“They Work Like a Good Warsaw Elevator: From Morning till Deep Night”: Child and Teenager Prostitution in the Russian Empire and the USSR in the Late XIX – Early XX centuries.

Boltaevskii Andrei Andreevich PhD in History associate professor of the Department of Philosophical and Socio-Humanitarian Disciplines at Moscow State University of Food Production 129085, Russia, g. Moscow, ul. Godovikova, 9, stroenie 25 boltaev83@mail.ru Other publications by this author

В конце 1980-х – 1990-е гг. в России произошла настоящая сексуальная революция, ставшая неотъемлемой частью революции социальной. Однако, как отмечают исследователи, «на сексуальной революции нажился только бизнес, а не мужчина и женщина» ^[1]. За последние годы резко увеличилось количество женщин, занятых в проституции (по разным оценкам, в настоящее время их число превышает 1 млн. ^[2]), при этом часть из них являются несовершеннолетними. Хотя еще с момента формирования моногамной семьи «женщин воспитывают как сексуальный товар» ^{[3, с. 224]}, однако всеобщая коммерциализация довела подобное до апогея, вплоть до конкурсов красоты для девочек, начиная с 3 – 4 летнего возраста. Неудивительно, что в России секс за деньги становится все менее аморальным. Произошло снижение среднего возраста начала занятия проституцией до 14 – 15 лет ^[4]. Между тем, число специальных работ по истории детской и подростковой проституции крайне мало ^[5]. В настоящей статье мы ставим задачу провести сравнительный анализ этой социальной патологии в Российской империи и в первые годы Советской власти.

Проблема проституции малолетних нарастала постепенно в течение XIX в., чему способствовала крайне слабая правовая база наказаний лиц, пользующихся данными услугами. Известный знаток сельской жизни А. Н. Энгельгардт писал: «За деньги баба продаст любую девку в деревне, сестру и даже дочь, о самой же и говорить нечего…А проданная раз девка продаст, лучше сказать, подведет, даже даром, всех девок из деревни для того, чтобы всех поравнять. Охотники до деревенской клубники очень хорошо это знают и всегда этим пользуются»^{[6, с. 288]}. Отметим подобные случаи и в известных своей криминальной средой местах скопления золотопромышленников, в частности в Енисейске: «здесь девушки с 14 лет знают вино и готовы на все» ^{[7, с. 215]}. Однако откровенная уличная детская и подростковая проституция возникает на улицах крупных городов Российской империи, особенно Петербурга и Киева ближе к концу XIX в., став в 1900-е гг. предметом серьезных общественных дискуссий, особенно после выхода в свет в 1905 г. рассказа М. Горького «Девочка» ^[8]. Ужасающая обыденность подобной драмы прямо показана в одном из статистических опросов проституток: «[в первый раз] отдалась добровольно, подарили куклу и 50 рублей»^{[9, с. 7]}.

Виной массовости вовлечения малолетних в это ремесло были не только страшная нужда, стесненные условия жизни, правовая незащищенность (например, в 1899 г. в Риге некая Дарья Заварижнева была приговорена мировым судом только к месячному аресту за содержание притона с малолетними детьми ^{[10, с. 12]}), но и маргинализация населения в результате массовой миграции крестьянства в крупные города: «Разложение семьи, неустойчивость и ослабление семейных отношений, характеризующие современную цивилизацию, в особенности в городских и промышленных центрах, и составляет главную причину роста детской преступности».^{[11, с. 12]}. Современники отмечали, что «сожительство с товарищем мужчиной среди заводских работниц – дело обычное» ^{[12, с. 25]}.

Происходило падение нравов наряду с увеличением числа венерических заболеваний. В столичных обследованиях за 1868 – 1870 гг. были уже зафиксированы случаи заболевания сифилисом, начиная с пятнадцатилетнего возраста ^{[13, с. 112]}. В конце XIX в. первая русская женщина врач – венеролог З. Я. Ельцина доказала необходимость открытия детских отделений при специализированных больницах, так как ранее дети – сифилитики (стоит уточнить, что большинство из них болели бытовым сифилисом) зачастую получали отказ в приеме даже в печально известной Калинкинской больнице Петербурга ^{[14, с. 11]}.

Детская проституция зачастую начиналась с домашнего насилия, а в дальнейшем и с прямого принуждения родителями или другими близкими родственниками детей к оказанию интимных услуг за деньги: например, в Лондоне действовали публичные дома, где не держали девочек старше 14 лет ^{[15, с. 580]}.

Столицу же Российской империи называли городом «холостяков, проституток и старых дев» ^{[16, с. 6]}: на 1 января 1909 г. в городе на Неве насчитывалось 3240 поднадзорных проституток, из них детей до 17 лет – 8 – 10 % ^{[17, с. 38]}. На Невском проспекте вечерами можно было встретить гуляющих в поисках клиентов «девочек лет десяти, двенадцати, в ситцевых юбочках, в коротких кофточках, в платочках и с огромным карданом в руках» ^{[18, с. 11]}.

Не лучше обстояло дело и в Москве: «В ночлежках на Хитровке много женщин и много девушек юных и красивых. На грязных нарах, среди отвратительного тряпья, вы можете встретить нередко миловидную девушку, лет 18-ти, со стройной и гибкой фигурой, с сильным могуче развитым телом, едва прикрытым короткой юбкой и прозрачной расстегнутой кофтой. Откровенная и властная сила тела здесь открыто выставляется и ждет покупателя, она доступна для всякого удачника. «Кот», вор, убийца, мальчик, старик, все здесь равны, для всех все доступно за деньги» ^{[19, с. 100]}.

Обычными местами сбора малолетние проституток были кафе, рестораны, кинематографы. Педофилы и прочие лица высоко ценили невинных юных девочек, что, конечно, вызывало и соответствующее предложение. Больше того, в Петербурге специалисты-акушерки занимались восстановлением девственности, чтобы сутенеры могли продавать свой товар не один раз ^{[20, с. 34]}.

Число проститутуированных еще более возросло с началом Первой мировой войны. С одной стороны, огромное число взрослых мужчин оказались в окопах на многие месяцы оторванные от дома; с другой стороны, масса беженцев, продовольственные и другие проблемы, обрушившиеся, в первую очередь, на жителей западных губерний Российской империи. Все это накладывалось на рекламу красивой жизни, которая доходила даже до глухих уголков: «Все девочки на нашей улице стыд потеряли, жаловался старик – отец, все деньги хотят иметь, картины смотрят, теперь и родная мать не удержит. Болезней даже не боятся. Теперь чего боятся, докторица их излечивает, все к ней бегают» ^{[21, с. 180]}. Спрос был значительным: «Они работают как хороший варшавский лифт: с утра до глубокой ночи» ^{[22, с. 109]}. Конечно, подобный «рабочий график» наряду с сильным употреблением алкоголя приводил к быстрому физическому старению и ранней смертности.

Врачебно-полицейские комитеты передавали выявленных малолетних проституток родителям, но те в большинстве случаев сами посылали девочек на разврат ^{[23, с. 224]}. Крах семейных ценностей наглядно демонстрируют следующие слова 15-ей девушки: «Кто теперь спрашивает мужа? Вы думаете, у нас все такие глупые, как наши родители?» ^{[24, с. 109]}. В целом, государство оказалось не готовым в условиях военных действий и возрастания социальных противоречий к действенной помощи несовершеннолетним: отсутствовала правовая база и политическая воля ^[25].

В дальнейшем, в условиях Гражданской войны, всеобщей разрухи и НЭПа данная социальная патология продолжала свое существование, вызванная, в первую очередь, массовой беспризорностью, а затем и сокращением совслужащих, в основном, женщин: Неслучайно В. И. Ленин сравнил тогда положение страны с человеком, которого «избили до полусмерти: семь лет колотили ее, и тут дай бог с костылями двигаться» ^{[26, с. 68]}. Советское государство пыталось выправить ситуацию: Междуведомственная комиссия при Народном Комиссариате Социального Обеспечения в 1921 г. внесла на рассмотрение ВЦСПС предложения о запрете на увольнение беременных, об организации питания для безработных женщин ^{[27, с. 4]}; Народный комиссариат здравоохранения создал Центральный Совет по борьбе с проституцией во главе с Н. А. Семашко и т. д.

В группу риска входили, в первую очередь, «дети нищеты: их воспитали сутолока базара, борьба за деньги, соревнование за грубые жизненные блага, песни, ругань пьяных и мораль рынка, где все продается и покупается» ^{[28, с. 27]}. Узловые центры железных дорог притягивали девушек, как беспризорниц, так и бежавших от семейного насилия, которые, не имея жилья, сразу попадали в лапы сутенеров: «Наняли меня, прямо с вокзала, будто в прислуги, - рассказывает Даша К., а на другой день оказалось, что попала в притон. А уйти боялась, очень уж запугали» ^{[29, с. 8]}. Для минимизации подобных случаев в начале 1925 г. было предложено создавать вблизи от вокзалов общежития и ночлежные дома ^{[30, с. 95 – 96]}; организованные пункты социальной помощи помогали в трудоустройстве и содействовали возвращению домой ^{[31, с. 14 – 15]}.

Таким образом, детская проституция получает распространение в условиях ломки старых семейных традиций, усиления экономического кризиса и расширения социальных конфликтов. Хотя данный феномен формируется с конца XIX в., Первая мировая война, последовавшая за ней Гражданская, а затем НЭП усилили вовлечение малолетних в эту сферу. Несмотря на различные проекты борьбы с безнадзорностью в дореволюционное время, только решительная политика Советского государства, особенно с усиления внимания к поддержке материнства и семьи в 1930-е гг., позволила переломить картину. В то же время сказались и репрессивные шаги в отношении проституток и нищих: в 1937 г. профилактории для них были включены в систему ГУЛАГ.

В современной России искоренение подобных преступных форм возможно при повышении культурно-воспитательного уровня, профилактике семейного насилия, государственной поддержке материнства и детства, а также тесном взаимодействии правоохранительных органов и гражданского общества, тем более, в условиях почти бесконтрольного доступа во «всемирную паутину» несовершеннолетних.