Crisis of Regional Bodies of the Communist Party of the Soviet Union During Perestroika (the Case Study of the Tambov Region)

Одним из наиболее интересных и уникальных периодов в советской истории и в истории КПСС по праву является перестройка. С одной стороны, именно тогда стала формироваться современная политическая система, возникла многопартийность, началась модернизация многих сфер жизни советского общества, проводником которой являлись Генеральный секретарь ЦК КПСС и его окружение. С другой, в рамках принципиально иной политической парадигмы КПСС оказалась нежизнеспособной. На заключительном этапе реформ происходило постепенное крушение партии-монолита. В конце августа 1991 г. её центральные и областные структуры фактически прекратили своё многолетнее существование.

В первые годы перестройки партийные организации Тамбовской области в целом сумели избежать серьезных организационных и идеологических проблем, не испытывая недостатка в желающих вступить в её ряды. По данным на 1 января 1987 г. они насчитывали 99974 коммуниста и кандидата в члены КПСС. За 1986 г. партия в регионе обрела 2807 новых членов.^[1] В то время как из нее были исключены или выбыли лишь 698 человек (число выбывших по собственному желанию равнялось 8).^[2]

Социальный состав местной партийной организации был таковым. Среди членов партии превалировали рабочие (44,1%), доля крестьян составляла 19,4%, число государственных служащих и представителей остальных категорий граждан равнялось 36,5%. Около трети тамбовских партийцев были женщинами (31,7%).^[1] Для всей Коммунистической партии, приём в которую в основном осуществлялся по разнарядке, в целом характерна подобная структура. Основной акцент делался на вступление в КПСС рабочих, которые в соответствии с официальной идеологией провозглашались представителями класса-гегемона.

Геронтократия периода позднего СССР отразилась и в «старении» правящей партии в целом. Не была исключением и региональная организация КПСС. Если провести возрастной анализ, то в основном преобладали люди в возрасте старше 60 лет (24,1%) и от 51 до 60 лет (21,8%). Коммунистов в возрасте от 41 до 50 лет было 19,2%, удельный вес людей от 31 до 40 лет составлял 20,5%, от 26 до 30 лет – 10,1%, от 21 года до 25 лет – 4,2%, не достигших двадцатилетия – всего лишь 0,16%.^[1] Из тех, кто получил партбилет в 1986 году, чуть более половины (53,3%) были рабочими.^[3]

Хоть де-юре властные полномочия принадлежали Советам различных уровней, партийные организации обладали всей полнотой власти в регионе. Руководство обкома единолично решало все хозяйственные, политические и кадровые вопросы. Подобная ситуация была характерна для всего СССР. Несмотря на то, что в Конституции декларировался ленинский принцип полновластия Советов, все законы, постановления и указы готовились и санкционировались партийной верхушкой. Деятельность государственного аппарата в общесоюзном масштабе подлежала тотальному контролю со стороны ЦК КПСС и его рабочих органов – Политбюро и Секретариата.^{[4, с. 405]}

Все Советы в течение десятилетий исправно исполняли роль придатка соответствующих их уровню парткомов.^{[5, с. 15]} Их персональный состав утверждался на бюро комитетов различных уровней, проходя формальный процесс одобрения в результате безальтернативных выборов. Лояльность коммунистическому режиму, а потом уже деловые качества, являлись основными критериями социальной мобильности и карьерного роста.

Сложившаяся система, основанная на неограниченной власти парткомов, прямой подмене функций государственных и хозяйственных органов, снижала эффективность управления, порождая ряд негативных тенденций.^{[6, с. 189]}

Многие Советы и депутаты, лишенные реальных полномочий, а соответственно и мотивации, фактически бездействовали. Например, в секретном документе «из доклада первого секретаря Мичуринского горкома КПСС Ф. И. Сушкова на пленуме горкома» (28 марта 1987 года) шла речь о том, что большинство депутатов Советов Мичуринского района даже перестали вести приемы избирателей, полностью утратив связь с жителями своих округов.^{[7, с. 59]} Тогда же на пленуме в своем выступлении второй секретарь Мордовского райкома КПСС В. Г. Ульянов отметил, что «отчеты многих депутатов проводятся нерегулярно, а если и проводятся, то зачастую формально».^{[7, с. 67]}

О возвращение всей власти Советам и разграничении функций партийных, государственных и хозяйственных органов впервые было заявлено в феврале-марте 1986 г. на XXVII съезде КПСС.^{[8, с. 6-7]} Летом 1986 г. было принято специальное совместное постановление ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета СССР и Совета Министров СССР, в котором шла речь об активизации работы Советов, расширении их прав и полномочий. Этот документ фактически стал своего рода указом нижестоящим партийным комитетам не вмешиваться в деятельность Советов по решению хозяйственных проблем.^{[9, с. 1-2]} Свидетельством решимости в осуществлении этой декларации стал отказ М. С. Горбачева от традиционного совмещения поста Генерального секретаря ЦК КПСС с постом Председателя Президиума Верховного Совета СССР.

На том же съезде констатировалось наличие застойных тенденций в социально-экономической сфере, подвергся осуждению прежний консерватизм советского руководства, основанный на бюрократизме и командно-административных методах управления.^{[8, с. 8-9]}

Первоначально политика М. С. Горбачева была встречена широкими слоями населения с воодушевлением. Желание давно назревших перемен стало определяющей силой поддержки перестроечных процессов. Число коммунистов в регионе продолжало расти, и на 1 января 1988 г. достигло цифры в 100028 чел.^[10] Это отчасти связано с надеждами тамбовчан на новый политический курс руководства страны и КПСС, с их стремлением стать непосредственными участниками проводимых реформ. Об оптимистическом отношении к переменам и фактическом одобрении политики М. С. Горбачева свидетельствуют результаты исследований. Согласно итогам социологического опроса, который проводился в марте 1987 г. в Тамбове и в котором приняли участие 1395 чел., большинство респондентов (74%) посчитали перестройку полезной и необходимой мерой. Однако в то же время в ответах опрошенных уже звучало явное негативное отношение к реализации реформаторской политики на практике. Например, 90% участников опроса посчитали, что происходит подмена реальных дел разговорами о перестройке и ускорении, а новый курс искажается или даже дискредитируется.^{[7, с. 77-78]}

Начало 1988 г. можно назвать пиком численности тамбовской парторганизации, порогом её стабильного роста. С этого момента последовало постепенное, а вскоре и резкое снижение её состава, причиной которого стало такое же резкое падение ее имиджа.^[11] За 1988 г. она потеряла 720 чел. или 0,7%.^[12] Кредит доверия к партии и к её новому курсу, который не приносил заветные плоды, на фоне ухудшения социально-экономического положения и углубления политической реформы, сокращался, и на смену воодушевлению постепенно приходили пессимизм и разочарование.

Нельзя утверждать, что партийные власти совершенно не пытались изменить привычный бюрократический стиль работы. Хотя коренных преобразований в сфере методики управления в регионе так и не произошло, некоторые заметные и заслуживающие внимания усилия, направленные на ослабление партийного диктата, повышение влияния советских и общественных органов, развитие внутрипартийной демократии, все же имели место быть.

Так, со стороны партии усилилась деятельность, направленная на расширение социальной демократии и общественной активности. В основном она ограничивалась поддержкой уже существовавших в рамках коммунистической модели движений и новых общественных организаций, призванных продвигать официальную идеологию. К числу первых можно отнести систему женсоветов. Ко второй категории – созданную в феврале 1987 г. организацию ветеранов войны и труда.

В соответствии с решениями XXVII съезда КПСС и постановлением бюро обкома от 16 декабря 1986 г. на территории региона формировались женсоветы, ставшие самым массовым общественным движением, отстаивающим права женщин.^[13] В постановлении говорилось, что «Советы женщин должны быть активными помощниками партийных организаций в приобщении женщин к общественно-политической жизни».^[14] Также их целью являлось решение социальных, производственных и идейно-нравственных задач, содействие развитию способностей самих женщин, успешному выполнению материнских и семейных обязанностей, защите их интересов. К апрелю 1989 г. женское движение в регионе объединяло более 60 тысяч тамбовских женщин.

16 апреля 1987 г. прошла областная учредительная конференция ветеранов войны и труда.^[15] Создавая и поддерживая данную организацию, власть стремилась использовать энергию наиболее лояльного к существовавшему режиму поколения в идеологических и воспитательно-патриотических целях.

К началу конференции было создано более 1200 низовых Советов ветеранов, 33 районных и городских ветеранских организаций. Было проведено 12300 собраний и конференций, в которых участвовали свыше 173 тысяч ветеранов.^[16] Их активность областные партийные структуры в будущем не раз использовали в борьбе с оппозиционными структурами.

Еще задолго до XIX партийной конференции, на которой был взят курс на политическую реформу, применялись осторожные попытки демократизации политической системы. Конкурентные выборы и выборы по многомандатным округам в порядке эксперимента проходили летом 1987 г. в ряде республик и регионов. Например, 21 июня 1987 г. состоялись выборы в местные Советы Мордовского района области. В результате создания многомандатных округов у избирателей появилась возможность выбирать депутатов из более широкого спектра кандидатов.^[17]

Партийные органы тогда так и не смогли уйти от привычной практики разнарядок. В секретном плане организационных и агитационно-пропагандистских мероприятий Мордовского райкома КПСС в связи с предстоящими выборами прямо говорилось, что будущий депутатский корпус должен соответствовать социальному составу населения. В то же время рекомендовалось выдвигать большее количество кандидатов, отказаться от выдвижения руководителей райисполкома, обращать внимание в первую очередь не на положение, а на деловые и моральные качества претендентов. Во многих округах при выдвижении рассматривалась уже ни одна, как ранее, а нескольких кандидатур.^{[7, с. 61-63]}

Первая попытка организации конкурентных выборов в области закончилась неудачно - почти не использовалась предоставленная законом возможность выдвижения по месту жительства. Из 130 кандидатур в депутаты поселковых и сельских Советов только две были выдвинуты на сходах граждан. Имелась серьезная путаница в процедурных вопросах, фактически провалилась организация массовых предвыборных мероприятий.^[18]

Другим итогом уже упоминавшейся XIX партконференции стала масштабная работа по реорганизации партийных комитетов. Структурные трансформации затронули тамбовский обком. Ликвидации подлежали 6 отделов, штат ответственных работников сократился на 30% (со 100 до 70 чел.). Количество работников аппарата Тамбовского горкома уменьшилось на 14%.^[19] Было сокращено число совещаний и вызовов руководителей и секретарей парторганизаций в руководящие партийные органы, уменьшился бумагооборот советских и хозяйственных органов с партийными, стали организовываться опросы общественного мнения.^[20]

На руководящие должности стали чаще выдвигаться беспартийные. К концу 1988 г. в номенклатуре обкома 17 человек не имели партийной принадлежности. Была проделана некоторая работа по очищению кадрового корпуса от скомпрометировавших себя лиц. За 1986-1988 гг. по этой причине около 60 работников номенклатуры обкома были освобождены от своих должностей.

В рамках развития внутрипартийной демократизации в 1987-1988 гг. 2875 руководителей различных звеньев избирались на конкурентной основе.^[21] Правда, в основном это касалось секретарей «первичек» и руководителей некоторых организаций и колхозов. Высшее руководство области во главе с первым секретарем на конкурентные выборы, за редким исключением, так и не пошло.^{[22, с. 100-101]}

Вышеперечисленные нововведения, ставшие ответом, зачастую формальным, на требования всесоюзного руководства, так и не смогли существенно изменить привычный авторитарный, бюрократический стиль работы обкома. Многие положения XXVII съезда и XIX Всесоюзной партийной конференции, касающиеся реструктуризации партийного аппарата и перехода к политическим методам руководства, только декларировались на словах. Фактически во всех секретных документах обкома, горкомов и райкомов говорилось о существенных недостатках в методах работы и фактическом искажении перестройки. Например, в ноябре 1987 г. колхозники из Уваровского района жаловались на то, что вышестоящие партийные, советские, сельскохозяйственные органы продолжают вмешиваться в дела хозяйств, регламентируют их деятельность, нарушают демократические основы управления.^[23]

Руководство обкома признавало наличие серьёзных негативных тенденций в своей работе. Первый секретарь обкома Е. М. Подольский не раз констатировал, что в регионе заметных сдвигов в перестройке идеологической работы пока так и не произошло. Первое лицо в регионе не отрицал и факт того, что бюро обкома нередко подменяет советские органы.^[24]

Данную тенденцию подтверждают результаты социологического исследования, датированного ноябрём 1987 г. Его объектом стали ответственные работники обкома, горкомов и райкомов КПСС. 72,3% из числа опрошенных посчитали, что перестроечные процессы только начались и о результатах говорить рано, 17,9% высказали мнение, что к перестройке пока вообще не приступили. 47,7% охарактеризовали деятельность бюро обкома по руководству процессами перестройки недостаточно эффективной, 13,6% - низкой. Участники исследования посчитали, что работники отделов обкома КПСС не оказывают необходимой помощи горкомам, райкомам и особенно первичным организациям, нередко занимая позицию контролера, а не помощника. Около половины респондентов дали такие характеристики методам работы обкома, как приверженность к кабинетно-бумажному стилю работы, командование и администрирование в партийной работе.^[25]

Началом кризиса тамбовских структур КПСС стал 1989 г. Тревожным сигналом для аппарата стало снижение численности региональной парторганизации на 1547 чел. В 1989 г. впервые за долгие годы число вступивших в партию (1626 чел.) и число покинувших ее ряды (1561 чел.) практически уравнялось.^[26] Сократилась доля рабочих, принятых кандидатами в КПСС.^[26] Партия, долгие годы позиционировавшая себя, в первую очередь, как партия пролетариата, начала терять доверие своей основной, самой многочисленной группы поддержки.

Число людей, у которых политика перестройки вызывала разочарование, стремительно увеличивалось. Продолжало ухудшаться социально-экономическое положение, росли националистические настроения, усиливался процесс децентрализации власти, обострилась криминогенная обстановка.

Сведения, касающиеся положения с продовольствием и товарами массового потребления, с каждым месяцем становились всё более пессимистическими. Н. И. Апенов, секретарь Сосновского РК КПСС, на совещании секретарей горкомов и райкомов области 24 ноября 1990 г. говорил о том, что трудности с продовольствием дошли до предела, люди стоят в очередях с 6 утра до позднего вечера, в связи с чем райсовет принял решение с 1 декабря ввести талоны на хлеб.^{[7, с. 436]}

На третьей сессии областного Совета (18 января 1991 г.) положение на потребительском рынке характеризовалось уже как критическое. Перебои в торговле практически всеми видами продуктов питания стали нормой, даже такие товары, как мука, рыбные консервы и яйца, с которыми ранее проблем не возникало, становились все менее доступными для потребителя.^[27]

Продовольственный коллапс стал основной причиной стремительного падения авторитета власти и раздражения в целом лояльного к ней населения. В основном большинство жителей области волновали не политические, а социально-экономические проблемы, о чем свидетельствуют, например, многочисленные письма и жалобы, направленные в адрес обкома и облсовета или прозвучавшие в ходе собраний избирателей. Тамбовчане возмущались отсутствием товаров, ростом преступности, падением трудовой дисциплины, призывая власти перейти от деклараций к реальным действиям.

«В наших магазинах нет товаров. Нет холодильников, стиральных машин, мебели, одежды, обуви», - сетовала на одной из таких встреч жительница Мичуринского района Л. И. Рогатина.^[28] С. А. Богданов из Мордовского района жаловался на то, что в сельские магазины поступает очень мало продовольствия, кондитерских изделий, а сельские ребятишки уже давно забыли вкус конфет.^[29]

На смену оптимизму и эйфории приходила глубокая апатия. Авторитет КПСС, которая в глазах населения несла всю ответственность за происходящее, таял на глазах, неизбежно вызывая рост антикоммунистических настроений.

Налицо были и другие малоприятные для партийных структур тенденции. Снижался авторитет партии среди членов ВЛКСМ, ее «верного помощника и резерва». В 1989 г. удельный вес комсомольцев в новом партийном пополнении сократился на 7,5%.^[29] Уже в конце 1988 г. состояние ВЛКСМ региона вызывало серьезное опасение у его руководителей. Лектор Тамбовского обкома ВЛКСМ А. И. Соловьев 16 декабря 1988 г. на пленуме обкома комсомола отмечал, что ситуацию в региональных комсомольских организациях можно считать предкризисной. По его словам, комсомол покидали лучшие, критически мыслящие ребята.^[30] Но если тогда Соловьев говорил о том, что ВЛКСМ еще себя не изжил, то в мае 1991 г. областные комсомольские организации, за последние полтора года растерявшие четверть своего численного состава, находились в состоянии глубокого кризиса, ставшего закономерным следствием идеологического упадка коммунистической модели. К тому времени многие первичные организации утратили свой авторитет или вообще были ликвидированы, не отвечая запросам молодёжи и де-факто лишившись всякого смысла на дальнейшее существование.^[31]

В то же время усилился процесс старения региональной партийной организации. Если сравнить число пенсионеров-партийцев в возрасте более 60 лет в 1986 и в 1990 году, то оно выросло с 23,1% до 28,3%.^[32] В январе 1991 г. пенсионеры составили уже 29,9% от общего числа коммунистов области.^[33]

Кризис КПСС происходил в атмосфере обостряющейся политической борьбы. С первых лет перестройки во многих республиках и регионах СССР возникали различные неформальные объединения, многие из которых со временем обретали оппозиционную политическую окраску и стремительно радикализировались.

В Тамбовской области такой организацией стало созданное в начале 1989 г. отделение историко-просветительского общества «Мемориал». Поначалу его члены позиционировали себя в качестве приверженцев официальной перестроечной политики. К середине 1990 г. они окончательно переформатировались в оппозиционную политическую организацию. Перейдя с позиций реформаторского крыла КПСС на антисоциалистические убеждения, тамбовские неформалы стали выступать за лишение КПСС монополии на власть.^[34]

Оппозиционность объединения предопределило и несогласие с политической линией руководства областными структурами КПСС, которое, по их мнению, тормозило перестроечные процессы, и стремление обкома взять «Мемориал» под опеку, и нежелание первых лиц области идти на диалог с демократическим движением, и ряд субъективных причин. С самого начала существования отделения началась его жесткая конфронтация с обкомом, руководство которого воспринимало его как попытку создания параллельных КПСС структур.

В условиях продовольственного кризиса практика спецраспределения и высокие зарплаты партийных чиновников вызывали у простых людей особое раздражение. Отчасти поэтому особому осуждению со стороны неформалов подвергались привилегии областной номенклатуры. Излюбленной темой пресс-бюллетеня тамбовского «Мемориала» «Содействие» стали «низкие цены и качественные блюда» в обкомовской столовой, «обкомовские волги и дачи».

Настоящий раскол КПСС стал очевиден в преддверии XXVIII съезда, которому из-за внутренних противоречий даже не удалось утвердить программу партии. Через несколько дней после этих событий девять тамбовских коммунистов, активных членов «Мемориала», демонстративно покинули ряды КПСС, призывая остальных последовать их примеру.^{[7, с. 406-407]} «Мы одними из первых подняли свой голос в защиту социальной справедливости, подлинной гласности и демократии в нашей области. Клевета и травля, обвинения в антипартийности и преследования по службе обрушились на нас за это. Мы держались и верили, что партия нуждается в искренних сторонниках перестройки. Тем горше было наблюдать, как областная партийно-хозяйственная верхушка безнаказанно саботировала перестройку, обряжаясь в ее одежды, выдавала себя за «друзей» - так покинувшие партийные ряды мотивировали свой поступок.^[35]

КПСС к этому времени уже потеряла статус правящей партии – в марте 1990 г. была отменена 6-я статья Конституции «о руководящей и направляющей силе», спустя полгода принят союзный закон «Об общественных объединениях», окончательно закрепивший наличие многопартийности в государстве. На территории области развернули свою деятельность региональные отделения большинства крупных политических партий. В конце 1990 г. на местном уровне по аналогии с всесоюзным они объединились в созданное в противовес КПСС движение «Демократическая Россия».

В этот период начался массовый выход из КПСС её рядовых членов. В 1990 г. из партии в области были исключены или выбыли 8727 человек (около 9% от ее состава) или в 5,6 раз больше, чем в 1989 г. Среди сдавших партийные билеты преобладали рабочие (50,6%) и государственные служащие (30,2%). С меньшей охотой с партией расставались более лояльные крестьяне (5,7%) и пенсионеры (12%).^[36]

В некоторых парторганизациях практически не применялись хоть какие-то попытки притормозить этот процесс, удержать колеблющихся, разобраться с их мотивацией. Так, в парторганизации колхоза «Страна Советов» Мучкапского района на собрании одновременно рассматривались персональные дела 23 коммунистов, 6 из которых подали заявления о выходе из партии в тот же день. В итоге без какого-либо изучения причин и детального обсуждения, минуя цеховые парторганизации и партгруппы, было принято решение о выбытии из членов КПСС по личному заявлению.^[36]

Выбывшие аргументировали своё решение несогласием с политикой партии, снижением её авторитета, нежеланием выполнять партийные обязанности. В заявлениях рядовых коммунистов, особенно тех, кто состоял в партии долгие годы, звучало горькое разочарование. Так, член КПСС с 1946 г. В. Брянцев свой уход аргументировал следующим образом: «Народ уже не верит тем словам и обещаниям, которые дает глава партии т. Горбачев в течение 5 лет перестройки. Мы, как нам говорили, слышали раньше: «Коммунизм виден на горизонте». Теперь КПСС говорит: «Строим социализм гуманный». Что это такое, народ не знает. Повышение розничных цен, в том числе и на хлеб, намечаемое с 1 января 1991 г., сделают жизнь низкооплачиваемых людей, нас, пенсионеров, нищенской в полном смысле этого слова».^{[7, с. 419-420]}

Или заявление коммунистки В. А. Жировой в первичную партийную организацию Котовского лакокрасочного завода: «Прошу лишить меня членства КПСС. В партии состояла 25 лет. Но за последнее время пришла к выводу: кто вышел из партии, тому определенные блага положены – дефицит (мебель, стенки, гарнитуры спальные), внимание, уважение и прочее. А к коммунистам и к тем, кто работает с основания завода, кроме поощрения почетной грамотой и медалью «Ветеран труда», отношение наплевательское».^{[7, с. 444]}

Хоть представители обкома зачастую и именовали своих недавних товарищей по партии перевертышами, карьеристами, и проходимцами, заявления об укреплении партийных рядов и освобождении от лишнего «балласта», утратившего связь с партией, скорее носили сугубо декларативный характер.

Как следствие, снизился уровень партийной дисциплины. Значительно возросло число коммунистов, не уплачивавших членские взносы. В некоторых первичных организациях число неплательщиков колебалось от 25 до 60%.^[37] Основной причиной неуплаты они прямо называли нежелание состоять в рядах КПСС (64,5%). В некоторых горкомах и райкомах перестали проводиться пленумы, а в партийных ячейках собрания. Многие коммунисты совершенно перестали заниматься общественной работой.^[38]

«Партийный исход» продолжился и в следующем году. За первое полугодие 1991 г. в КПСС были приняты всего 83 человека, притом исключено 2903. Многие покидали партию без какого-либо объяснения причин.^{[7, с. 541-543]}

Безнадёжность состояния тамбовской организации КПСС стала очевидной в период президентской кампании 1991 г. Хотя область не стала основным регионом поддержки Б. Н. Ельцина, выборы продемонстрировали, что тамбовские партийные структуры находятся в кризисном, деморализованном состоянии. Партаппарат практически повсеместно проявил инертность и безразличие.

В руководящих органах области после победы Б. Н. Ельцина доминировали пораженческие настроения. Буквально через неделю после выборов второй секретарь Пичаевского райкома партии В. Н. Лежнев на заседании бюро обкома КПСС прямо заявил о том, что население региона ненавидит коммунистов.^[39] Первый секретарь Уваровского горкома М. В. Нистратов высказал мнение, что партия в скором времени окажется вне закона, и что коммунисты могут стать не только объектом критики, но травли и расправы.^[40] Подобные высказывания допускали и другие руководители.

Указ президента РСФСР Б. Н. Ельцина «О прекращении деятельности организационных структур политических партий и массовых общественных движений в государственных органах, учреждениях и организациях РСФСР» от 20 июля 1991 г., направленный против КПСС, ускорил распад первичных партийных организаций, цементирующего основания партии. Для КПСС он по существу означал полный крах её политического существования.

Победа Б. Н. Ельцина и его сторонников спровоцировали вынужденную отставку ряда крупных партийных чиновников, которые не могли не понимать, что окончательный уход с политической арены КПСС - вопрос ближайшего времени. В поисках «лучшей доли», решив не дожидаться развязки, они уходили в коммерческие структуры, становились директорами крупных предприятий или оставались руководить Советами или их исполкомами. Так, Е. М. Подольский в августе 1991 г., всего за несколько дней до ГКЧП, «по состоянию здоровья» сложил с себя полномочия первого секретаря обкома и председателя областного Совета, став заместителем генерального директора объединения «Тамбовагромонтаж». Его примеру последовали 13 первых секретарей горкомов и райкомов области, большинство из которых остались председателями местных Советов.^[41]

Правда, даже в критической ситуации последних месяцев 1991 г. КПСС по-прежнему оставалась самой крупной политической силой в государстве. Компартия, несмотря на значительные потери, в разы превосходила по численности структуры всех вместе взятых демократических партий и организаций.

Все бразды правления в Тамбовской области еще оставались в руках у руководителей обкома. В результате выборов в местные Советы 1990 г. им и их соратникам удалось занять все ключевые позиции в руководстве областного Совета и облисполкома. Несмотря на свою активность, немногочисленная тамбовская оппозиция фактически никаких рычагов власти и ресурсов в своих руках не имела. Вероятно, если бы не ГКЧП, окончательная победа Б. Н. Ельцина и формирование новой управленческой структуры, лидеры местного демократического движения вряд ли в ближайшей перспективе сумели бы так успешно влиться в состав тамбовской политической элиты.

Выводы:

На начальном этапе горбачевских реформ партийные структуры Тамбовской области находились в удовлетворительном состоянии. Росло количество коммунистов, перестроечная политика, обещавшая серьезные политические и социально-экономические преобразования, находила понимание среди рядовых партийцев и беспартийных.

В соответствии с генеральной линией КПСС произошли изменения, направленные на развитие внутрипартийной демократии, повышение влияния советских органов. Но данные новшества не смогли существенно повлиять на привычный бюрократический, авторитарный стиль работы обкома. Радикально реструктуризировать партийный аппарат и перейти к политическим методам руководства так и не удалось.

В скором времени начался быстрый процесс распада КПСС в целом и региональной организации в частности, проявлявшийся в массовом выходе коммунистов из партии, фактической ликвидации многих «первичек». Компартия в области потеряла доверие значительной части населения, которые в первую очередь связывали именно с ней все происходившие в стране негативные процессы.

Кризис партии стал следствием целого комплекса причин: тяжелое социально-экономическое положение, внутрипартийные противоречия, углубление политической реформы, лишившей КПСС статуса правящей партии, рост антикоммунистических настроений, передача власти Советам и движение в сторону парламентаризма и многопартийности. Свою лепту в дело ликвидации Компартии внесли члены неформальных общественных организаций и оппозиционных партий, активно выступавших против её политической монополии. В условиях реальной политической конкуренции КПСС оказалась нежизнеспособной. Логическим завершением этого процесса стал официальный запрет её деятельности.