Economic security as an institutional base for modernization of strategic sectors of economics of Russia and China

Развитие современных государств неизбежно связано с поиском наиболее эффективной модели обеспечения собственной экономической безопасности. Однако поиск этой модели, прежде всего, связан с определением четких национальных приоритетов развития и механизмов их реализации. В этой связи особый интерес, который возник сегодня в научном сообществе к «успехам и проблемам» экономических преобразований в экономике Китая, далеко не случаен и отражает практическую потребность в анализе тенденций трансформации роли современного государства в условиях модернизации национальной экономики.^[1]

Еще Д. И. Менделеев указывал на необходимость особого внимания к «вступлению на мировую сцену» Китая и необходимости осознания евроазиатского положения России. Во многом исторически предопределяя геополитическую роль отношений межу Россией и Китаем. ^[2]

Процессы современной модернизации экономики в России и Китае представляют собой попытку выработки особой модели развития в условиях многополярности мира, отражающей для каждой страны собственный ответ угрозам и вызовам мировой экономической системы. В этом поиске каждая страна в той или иной степени прошла непростой путь институциональных преобразований, создав как эффективные, так и неэффективные институты своего развития.

Национальные интересы («национальная мощь»), по мнению Г. Киссинджера, один из самых сложных элементов международных отношений, «чтобы их можно было точно подсчитать». Именно сочетание неверных оценок взаимоотношений между странами и внутренних заявлений в каждой стране приводило к возникновению большинства войн. Однако основное направление развития любого общества формируется с учетом его ценностей и целей, а правильность выбора является своеобразным испытанием государственной мудрости. И если философы ответственны за свою интуицию, то государственные деятелей судят по их способности сохранять свои принципы. ^[3,с.455]

Экономическая реформа в КНР изначально была направлена на реализацию собственных национальных интересов и национальных целей развития. В своей беседе с Г. Киссинджером Цянь Цичэнь четко определил выбор самого государства: «Китай начал экономическую реформу исходя из собственных интересов, а не потому, что так хотели США» ^[3,с.454]

Активный уход государства от регулирования стратегических отраслей экономики России (в т. ч. и отраслей ОПК) фактически породил состояние «институциональной ловушки» отраслевого развития национальной экономики. Восстановление позиций современного российского государства в этих сферах является достаточно сложным, но необходимым условием укрепления его экономической безопасности. Напротив, целенаправленные программы модернизации подобных отраслевых группировок в КНР привели к созданию достаточно серьезного потенциала их дальнейшего развития. Однако эти, казалось бы, противоположные процессы во времени определили предпосылки для реализации новой модели отраслевого регулирования.

Любые институциональные изменения связаны с процессом формирования новых по отношению к предыдущей институциональной структуре приоритетов и гарантий их реализации. Определение той или иной отрасли в качестве стратегической влечет за собой конкретизацию ее роли и места в структуре национальной экономики. Тем самым, всегда в той или иной степени в экономике существуют те отрасли, которые своим функционированием определяют институциональную структуру экономических отношений. Они связаны с гарантиями безопасности и обеспечением устойчивых темпов экономического роста.

В этом отношении интересна предложенная профессором Хэ Чуаньци классификация модернизации, с выделением стадий первичной, вторичной и интегрированной. ^[4,с.8] По мнению возглавляемой, им группы исследователей модернизация Китая является целенаправленной, а не спонтанной модернизацией, что является характерным для догоняющего типа модернизации. Однако не является имитацией чьей-то модели. ^[4,с.244]

Предложенная им модель тройного инновационного двигателя предполагает взаимовлияние институциональных инноваций и инноваций в образовании в т.ч. на создание «новой промышленности». ^[4,с.241] Тем самым определяя стратегические отрасли в качестве «новой промышленности» можно существенным образом ускорить процесс модернизации экономики, сконцентрировав инвестиционные возможности на ключевых направлениях развития национальной экономики. Фактически речь идет об институционализации роли стратегических отраслей в системе гарантий экономической безопасности страны, определяющей в качестве главной цели своего развития, модернизацию экономики.

Профессор Хэ Чуаньци сравнивает модернизацию экономики с «мирной мировой войной». Победитель в этой войне станет хозяином мирового рынка, контролирующим доступ к мировым ресурсам и устанавливающим новые «правила игры». Тем, кто проиграет в этой войне, уготовлена судьба зависимых стран. ^[5] Формирование новых «правил игры» свидетельствует о дальнейшей институционализации гарантий обеспечения экономической безопасности, где именно реализация национальных приоритетов в экономике становится главным условием развития самого государства. Однако это не предполагает однополярность их навязывания другим странам, а является неотъемлемым условием паритета их реализации, с учетом сложившихся мировых реалий межгосударственных отношений. По мнению профессора Фэн Юйцзюнь Россия и Китай ищут новую модель развития экономики и в этой связи, совместное экономическое развитие становится весь актуальным в новых мировых условиях. Обе страны стоят перед достаточным количеством вызовов, поэтому решение вопросов в рамках стратегического партнерства определено не только гарантиями обеспечения национальной безопасности каждой страны, но и сохранением глобального мира и региональной стабильности. ^[6] Однако поиск новой модели экономического развития не может быть реализован вне определения направлений модернизации экономики. Догоняющая модернизация не может быть признана эффективной при формировании новых конкурентных преимуществ в условиях определенного противостояния со стороны ряда стран. И для Китая, и для России этот вопрос связан с разрешением внутренних проблем региональной дифференциации своих территорий в условиях неравномерности развития отраслевых комплексов и их исторически пространственного формирования. Отсюда поиск возможностей реализации интегрального типа модернизации.

Подобная форма модернизации требует четкого определения приоритетов развития стратегических отраслей экономики. При этом преобладание экономического прагматизма над политическими амбициями критиков институциональных преобразований является важным условием проведения реформ и формирования собственной модели экономической безопасности. После событий на площади Тэньаньмэнь в 1989 г. Дэн Сяопин утверждал о том, что это испытание придает уверенность в проведении начатых реформ и необходимости больших усердий по их реализации. ^[7]

Не смотря на жесткость принятых мер в те годы, последовательность проведения реформ позволила современному Китаю определить в качестве стратегических отраслей своего развития следующие: энергосбережение и защиты окружающей среды, информационные технологии нового поколения, биотехнология, производство современного оборудования, новая энергетика, производство новых материалов и автомобилей на новых источниках энергии. Доля этих отраслей ВВП должна возрасти к 2020 г. до 15%.^[8]

Для России такими отраслями являются фармацевтика, высокотехнологичная химия, композитные и неметаллические материалы, авиационная промышленность, информационно-коммуникационные технологии, атомная промышленность и космос. При этом список отраслей может быть дополнен, исходя из мировой конъюнктуры и инициативы самих работников отраслей. ^[9]

Введение экономических санкций со стороны ряда стран в отношении России лишь подтвердило объективную необходимость формирования новой по своему качеству отраслевой структуры, где роль стратегических отраслей связана с реализацией не только модели импортозамещения, как тактической задачи, но и создания условий для стратегически важного прорыва в целом ряде направлений экономического развития.

По мнению академика Е. М. Примакова мы не может быть догоняющей страной и в сложившихся условиях необходимо сконцентрировать усилия на критически важных направления импортозамещения, где возможен этот технологический прорыв. ^[10]

Тем самым для России становится важным выбор интегрированной модели модернизации, что позволит быстрыми темпами не только вернуть государство в сферу стратегических отраслей, но и получить необходимые точки экономического роста.

Государственное регулирование стратегических отраслей экономики становится важнейшим условием не только стабилизации экономической ситуации, но и созданием условий для реализации модели экономического роста. Во многом происходит своеобразная институционализация роли самого государства, когда развитие отраслевых группировок определяет национальные приоритеты и гарантии обеспечения экономической безопасности.

Об эффективности реализации этого направления государственной экономической политики свидетельствуют общие тенденции в развитии авиапромышленности России и Китая.

Не смотря на то, что отставание китайской авиапромышленности обусловлено технологической составляющей, а российской в большей степени субъективными факторами реализации идей приватизации и дерегуляции, направления модернизации этой отрасли были схожи. Создание государством авиапромышленных корпораций стало решающим переломным моментом (не смотря на различие во времени реформ) в сохранении и дальнейшем развитии этой стратегической отрасли. Кроме того был учтен фактор двойного назначения продукции, что в свою очередь решает вопросы экономической и национальной безопасности в целом.

В КНР концентрация капитала в двух корпорациях AVIC I и AVIC II привела к объединению более чем 100 промышленных предприятий, 33 научно-исследовательских институтов, 42 других филиалов и институтов с общей численностью около 450 тыс. служащих. ^[11]

Для России это был технологический прорыв (создание Объединенной авиационной корпорации), когда за все годы реформ впервые начали производиться новые самолеты SSJ - 100 и разрабатывается перспективная модель МС - 21.

В Китае были разработаны проекты собственных самолетов ARJ 21 и C 919. Однако существуют и определенные проблемы с их реализацией. Само противостояние с крупнейшими производителями авиационной техники Boeing и Airbus не может быть рассмотрено с позиций стихийности развития этой стратегически важной отрасли для экономики обоих государств. Здесь необходима целенаправленная государственная политика в т. ч. в рамках межгосударственного сотрудничества. Для России важно вернуть свой региональный рынок перевозок, а для Китая стать менее зависимым от западных производителей. Определенные возможности открывает азиатско-тихоокеанский рынок. И как показывает практика, своевременность государственной поддержки подобных отраслевых группировок создает объективные условия для формирования определенных конкурентных преимуществ отраслевого развития.

Благодаря соответствующей государственной политике Россия и Китай при всех своих внутренних трудностях, поставили в некоторую технологическую зависимость крупнейшие авиационные корпорации Boeing и Airbus от поставки им комплектующих. Так, российское объединение ВСМПО-АВИСМА поставляет около 60% авиационного титана Airbus и около 40% Boeing. При этом инвестиционная программа на 2014 г. составляла 9, 673 млрд. руб. ^[12]

У каждой страны накоплен собственный опыт работы с крупнейшими авиационными корпорациями. Так, например в 2008 г. Airbus открыл совместное с Китаем предприятие по финальной сборке своих самолетов в Тяньцзине. С 2009 г. по 2012 г. было собрано более 100 самолетов А 319 и А 320. ^[13]

В этом контексте весьма интересным представляется предложение китайской компании O-Bay о создании производства российских SSJ-100 на территории провинции Хэнань. Общая сумма контракта на производство 100 самолетов до 2016 г. оценивается в 3,45 млрд. долл. ^[15]

Но из имеющих реальную базу для реализации проектов следует считать создание совместного среднемагистрального самолета на базе самолета МС-21, вместимостью 250-300 чел. и дальностью полета до 12 тыс. км. А так же проект по созданию транспортного вертолета на базе российского Ми-26. ^[15] Обозначенные проекты во многом отражают потребности и возможности обеих стран в реализации своих приоритетов в освоении современного авиационного рынка.

Не менее важными следует считать рассмотрение проектов в сфере развития транспортной инфраструктуры, в т.ч. создания высокоскоростных железных дорог.

Все это является объективными примерами возможности создания российско-китайского альянса в стратегических отраслях экономики.

При всех своих институциональных проблемах изменения структуры экономики обе страны стремятся сегодня к реализации собственных моделей экономического развития. В условиях определенного противостояния со стороны ряда западных стран в отношениях с Россией достаточно важно сохранить баланс международных интересов. Необходимо формирование общей системы защиты собственных национальных приоритетов развития от возможных мировых экономических потрясений. Переход от модели догоняющей модернизации к более эффективным ее моделям требует реализации принципов взаимовыгодных отношений между странами и создание соответствующих экономических альянсов.

Критики подобных альянсов ссылаются на опасность для России оказаться на второстепенных ролях, что грозит ее определенными территориальными потерями. ^[16]

Однако в действительности экономический альянс России и Китая нарушает однополярную модель, предлагаемую современному миру США и естественно, будет встречен её сторонниками соответствующим противодействием. Но для России и Китая подобный альянс это реальная возможность реализации интегрированной модели модернизации своих экономик, в рамках гарантий обеспечения собственной экономической безопасности.