомольцев^{[2, д. 113, л. 1]}.

Программа усвоения политминимума деревенскими комсомольцами формально была дифференцирована. Сельские ячейки делились на две группы: политически грамотные и неграмотные члены союза. Политически грамотные в ходе освоения политминимума должны были усвоить четыре вопроса: 1. О партии Ленина, 2. О классовой борьбе, 3. Что такое советская власть, 4. Об очередных задачах комсомола. Для неграмотных темы были попроще: 1. Политика партии в деревне, 2. Мы вступили в период социализма, 3. ВКП(б) - партия рабочего класса ^{[13, д. 161, л. 44]}. Анализируя программы обучения, можно сделать вывод, что их содержание существенно не отличалось. Пропагандисты, сами не обладавшие особой грамотностью, не были способны учитывать разный образовательный уровень учащихся. Качество преподавания политминимума был низким на всех этапах обучения.

Партия неоднократно напоминала комсомольским организациям, что содержание политучебы должно быть неразрывно связано с практической общественной работой, с хозяйственно – политическими кампаниями. Проработка любой темы или вопроса была направлена на решение хозяйственных задач. Преподавание в школах в регионах сплошной коллективизации проходило под лозунгом: «лицом к колхозам». Ставилась задача изучать свой район, его естественно – исторические и социально – бытовые условия ^{[3, д. 215, л. 9]}. В Токаревском районе комсомольцы при школе Кочетовского сельского совета организовали круглосуточную сортировку 1330 центнеров семян, собрали попон для лошадей 35 штук ^{[9, д. 47, л. 1]}. Следует отметить, что в начале 1930-х годов участие в социалистическом строительстве было абсолютным приоритетом в деятельности союза.

В 1930-е годы основным средством массовой информации была печать. В 1933 году обком ВЛКСМ ЦЧО отмечал, что большинство районных организаций очень мало уделяли внимания работе с печатью. Директива обкома ВЛКСМ о включении в подписную кампанию по охвату новых читателей комсомольской печатью выполнялась крайне слабо. В результате «бездеятельности» на местах контрольные цифры в области по основным комсомольским журналам систематически не выполнялись. Например, на журнал «Юный Коммунист» задание было 700 экземпляров, а выписали всего 490 человек, на «Интернационал Молодежи» из задания на 400 экземпляров только - 197. Обком комсомола призывал развернуть массовую работу среди молодежи вокруг этих журналов. Было дано задание: в каждой ячейке назначить специального человека, который должен заниматься подпиской на печать среди комсомольской и беспартийной молодежи. Методами работы с печатью рекомендовались коллективные читки и проработки содержания материалов ^{[1, д. 31, л. 21]}. Несмотря на пропаганду чтения газет, многие комсомольцы использовали их лишь как бумагу для курения.

Немалая роль в политическом просвещении отводилась чтению художественной литературы. Для политической учебы выбирались только идеологически «правильные» произведения. В школах программу по литературе изменили в сторону изучения художественных произведений, отображающих жизнь, быт и работу в коллективных хозяйствах, и героическую борьбу трудящихся на фронте сплошной коллективизации.

В 1931 году ЦК ВЛКСМ раскритиковал издательство «Молодая гвардия за выпуск политически «вредных» произведений. Партия рекомендовала комсомольскому издательству печатать только те произведения, которые мобилизуют молодежь, воспитывают её в духе марксизма – ленинизма. Особое внимание в содержании юношеской литературы должно быть направлено на воспитание в комсомольцах духа непримиримости ко всем уклонам от генеральной линии партии ^{[21, с. 142]}.

Тематика художественной литературы, которую читали комсомольцы, включала в себя революцию, гражданскую войну, коллективизацию. В 1935 году Токаревский РК ВЛКСМ направил в отдел крестьянской молодежи ЦК комсомола запрос на следующие произведения: Д. Фурманов «Чапаев», А. Фадеев «Разгром», М. Шолохов «Поднятая целина», «Тихий Дон», Ф. Панферов «Бруски», А. Новиков – Прибой «Цусима», К. Федин «Города и годы» ^{[1, д. 31, л. 4]}. Однако, несмотря на призывы руководства, большинство сельских комсомольцев вообще не читали художественную литературу.

Одним из наиболее слабых мест системы политического просвещения была плохая методическая подготовка пропагандистов. Зачастую руководители кружков и школ совершенно не имели навыков преподавания. Партийные организации систематически посылали методические указания на места, однако эффективность преподавания оставалась низкой. В 1931 году обком и областная КК ВКП(б) направили методическое письмо по проработке решений январского партийного пленума. В нем давались типичные педагогические рекомендации для организации политвоспитания. При проработке материала рекомендовалось использовать следующий метод: перед занятием руководитель школы или кружка должен был сделать вступление на 20 – 30 минут, после чего происходила живая развернутая беседа по прослушанным вопросам. Особенно подчеркивалось, что слушателям кружка или школы необходимо самостоятельно проработать материал на дому. Перед занятием руководитель обязан был каждому учащемуся разъяснить план занятия, указать список литературы и газет ^{[3, д. 215, л. 12]}. Несмотря на постоянные призывы партии и комсомола, большинство обучающихся приходило на занятия неподготовленными. Широкое распространение имели настроения типа: «Затем и ходим в кружок, чтобы подработать» ^{[13, д. 46, л. 14]}. Из - за сильной загруженности многие комсомольцы просто не имели время для подготовки к занятиям.

К середине 1930-х годов в образовании наметился постепенный переход к традиционным методам обучения. В 1935 году обком ВЛКСМ рекомендовал пропагандистам создавать школьную атмосферу в кружках и политшколах. Преподавателям вменялось в обязанность составление конспекта, использование на занятиях географических карт и наглядных пособий. В качестве способа преподавания сильным пропагандистам рекомендовалось использовать лекционный метод, более слабым – читки и разбор по пунктам ^{[15, д. 149, л. 27]}.

Загруженность комсомольцев различными хозяйственно – политическими кампаниями приводила к тому, что райкомы партии и комсомола мало внимания уделяли организации политического просвещения. В 1933 году обком ВЛКСМ в очередной раз принял постановление о политучебе в комсомоле, где констатировалось, что во многих РК КСМ нет культпропа, который отвечал бы за постановку работы школы и кружков. Оперативное руководство со стороны РК над комсомольскими политшколами и кружками было совершенно недостаточным. Особенно подчеркивалось, что райкомам необходимо конкретно и оперативно руководить комсомольской политсетью. Обком ВЛКМ указывал, что «мало одного дела «постановлять», писать хорошие резолюции, надо ПРОВЕРЯТЬ [так в тексте – И.В.], как они выполняются, как работают люди, которых РК посылал в помощь ячейкам» ^{[1, д. 28, л. 1]}.

Для системы комсомольского политпросвещения особенно характерны типичные недостатки в работе молодежного союза. Ни на одном другом направлении работы союза не было столько приписок и «очковтирательства». Комсомольское руководство сетовало по этому поводу, что многие сельские культштабы разрабатывали прекрасные планы своей деятельности, но в большинстве случаев они оставались на бумаге. В 1935 году Первомайский РК ВЛКСМ отмечал, что по официальным сведениям дела с политучебой обстоят хорошо, «а вот когда поедешь на место – разница далеко большая» ^{[10, д. 3, л. 2]}.

В первой половине 1930-х годов насущной проблемой системы политпросвещения оставалась слабая материальная база образовательного процесса. В Хоботовском районе бюро отмечало нехватку помещений для занятий. В большинстве клубов, где проходили занятия, было холодно, учащиеся сидели одетые, сельский совет не отпускал керосина для освещения ^{[16, д. 1, л. 18]}. Остро ощущался недостаток учебников и учебных пособий. В некоторых политшколах на 20 – 30 человек приходилось несколько учебников. Издание новых учебников не успевало за быстрым ростом сети политобразования. Типичный случай произошел в 1933 году. Токаревский РК ВКП(б) сделал заказы на политучебники и учебные пособия, но издательство со своей стороны их не выполнило ^{[9, д. 28, л. 12]}. В постановлении политотдела Шехманской МТС за 1934 год отмечалась, необеспеченность школ и кружков светлыми помещениями, учебниками, тетрадями, карандашами, картами ^{[7, д. 40, л. 50]}. Колхозное руководство часто не могло наладить снабжение дровами и продуктами питания.

Далеко не все комсомольцы показывали образцы примерного поведения на занятиях. В Ламском районе член союза Подосинников опоздал на час на занятие кружка по истории партии. «Комсомолец возмутительно и безобразно вел себя не занятии, делал неуместные реплики во время ответов слушателей, плевался. Требовал от руководителя быстрого завершения занятия, и когда тот предложил ему явиться к 10 часам в РК ВЛКСМ для объяснения, ответил: не могу, так как я сплю до 12 часов» ^{[8, д. 2, л. 4]}. За некомсомольское поведение Подосинников получил строгий выговор. Так как в ВЛКСМ часто принимали хулиганов с «правильным» классовым происхождением, подобное поведение было нередким.

Одной из серьезных проблем политического воспитания была низкая посещаемость в школах и кружках. В 1930 году Тамбовский окружком ВЛКСМ констатировал, что посещаемость политзанятий в деревне составляет 40 - 50% и 50 - 60 % в городе ^{[13, д. 46, л. 28]}. Большую активность городских комсомольцев в получении знаний можно объяснить лучшей организацией преподавательского процесса. И в городе, и в деревне большинство членов союза не готовились дома к занятиям и не писали конспекты.

К середине 1930-х годов наметился поворот комсомола к выполнению воспитательных функций. В мае 1935 года на XI пленуме ЦК ВЛКСМ обсуждалась беседа генерального секретаря комсомола А.В. Косарева с И.В. Сталиным. Секретарь ВЛКСМ изложил участникам пленума суть замечаний вождя по работе молодежного союза. Сталин критиковал комсомольский аппарат за механическое копирование структуры партийных комитетов. Вождь подчеркнул, что воспитание молодежи – это «острейший участок классовой борьбы». Следовательно, участие молодежи в социалистическом строительстве должно было рассматриваться как средство воспитания её в коммунистическом духе. Далее вождь раскритиковал ЦК комсомола за наличие одного отдела образования. По его мнению, необходимо было создать самостоятельные отделы высшего, среднего и начального образования ^{[22, с. 2]}.

Указания И.В. Сталина были немедленно приняты к действию руководством комсомола. Были реорганизованы отделы ЦК, обкомов и райкомов комсомола. Вместо промышленных, сельско – хозяйственных подразделений создавались отделы крестьянской, рабочей, учащейся молодежи. Обязательным было наличие сектора политучебы в каждом отделе ^{[28, с. 155]}. Легкость поворота комсомольского аппарата по первому слову руководства партии, свидетельствовала о совершенном отсутствии самостоятельности у молодежного союза.

На местах указания Сталина стали проводиться в жизнь после XI пленума ЦК ВЛКСМ. На областном совещании представителей райкомов 25 мая 1935 года секретарь обкома М.Л. Грубман сетовал на слабость работы союза по воспитанию молодежи. Комсомольский лидер подчеркивал, что на практике вместо кропотливой работы над воспитанием молодежи, организации занимались администрированием или командованием. Грубман привел примеры, когда бюро обкома обсуждало 12 – 15 вопросов, из них один или два вопроса «животрепещущие» комсомольские вопросы, а остальные 13 - хозяйственные вопросы. Следовательно, комсомольские организации занимались «чем угодно – расстановкой сил в тракторных бригадах, будке, конюшней, фермой, но только очень мало занимались культурно – массовой работой» ^{[4, д. 119, л. 3]}. Важнейшим направлением воспитания, на которое необходимо было обратить пристальное внимание, являлось политическое просвещение. Так из несомненно важной части деятельности союза политпросвещение молодежи стало фактически основной задачей ВЛКСМ.

Секретари районных комитетов были обескуражены быстрой перестройкой работы союза. С конца 1920-х годов хозяйственная деятельность ставилась во главу угла всей работы союза. Секретарь Тамбовского горкома ВЛКСМ отмечал наличие в организации настроений, что «теперь надо только книги читать, а севом, уборкой пусть другие занимаются» ^{[4, д. 119, л. 95]}. Комсомольскому руководству приходилось старательно объяснять, что воспитание – главная задача, но нельзя полностью отказываться от участия в хозяйственно – политических кампаниях. Однако внятного ответа как совместить воспитание и хозяйственную деятельность в то время не существовало. А.Косарев в инструкциях местным организациям подчеркивал: «Надо навсегда помнить основное - нам партия поручила организацию коммунистического воспитания молодежи и детей. Следовательно, каждый вопрос нашего участия в различных областях хозяйственного строительства должен рассматриваться и проводиться под углом зрения воспитания молодежи» ^{[1165, д. 9, л. 14]}.

Но особенное внимание комсомола к задачам воспитания и политического просвещения быстро сменилось поиском «врагов народа». После убийства 1 декабря 1934 года С.М. Кирова обстановка в стране стала быстро накаляться. Были «вскрыты факты антисоветских выступлений» ряда студентов ЦЧО в 1934 - 1935 гг. Они расценивались как следствие притупления классовой бдительности. В связи с этим перед комсомольскими организациями ставилась задача улучшить политпросвещение, для повышения «идейной вооруженности» членов союза в условиях обострения классовой борьбы. Политическое просвещение периода репрессий было сконцентрировано на поиске и разоблачении контрреволюционных группировок. В 1936 году пленум Сосновского РК ВЛКСМ отмечал, что «лучшим оружием в борьбе с классовым врагом, а так же в деле идейного воспитания комсомола является изучение истории партии и трудов Маркса – Энгельса – Ленина – Сталина» ^{[15, д. 166, л. 3]}. Политическое образование преподносилась не как самоцель, а как средство борьбы с врагами партии. В целом невысокий уровень преподавания в школах и кружках еще более понизился из – за агрессивной пропаганды наличия шпионов и врагов, постоянных разоблачений бывших лидеров партии.

Политическому просвещению в ВЛКСМ сложно дать однозначную оценку. Несомненно, получение хоть каких-то знаний крестьянами и рабочими в условиях всеобщей малограмотности и экономической нестабильности в стране имело положительное значение. Но система политического образования была направлена на усиление тоталитарных черт в развитии общества, «догматизировала» молодое поколение, воспитывала конформизм.

Проанализировав множество документов низовых организаций ВЛКСМ, можно сделать вывод, что в первой половине 1930 – х годов большая часть комсомольцев была слабо политически развита. Но, не давая полноценных знаний (в том числе и политических), система политобразования воспитывала послушных исполнителей директив партии.

Политическая учеба комсомольцев находилась под контролем коммунистической партии и была строго централизована. Вся система была подчинена интересам проведения политического контроля. Можно согласиться с мнением В.К. Криворученко, что коммунистический режим добивался абсолютной веры молодежи в социализм и коммунизм, во всесильность марксистско-ленинской идеологии и правоту политики партии ^{[23, с. 208]}. Партия добивалась контроля над мыслями и чувствами молодых людей. Главной задачей образования являлось не усвоение материала, а воспитание нужных правящему режиму образцов политического поведения. В годы коллективизации политпросвещение по сути превратилось в идеологическое воспитание

В провинции эффективность политического воспитания молодежи оставалась низкой. Это объяснялось слабостью пропагандистских кадров, недостатком времени и внимания со стороны партии, плохим материальным обеспечением образовательного процесса. Но в целом политический контроль над молодежью в 1930-е годы был самым сильным за всю многолетнюю историю ВЛКСМ.